До чего же глупенькая Неоперившаяся Пташка! Податливая, как банан! И как же легко ее заманить! Гарпа охватило внезапное нестерпимое желание поймать эту пташку. Ее так же просто взять, как ночных бабочек с Кёрнтнерштрассе. Она примчится туда, куда он укажет. Только немного посвистать. Достаточно самой наивной приманки — совсем немного лжи.
Хелен прочитала ему статью о «Промедлении» в одном из самых популярных журналов. Роман был назван сложным и трогательным, имеющим острый исторический фон; драмой, отражающей стремления и страдания, свойственные юности.
— В задницу все стремления и страдания юности, — выругался Гарп. Некоторые из этих стремлений он вообще не мог теперь вспоминать без стыда.
А единственная ненадуманная драма, пережитая им в эти первые пять лет жизни с Хелен, не имела к нему прямого отношения.
Гарп легко бежал по аллее городского парка. И вдруг увидел девочку, совершенно голенькую девочку лет десяти. Она бежала впереди него. Увидев, что он догоняет ее, девочка упала ничком и закрыла лицо руками. Сначала попыталась закрыть свою голую попку, потом судорожно прижала ладошки к несуществующим грудкам. День был холодный, поздняя осень. Гарп увидел испачканные кровью маленькие ножки и распухшие от слез насмерть перепуганные глаза. Встретившись с ним взглядом, девочка стала пронзительно кричать.
— Что случилось? — ласково спросил Гарп, хотя не сомневался в ответе.
Он огляделся. Вокруг никого не было. Сжавшись в комок, девочка кричала не переставая.
— Не бойся, родная, — тоскливо повторял Гарп. — Я же хочу помочь тебе.
Но его утешения вызвали у ребенка еще больший приступ ужаса.
«Господи! — подумал Гарп. — Это, наверно, те самые слова, которые Говорил ей маньяк».
— Куда он пошел? — спросил он и тут же переменил тон, стараясь убедить, что он ее защитник. — Я придушу его собственными руками!
Она примолкла, уставившись на него. Голова ее непроизвольно подергивалась, пальчики беспрестанно сжимались и разжимались, охватывая худенькие плечи.
— Пожалуйста, — очень ласково произнес Гарп, — скажи, где твоя одежда?
Он стянул через голову единственное, что мог предложить ей, — пропотевшую тенниску, оставшись в шортах и спортивных тапочках. И даже вздрогнул от прикосновения ледяного воздуха к влажному телу. Увидев его приготовления, девочка издала страшный вопль и, нагнув голову к коленям, закрылась ладонями.
— Постой, постой, дорогая… Господи, да что же это такое! Надень скорее, ведь холод какой, — забормотал он в растерянности.
Он попытался накинуть тенниску ей на плечи, но она выскользнула из-под нее и поддала ногой. И вдруг засунула в рот кулачок и стала остервенело грызть его.
«Глядя на ее худенькое тельце, нельзя было сказать наверное — мальчик это или девочка, — писал потом Гарп. — Может, только розовые кружки вокруг крохотных сосочков на груди были чуть пошире, чем у мальчиков. Пол этого ребенка было трудно определить даже по мягкому безволосому бугорку между сжатых ножек. Ручки тоже были совершенно детские, безотносительно к какому-либо полу. Возможно, чью-то чувственность мог привлечь ее рот — губки были довольно пухлые. Но скорее всего они распухли от боли».
Слезы потекли по лицу Гарпа. Только серое небо и мертвые листья вокруг. Он стал звать на помощь. Услышав его крик, девочка взяла тенниску и накрылась ею.
Конная полиция, курсирующая по парку, застала странную картину — обнаженный по пояс мужчина, зовущий на помощь, и голенький ребенок, скорчившийся у его ног под большой майкой. Оба полицейских не сомневались, что перед ними преступник над своей жертвой. Один из них оттеснил Гарпа от девочки, так что чуть не затоптал ее, вклинив между ними лошадь. Другой ударил «преступника» по ключице дубинкой. У Гарпа словно отнялась одна половина тела. «Но не обе! — писал он потом. — «Вторая половина» позволила мне сильным ударом выбить полицейского из седла».
— Это не я, сукин ты сын! — заорал он вслед обидчику. — Я сам только что пришел, две минуты назад!
Приземлившись в кучу листьев, полицейский взвел курок и прицелился. Его товарищ, гарцуя над девочкой, спросил ее:
— Это он?
Казалось, девочку испугали лошади; она переводила взгляд с них на Гарпа. Возможно, не понимает, что случилось. И не может вспомнить — кто.
Неожиданно она резко замотала головой.
— А где же тот? — допытывался полицейский.
Девочка не сводила глаз с Гарпа. Подбородок ее задергался, она подняла ручки, проводя ладонями по щекам, словно силясь что-то сказать. Но слов у нее не было. «А может быть, языка?» — Гарпа словно прошибло воспоминание об Эллен Джеймс.
— Борода! — догадался полицейский, сидевший на куче листьев. Он уже поднялся на ноги, но оружия не опустил. — Она хочет сказать, что у него была борода.
Гарп в то время носил бороду.
— У того гада была борода, как у меня? — спросил он, погладив свою темную, округлую бороду, всю в капельках пота. Но девочка опять качнула головой и провела пальцем над окровавленной верхней губкой.
— Усы? — воскликнул Гарп, и девочка кивнула.
Она показала рукой в ту сторону, откуда бежал Гарп, но он помнил, что никого не встречал от самых ворот парка. Пригнувшись в седле, полицейский нырнул под ветки и поскакал по направлению, указанному девочкой. Второй подошел к лошади, слегка похлопывая ее.
— Накиньте что-нибудь на ребенка. И надо найти ее одежду, — крикнул Гарп на бегу.
Он кинулся вслед за ускакавшим, справедливо полагая, что пеший сможет увидеть то, что не заметит конник. К тому же он в прекрасной спортивной форме, и если не обгонит, то уж во всяком случае по выносливости не уступит и лошади.
— Эй, ты куда, приятель? — крикнул полицейский, но Гарп даже не оглянулся.
Он побежал по следам, оставленным копытами только что проскакавшего коня. Через полмили заметил в кустах пригнувшегося мужчину. Тот виднелся ярдах в двадцати пяти[22] от аллеи, едва различимый между деревьями. Гарп с криком ринулся туда. Вполоборота к нему стоял пожилой джентльмен с седыми усами и таким испуганным и пристыженным взглядом, что Гарп тут же заподозрил в нем насильника, которого искал. Он с треском проломился сквозь кусты и тонкие плакучие ветви молодых деревьев, успев заметить, как старик, пописав, поспешно втискивает бедра в расстегнутые брюки с видом человека, уличенного в позорном поступке.
— Виноват, я просто… — лепетал он.
Но Гарп уже был рядом и, тыча ему в лицо свою короткую жесткую бороду, стал обнюхивать его, словно охотничий пес.
— Если только это ты, ублюдок, я сразу почую, — рычал он.
Тот отшатнулся от полуголого бандита, но Гарп схватил его руки у запястий и подставил себе под нос ладонями вверх. Опять засопел, нюхая, и пойманный взвизгнул от страха, боясь, что его сейчас укусят.
— Стоять! — прикрикнул Гарп. — Говори, ты это сделал? Где одежда ребенка?
— Прошу вас… — оправдывался старик, — Я просто не успел дойти до туалета.
Он все еще стоял в незастегнутых брюках, и Гарп подозрительно уставился в отверстие ширинки.
«Запах спермы ни с чем не спутать, — писал он. — И ничем не перебить. Он крепкий и отчетливый, как пролитое пиво».
Встав на колени, Гарп рывком расстегнул ремень старика, спустил к лодыжкам все, что на нем было. И яростно уставился на нехитрый мужской атрибут, беспрестанно водя носом.
— На помощь! — завизжал старик, резко отпрянув назад. И нелепо дергая руками и ногами, словно в кукольном театре, опрокинулся на густую поросль молодых упругих кустов, не давших ему упасть.
— Помогите, ради Бога! — сдавленно крикнул он уже вслед Гарпу, который понесся обратно к аллее, взрывая подошвами груды листьев, рассекая руками воздух и ощущая биение крови в отбитой ключице.
За это время конный полицейский проскакал по спортивным площадкам, внимательно оглядел стоявшие у ворот автомашины и объехал вокруг приземистого кирпичного павильона с комнатами отдыха. Несколько посетителей не сводили с него глаз, догадываясь, что кого-то ищут.
— Ну что, нет усатых? — крикнул он Гарпу.
— Он мог уехать в автомобиле, — сказал Гарп.
— Проверь мужской туалет, — бросил полицейский, скача мимо женщины с коляской, заваленной грудой одеялец.
Мужской туалет был именно таким, каким бывает всякое бесплатное заведение общего пользования. Из дверей этого неприятного места вышел молодой человек. Он был гладко выбрит. Верхняя губа так выскоблена, что даже сияла. Он напоминал студента-отличника. Гарп кинулся в дверь, словно ищейка со вставшей дыбом черной шерстью на загривке. Нагнувшись, поглядел, не видно ли ног из-под приподнятых дверец кабинок. Он не удивился бы и паре рук. Или даже медвежьим лапам. Окинул быстрым взглядом длинный ряд писсуаров. Поглядел, не моет ли кто-нибудь руки над грязной ржавой раковиной, не смотрится ли в заплеванное зеркало. Все было пусто. Он опять потянул носом воздух. Пахло чем-то необычным для туалета. Он подскочил к ближайшей раковине. По краю ее остались несмытые хлопья белой пены, наполненной мелкими волосками. Это же запах крема для бритья! Он так давно носил бороду, что совсем отвык от этого запаха.
Гладко выбритый парень, похожий на отличника, быстрым, но спокойным шагом шел через площадку, когда Гарп выскочил из туалета.
— Вон он! — заорал Гарп.
Полицейский озабоченно взглянул на молодого мерзавца.
— А усы? — спросил он.
— Сбрил! Только что, — крикнул Гарп, устремляясь вслед за «отличником», который внезапно понесся, не разбирая дорожек. Из-под его куртки стали вываливаться самые неожиданные вещи: ножницы, бритва, тюбик с кремом, а затем и разноцветные тряпочки — одежда девочки. Подбежав, Гарп увидел маленькие джинсы с вышитой божьей коровкой на бедре, сияющую физиономию лягушки на груди свитера. Лифчика, конечно, не было. В нем пока что не нуждались. Гарп поднял голубые трикотажные трусики, расправил нарисованную у резинки голубую белку и голубой цветок.