– Клаудия, – тихо, но настойчиво обратился Фортинбрас, мягко взяв ее ладони, – с кем ты говоришь?
– С магом, которой уже встречались восставшие из пепла, – яростно прошипела Клаудия, все еще смотря на Стефана. – Она искала способ вернуть хаос и магию к равновесию, чтобы помочь снять проклятие, и в ходе своих поисков столкнулась с umbare.
– Помочь снять проклятие? – повторил Фортинбрас, переведя взгляд на Стефана.
Марселин против воли тоже посмотрела на мага и уловила тот самый момент, когда в голове Стефана что-то щелкнуло. Он побледнел, сжал ткань рубашки на груди – в последнее время он все чаще так делал, – и, испуганно взглянув на Третьего, сказал:
– Это Елена из Круга, о которой я тебе говорил. Она встречала umbare.
Марселин забыла, как дышать.
«Это не может быть правдой, не может…»
– Елена, – медленно повторил Фортинбрас. – Она так и не нашла способ снять проклятие, верно?
– О чем вы говорите? – ошарашенно пролепетала Марселин, прижимая руки к груди. – Что…
– Милая, – Клаудия натянуто рассмеялась, – ни одна тайна не может быть сокрыта вечно. Старайся как хочешь, но я все равно узнаю.
– Клаудия, не слушай Елену. Только меня, – настойчиво обратился к ней Фортинбрас.
Почувствовав, как Стефан мягко коснулся ее ладони, Марселин резко обернулась и наткнулась на его взгляд, пылавший бронзой.
– Кажется, я знаю, как доказать тебе, что все это было правдой.
Гилберт не верил своим ушам: Стефан, Третий и Клаудия обсуждали возможность разговора с какой-то там Еленой так, будто никого вокруг не было.
Ни Шерая, ни даже Пайпер не пытались вмешаться, только внимательно слушали.
Неужели они думают, что Гилберт позволит им действовать как заблагорассудится и…
– Это может сработать, – вдруг сказала Шерая, задумчиво постучав пальцами по подбородку. – Десяток магических манипуляций, стабильные барьеры… Да, все должно пройти гладко.
– Вы что, с ума сошли?! – вдруг взвизгнула Стелла, подскочив на ноги. – Вы понятия не имеете, о чем говорите! Как вы…
– Стелла, – тихо, но строго сказала Клаудия, и девушка тут же едва не в струнку вытянулась, уставившись на нее, – пожалуйста, успокойся.
– Но…
– Проклятие Стефана спало, и теперь Елена не молчит. В основном, конечно, ругается на него, клянется, что достанет по ту сторону… Но она говорит о Силе. О магии, Лабиринте и Цитадели.
Стелла озадаченно переглянулась с Эйкеном, спустя мгновение бросившим косой взгляд на Марселин.
– Я не понимаю, – испуганно пролепетала она.
Минуты назад Стефан аккуратно взял ее за руку, и Марселин, крепко вцепившись, ни на мгновение не ослабляла хватки. В какой-то момент Гилберт услышал, как хрустнули пальцы мага, когда Марселин вцепилась еще крепче, но Стефан даже бровью не повел.
– Дело в том, что Елена была знакома с Йоннет, госпожа Гарсиа, – вмешался Третий, мягко положив руки на плечи Стеллы, готовой в любую секунду кинуться на кого-нибудь. – Есть шанс, что она обладает знаниями, которые столь необходимы нам, чтобы понять, как лишить темных созданий их сил и одержать победу над ними.
Гилберт удивленно моргнул, поначалу решив, что это лишь шутка. Он никогда не слышал ни о какой Елене, и мысль, что Третий, как и Стефан, знали ее, вызывала только раздражение, граничащее с яростью.
Каким бы внимательным и самоотверженным ни был Третий, как бы он ни доказывал коалиции свою верность, Гилберт ему не верил.
У него было двести лет, чтобы открыть Переход в этот мир и начать помогать им. Двести лет, чтобы объяснить, где он был во время Вторжения и что делал на самом деле. Двести лет, чтобы, в конце концов, показать, что он не бросил Гилберта на произвол судьбы.
Они ведь были братьями. Фортинбрас обещал, что всегда будет рядом, но нарушил это обещание двести лет назад.
Шерая коснулась его плеча, и Гилберт едва не подскочил на месте. В последнее время его все чаще можно было застать врасплох, и ему это не нравилось. Все вокруг казалось ненастоящим, искаженным, и великан никак не мог к этому привыкнуть. Каждый день стал похож на пытку, бесконечную и ужасную, и каждая ночь была полна кошмаров, которые он не мог побороть. Даже отвары, приготовленные Марселин и Шераей, не помогали.
Ничего не помогало. Казалось, с той самой минуты, как несколько месяцев назад демоны напали на его особняк, а перевертыш, возглавлявший их, показал Третьего, страх только усиливался. Грозился дойти до критической точки, мучил и мучил, ставил под сомнения все истины, которыми Гилберт жил столько лет.
Это все неправда. Не по-настоящему. Фортинбрас, которого он знал, который обещал, что всегда будет рядом, давно мертв. Третий – не он.
– Это сработает, – одними губами произнесла Шерая, посмотрев Гилберту в глаза.
Когда так говорила Шерая, он верил, потому что она всегда была честна с ним. Но когда об этом говорил Третий, внутри Гилберта все вставало на дыбы.
– Гилберт, – с ласковой улыбкой Шерая коснулась его щеки, – пожалуйста, поверь в это. Я знаю, что ты чувствуешь, но ведь ты веришь мне?
Гилберт невольно скосил глаза в сторону и заметил мягкое сияние сигилов в воздухе. Надо же, Шерая воздвигла барьер так, что он даже не заметил этого. Будто знала, как ему тяжело, как он не хочет, чтобы все слышали его сомнения. А ведь их было очень много.
Мысль, что Предатель не такой уж и предатель, с каждым днем все крепла, и Гилберт ненавидел себя за это. Если предательство Фортинбраса ложное, если он все это время был на стороне коалиции и сражался против демонов, то для чего Гилберт губил себя, пытаясь исправить его ошибки? Для чего столько лет терпел унижения, страхи и кошмары, столько раз разбивал руки в кровь и проклинал самого себя за родство с Третьим?
Если его предательство – ложь, то и старания Гилберта – тоже?
– Дар Клаудии в том, что она слышит мертвых, – сказала Шерая, аккуратно приглаживая его растрепавшиеся кудри. – Уж не знаю, как именно, но это правда. Если бы Третий и Клаудия нам не доверяли, они бы не раскрыли этого.
Гилберт недоверчиво хмыкнул, но, заметив внимательный взгляд Шераи, уточнил:
– Как ты поняла это?
– Елена, о которой они говорят, умерла в день, когда Марселин стала магом. Но если Елена и знала что-то о Силе, демонах и этой войне, то мы должны с ней поговорить.
Гилберт прекрасно понимал, к чему она вела. Отбросить личную неприязнь и дать шанс. Дать шанс самому Третьему.
– Я прослежу, чтобы все прошло гладко, – заверила Шерая, разглаживая невидимые складки на рукавах его темного свитера. – Марселин рассказала мне достаточно, так что я знаю, чем помочь. Энцелад будет следить за Клаудией. Большое количество людей может помешать, так что тебе придется поверить мне.
– Я тебе верю, – ни секунды не колеблясь, ответил Гилберт, – но я не верю Третьему. Я даже Пайпер уже не верю! Я понятия не имею, где она была, что произошло, как она вообще встретилась с ним!
– Даже Джонатан не может разговорить ее.
– Вот именно. Она не говорит со своим дядей, но говорит с Третьим?!
– Гилберт.
Он на секунду прикрыл глаза, втягивая воздух сквозь зубы. Шерая права, что пытается ограничить его сейчас, иначе все может закончиться очень плохо.
– Мы знали ее всего неделю, – напомнила Шерая, понизив голос, будто барьеров, заглушающих все звуки, было недостаточно. – А Третий, очевидно, не меньше пяти месяцев. Неудивительно, что он ей ближе.
– Как он…
– Нет ничего странного в том, что Пайпер нам не доверяет. Знаешь, что это означает?
– Третий промыл ей мозги.
– Гилберт.
– Третий не промывал ей мозги, – нехотя исправился Гилберт.
– Не то, что я хотела услышать, но ты молодец. Итак, Пайпер не доверяет нам. Значит, нужно сделать все возможное, чтобы она начала доверять. Дашь шанс Третьему – Пайпер даст шанс тебе. Помни, мы все стремимся к одной цели. И сейчас гораздо важнее понять, что знает Елена. Хотя бы ради Марселин.
Гилберту потребовалось несколько мгновений, чтобы логическая цепочка наконец выстроилась, а он почувствовал себя идиотом, зацикленном на собственных проблемах.
– Конечно, ради Марселин, – тихо повторил он. – Но, пожалуйста, побыстрее. Я не знаю, сколько выдержу рядом с ним без тебя.
– Сделаю все, что в моих силах.
Чужие проклятия никогда не пугали Фортинбраса, но проклятие Клаудии было близко к тому, чтобы стать исключением. День и ночь слышать нестройный хор мертвых голосов – испытание, с которым вряд ли справится даже самый сильный человек. Раскрытие чужих тайн, о которых шептались мертвые, сильно помогало в Диких Землях, но во Втором мире все было иначе.
Клаудия сказала, что голоса не умолкают даже ночью. Они постоянно говорили, перебивали друг друга, кричали, проклинали, стенали. Они изводили ее сутки напролет, и даже единственная попытка спастись от них с помощью шума океанских волн обернулась катастрофой. Фортинбрас пообещал, что попытается создать чары, которые приглушат хотя бы часть голосов. Магии в этом мире было столь много, что он мог экспериментировать до тех пор, пока не добьется желаемого результата. Но сначала – Елена из семьи Гарсиа.
Фортинбрасу пришлось поверить Стефану и Шерае на слово. Количество людей, участвующих в косвенном разговоре с Еленой, было сведено до пяти человек, включая саму Клаудию и Энцелада, который, как надеялся Фортинбрас, будет лишь мебелью на фоне.
Фортинбрас начертил на ладонях Стефана, Шераи и Клаудии нужный сигил для непродолжительной передачи Времени и поделился своими знаниями о Йоннет и том, как она боролась с проклятием, чтобы они задавали правильные вопросы.
Остальным предстояло ждать. Сколько – неизвестно. Фортинбрас всегда прекрасно справлялся с ожиданием, но из-за количества взглядов, направленных на него, становилось неуютно и даже захотелось сбежать. Сложнее всего было под взглядами Гилберта и Джонатана Сандерсона. Господин Сандерсон обладал какой-то необъяснимой, убийственно спокойной аурой, которая сильно нервировала Фортинбраса. Он никогда бы не признался в этом вслух, но иногда хватало простого взгляда Джонатана, чтобы Фортинбрас начал думать, что сделал что-то не то.