Пайпер забыла, как дышать. Это не может быть правдой. Это же неправильно, глупо, избито, черт возьми. Как дурацкое клише в фильмах и книгах, которое уже всем надоело.
– Ты хочешь, чтобы мы освободили богов? – подал голос Фортинбрас.
Кит напряженно рассмеялся и даже замахал руками, будто пытаясь отогнать слова сальватора как можно дальше.
– Вы – вершина мастерства богов в области магии. Вы управляете четырьмя их дарами, и никто из смертных не сравнится с вами.
– Но спуститься в Некрополи… Это самоубийство. В последний раз я был там двадцать лет назад, и мы едва выбрались.
О, прекрасно. Двадцать лет назад Фортинбрас изучал Некрополи, а Пайпер еще даже на свете не было. Великолепно.
– Некрополи – это часть Лабиринта, также поглощенного хаосом. Простых смертных он почти не трогает, но сальваторы – другое дело. Вы – главная угроза Хайбарусу. Лабиринт пытался поглотить тебя, но если бы ты привязал душу и тело, шансы на успех значительно увеличились бы.
– Я… что? – не понял Фортинбрас.
– Привязать душу и тело? – впервые за все время подала голос Шерая. – Речь идет о ракатане?
– Вы, я смотрю, уже кое-что знаете.
– Немного. Я и не предполагала, что эти якоря могут быть использованы для Лабиринта…
– И вновь я ничего не понимаю, – громко вмешалась Пайпер.
– Привяжите свою душу и тело к якорю, – посмотрев на нее, сказал Райкер, – войдите в Лабиринт и отыщите в Некрополях мощный источник, который поможет освободить богов. Все просто, Первая.
– Нет, это ни черта не просто! Что такое якоря? Что за Лабиринт? Как это вообще связано с…
– Якоря – это люди, которые защитят тело и душу, – пояснила Шерая, перебив ее. – Две связи, которые не позволят тебе потеряться в море магии и хаоса. В древности некоторые маги использовали ракатаны, якоря, чтобы глубже погрузиться в свою магию с шансом вернуться обратно. Не всегда удачно, конечно. Ты не можешь выбрать кого угодно. Ракатан это… Как кертцзериз или эцетар. Это люди, которым ты доверяешь, которые, даже не обладая магией, смогут вернуть тебя обратно.
– Звучит как бред, – фыркнула Пайпер, стараясь игнорировать беспокойно зашевелившуюся Лерайе.
– Это правда, – подтвердил Фортинбрас, поймав ее взгляд. – Мы не смогли продвинуться дальше, потому что я не привязал тело и душу должным образом. Что ж, это многое объясняет. Возможно, если я найду ракатаны, смогу пройти по Лабиринту дальше…
– Не возможно, а точно. Это единственный способ отыскать источник силы, сковавшей богов, и остановить Хайбаруса, – жестко заключил Райкер. – Не бойтесь, я помогу открыть Переход и сохраню вам магию. Я сделаю все, чтобы вы добрались до Лабиринта и вышли из него.
«Нет, нет, нет, – вопило сознание Пайпер. – Переход? Нет, это неправильно, так быть не должно…»
На мгновение ей показалось, будто от нее отделилась какая-то часть. Магия натянулась и тут же затихла. Пайпер моргнула, увидев перед собой Лерайе. Рядом с ней оказались Рейна и Арне – все трое, не сговариваясь, уставились на Райкера.
– Если они войдут в Лабиринт втроем, – сказал Арне, – то Второй это почувствует. Возможно, магия и хаос потянут его следом. Даже Ренольд вряд ли справится с этим.
– Засранец! – презрительно бросила Рейна.
– Рейна, пожалуйста, – мученически вздохнула Лерайе.
– Он засранец, и ты это знаешь! Если этот ублюдок попытается войти в Лабиринт, я его убью!
Пайпер посмотрела на Николаса, во все глаза наблюдавшего за Рейной. Он даже шагнул к сакри, но остановился.
– Не думаю, что смогу задержать Второго, – обреченно выдал Райкер. – Он с каждым днем все лучше овладевает Словом, и если он окажется в Лабиринте… Хайбарус, возможно, поможет ему.
– Плевать! – возразила Рейна. – Я его на мелкие кусочки порву!
– Побереги свой настрой до Лабиринта. Вам еще предстоит добраться до него, и я не уверен, что темные создания пропустят вас без проблем.
Рейна закатила глаза, а затем, что сильно удивило Пайпер, низко склонила голову. Лерайе и Арне повторили за ней – они кланялись Райкеру. И если Лерайе и Рейна после этого исчезли, растворившись в воздухе, то Арне соизволил ответить на непонимающий взгляд Фортинбраса и одними губами что-то прошептать, прежде чем так же исчезнуть.
– Я знаю, что это опасно, – продолжил Райкер, словно этой сцены и вовсе не было. – Но даже если вы не будете видеть меня и чувствовать, я всегда буду рядом. Я направлю вас и защищу в пути как смогу.
В голове Гилберта будто что-то щелкнуло. Он наконец оторвался от прожигания пространства перед собой злым взглядом и спросил:
– Кто ты на самом деле?
– Я – Райкер, посланник, одна из трех ипостасей Риндскавора.
И с широкой улыбкой на лице юноша исчез так же неожиданно, как и появился. Пайпер не успела обдумать услышанное – она совсем ничего не помнила о Риндскаворе, боге, покровительствующем в пути, – как послышался натянутый смех Гилберта.
– Невероятно! Ты только посмотри, до чего все дошло.
Пайпер услышала, как Фортинбрас скрипнул зубами.
– Если ты думаешь, что я подстроил это, то ошибаешься.
– Разве? Если Райкер прав и боги действительно нуждаются в спасении, почему ты ничуть не удивлен? Может быть, потому что боги были пленены как раз из-за Вторжения, которое ты не смог остановить?
– Ваше Высочество, – с пусть и вежливой, но явно натянутой улыбкой произнес Фортинбрас, – я уже говорил, что не причастен ко Вторжению.
– Разве все это – не результат твоих действий? Если бы ты хоть раз подумал о других…
Пайпер четко уловила мгновение, когда терпение Фортинбраса закончилось. Лопнуло, словно туго натянутая нить. Сальватор резко поднялся и, зарычав, со всей силы пнул стол перед собой. Тот отлетел к стене и разбился в щепки, никого не задев.
– Почему я постоянно должен думать о других?! – рявкнул Фортинбрас. – Почему я должен отвечать за жизни тех, кого даже не знаю?! Я не бог! Я лишь смертный, который должен помогать вам, сигридцам, идти к спасению! Я не должен спасать вас, решать ваши проблемы и отвечать за все ваши ошибки!
– Ты – сальватор! – рыкнул Гилберт. – Сальватор, который двести лет только и делал, что…
– Что я делал? – прервал его Фортинбрас, распаляясь сильнее. – Ты думаешь, я сидел в стороне, сложив руки, и просто наблюдал? Ракс тебя подери, Гилберт, ты веришь в эту хрень?! Все эти двести лет я уничтожал тварей, защищал Дикие Земли и спасал людей, у которых не было никаких шансов! Ради сигридцев я умирал снова и снова! Я убивал, лишь бы у них была возможность прожить еще один день! Я проливал кровь, мучился из-за старых шрамов и проклятий, разрывавших тело и душу! И ты еще смеешь говорить мне, что я не думаю о других?
– Если бы ты действительно думал о сигридцах, до этого бы не дошло! – выкрикнул Гилберт, и на последних словах его голос сорвался на хрип.
– Почему только я должен думать о вас?! Почему я должен отдавать на растерзание себя, чтобы вы жили дальше? Почему я не могу требовать того же?
– Потому что ты был избран богами!
– К раксу эту избранность, мне она осточертела! Я не хочу умирать каждый день только для того, чтобы вы могли видеть солнце! Я просто хочу, чтобы меня не ненавидели за то, чего я не совершал! Чтобы меня любили!
– Чем ты заслужил любовь? Что ты сделал, чтобы тебя действительно любили?
– Ты даже представить себе не можешь, какие ужасы я пережил! Я выжил в двух Башнях, выжег Инагрос дотла. Я сумел выстоять против Герцога, тогда как никто больше этого не смог. Я всегда помогал людям, жизнь которых угасала, и убивал тех, кого уже нельзя было спасти, кто уже обращался в тварь. Мои руки всегда были в крови, Гилберт! Ты хоть представляешь, как сильно я ненавижу себя за это? Представляешь, сколько раз я пытался убить себя? Я…
– Так почему не убил?!
Фортинбрас замер и ошарашенно уставился на Гилберта. Весь ужас сказанных им слов едва дошел до Пайпер, когда раздался громкий шлепок. Первая закрыла рот руками, боясь издать хотя бы один звук. Гилберт, положив ладонь на покрасневшую щеку, непонимающе смотрел на Шераю. Она, в свою очередь, не выглядела виноватой.
– Убирайтесь, – процедил Гилберт, смотря на Шераю. – Пошли вон! Все! Убирайтесь немедленно!
Фортинбрас громко фыркнул и, всплеснув руками, направился к двери, но остановился буквально через метр. Он оглянулся и вытянул вперед руку. Голубые глаза стали ярче на тон, а магия внутри Пайпер встрепенулась. Обломки и осколки поднялись в воздух и медленно собрались воедино. Грязные пятна исчезли, стол вновь стоял на месте вместе со всем, что было на нем. Ничего не говорило о том, что секунды назад был погром.
После этого, не говоря ни слова, Фортинбрас вышел.
– Привет.
– Здравствуй.
Больше Фортинбрас ничего не мог сказать. Он даже не знал, зачем Пайпер пришла, и предполагал худшее. Он же обещал ей, что будет вежлив и внимателен, завоюет доверие коалиции, докажет, что невиновен, но в результате… сорвался. Сказал то, чего не должен был.
Фортинбрас и Гилберт каждый день ходили по острию ножа, испытывали друг друга, завуалированно или напрямую бросали вызовы. Рано или поздно, но один бы из них сорвался окончательно, и последствия были бы ужасными.
Они и впрямь были ужасными. Не сдержавшись, Фортинбрас разбил зеркало в своей комнате. Он, разумеется, быстро восстановил его с помощью магии, но израненными руками занялся далеко не сразу. Лишь после того, как Диего сказал, что это необходимо, Фортинбрас излечил порезы.
– На полу кровь, – наконец сказала Пайпер, указав на крохотные синие капли.
Фортинбрас выдавил тихий смешок, вытянул ногу и стер кровь пяткой ботинка.
– Я надеялась, что ты скажешь, что это краска. Ну, знаешь, вдруг ты решил заняться живописью.
– Я учился живописи. Портреты получались плохо, но мой учитель всегда хвалил пейзажи.
– Господи, да ты идеален! Есть хоть что-то, что ты не умеешь? Например, кататься на велосип