Здесь необходимо объяснить слово «доочистка». Дело в том, что городские очистные сооружения обеспечивают только очистку стоков. А требуется их доочистка, чтобы санитарная служба разрешила повторное использование сточных вод.
И Гипромез встал перед проблемой, которая решалась и до него: как доочистить стоки?
Надежной технологии доочистки пока нет. Вернее сказать, разработаны отдельные ее звенья, процессы, такие, как коагуляция, флотация, озонирование, однако в системе они как следует не освоены и в крупных масштабах не применялись. Известно также, что доочистка очень дорога, значительно дороже очистки.
И тогда — случай весьма редкий — проектный институт бросается в разработку технологии своими силами. Он берется за работу не по профилю, имея специалистов по водной очистке не более, чем пальцев на одной руке.
Впрочем, на первых порах это можно было оценить как энтузиазм, как нетерпеливое желание пробной разведки. Ведь речь-то шла лишь об очистке 50 тысяч кубометров стоков для металлургического комбината.
Однако Гипромез, проведя испытания на миниатюрной установке и добившись разрешения санитарных врачей, широковещательно объявил о том, что эта технология пригодна для доочистки всех бытовых стоков города.
Объяснить такое рискованное решение, видимо, можно только желанием «все взять на себя», отбросив весь прежний опыт, все предшествующие варианты. А есть ли другие?
— Вот именно, — говорит сотрудник филиала института «Водгео», кандидат технических наук А. К. Коняхин. — Есть по сути готовый проект. Все рецензии на него положительны. Видные специалисты оценили его как уникальный. Долгие годы он ждет реализации.
Главная идея проекта — использовать способность воды самоочищаться в природных условиях. Предлагается новый блок биологической очистки городской канализации построить на берегу озера Шелюгино, в которое сбрасывать стоки после очистки. А доочистку воды «поручить» трем озерам — Шелюгино, Второе и Первое. Пройдя по очереди из озера в озеро, вода доочистится, и тогда предприятия смогут брать ее из озера Первого. Таким образом, создается кругооборот воды, в котором главное звено — природа. Помимо всего прочего, это даст возможность часть стоков западной части города отвести по новому коллектору.
Главное достоинство проекта — оригинальность решения и дешевизна доочистки воды. Оно и понятно: природа работает бесплатно.
А что предлагает Гипромез? Схема такая: с городских очистных сооружений вода подается в инженерную систему, где озонируется, после чего возвращается в Миасс выше по течению, к участкам водозабора.
Допустим, сложное оборудование, доселе как следует не опробованное, будет действовать нормально. Но каковы затраты на его эксплуатацию! В качестве электродов при электрокоагуляции используется дефицитный листовой металл. Один из электродов растворяется, его регулярно необходимо менять. Достаточно прикинуть, чтобы убедиться: потребуются тысячи тонн листового железа в год. Далее, для флотации нужны реагенты. Далее, озонирование связано также с потреблением многих миллионов киловатт электроэнергии. Разумно ли идти на такие затраты, если можно обойтись без них?
На первый взгляд, есть серьезное возражение: доочистка в системе трех озер тоже экспериментальна. Да, как будто. Но по сути система эта давно уже действует. И сегодня в озеро Шелюгино сбрасываются стоки, и водоем их очищает. А ведь Шелюгино связано каналом с озером Второе. Наконец, все эти три озера с их 235 миллионами кубометров воды — не что иное, как очищенные стоки Челябинска.
Попытка разработки Гипромезом своего варианта имеет одно главное последствие: на много лет отодвигается само дело, сама реализация замысла использовать стоки для промышленных нужд.
Признаемся: была мысль — завершить экспедицию в Челябинске. Потому что, как и все, считали, что после него течет не Миасс, а промышленные и хозяйственно-бытовые стоки города. Потом решили все-таки выдержать принцип — от границы до границы. И, как оказалось, именно на этом отрезке реки нас ждет главное открытие.
Но до него еще далеко, а сейчас мы движемся по левому берегу Миасса в сторону Долгодеревенского. На выезде из города видели, как автолюбитель отмывал речной водой синие «Жигули». Показалась вполне уместной невеселая шутка: «Реке он уже не повредит». Потом не раз ее вспоминали.
В Долгодеревенском разговариваем с директором учхоза Челябинского института механизации и электрификации сельского хозяйства П. Д. Брюхановым.
— Как относимся к Миассу? — переспрашивает он. — Никак, для нас он не существует. Ведь ни воду взять, ни купаться, ни рыбачить в нем нельзя. Получается, что нет в наших деревнях реки. А ведь была, пока ее не загубили. Жаль и речку, и деревни.
В учхозе не сразу привыкли к мысли о мертвой реке, долго считали ее живой. Построили на Шигаевском и Баландинском отделениях орошаемые участки общей площадью 298 гектаров, стали поливать миасской водой многолетние травы. Но коровы наотрез отказались есть сено с этих участков. Так и пришлось их списать.
Миасс у Баландино издавна считается красивым, авторы многих краеведческих книг подчеркивают это, отмечая редкое сочетание голубой воды и белого мрамора. Нужна поправка: былой красоты уже нет. Она стала какой-то мрачной: в белой оправе течет черная река. На выступающих из воды мраморных глыбах — бархатная оборка из мазута.
В совхозе «Солнечный» Миасс опять принимается за работу: его водой после отстоя поливают культурные пастбища. Директор этого хозяйства Н. Ф. Шапранов предложил вести разговор о реке не в кабинете, а на берегу Миасса. Остановил машину у странного сооружения, похожего на колодец. Из-под бетонного колодца, как из хорошей скважины, бьет струя чистой воды.
— Это родник, — говорит Николай Федорович. — Их на территории совхоза шесть. Все расчистили, сделали вокруг бетонный дренаж, поставили железобетонные кольца, закрыли их сверху. Родники перестали мелеть. Сами берем из них воду для механизаторов, туристы пьют — все довольны. И реке это добрая помощь.
Пробуем родниковую воду — холодна и свежа. Идем следом за ручейком к Миассу. Он споро бежит по крутому склону и не сразу теряется в мутной реке, высветляя большой полукруг миасской воды. Шесть таких светлых притоков — действительно добрая помощь Миассу.
Прощание с «Солнечным» немного омрачает один момент. Показали директору совхоза на пашню, которая вплотную подходит к обрывистому берегу реки. Николай Федорович на это заметил:
— Обязательно бросим здесь пахать, когда Миасс станет чище.
Когда река станет чище… Такая позиция едва ли не главное зло для Миасса. До областного центра нам говорили: «Мы что, вот Челябинск — это да». После него говорят: «Ни хуже, ни лучше река уже быть не может». Значит, можно делать на ее берегах все, что угодно, все дозволено.
Позиция удобная, поскольку освобождает от моральной ответственности за реку. Мы сами, по сути, стояли на ней, когда шутили над автолюбителем, который смывал в реку грязь со своей машины, вместо того, чтобы остановить его. Между тем любой предотвращенный ущерб, малейшая помощь — реке на пользу.
Вскоре после «Солнечного» пересекаем границу Красноармейского района, едем по землям совхоза «Петровский», «Козыревский», «Красноармейский». Проблема загрязнения реки тут не стоит: считается, что ей уже все равно.
Совхоз «Шумовский» — последнее хозяйство на пути Миасса в нашей области. До границы нас взялся проводить заместитель директора совхоза А. С. Марков.
Александр Семенович переехал сюда из Челябинска, он страстный рыбак. Приготовились услышать сетования по поводу никудышной рыбалки на Миассе, однако слышим совсем другое: в совхозных селах Сафоново, Устьянцево и других рыбаки ловят в Миассе подлещика, карася, чебака. Есть язь и даже елец, который любит особенно чистую воду. В реке купаются, и не только мальчишки, которые летом и луже рады, а все.
И действительно, у деревень стали попадаться рыбаки. Видно, что из реки поят скот. И все же поверить в ее исцеление так нелегко, что решили сами проверить — забросили удочку. Не прошло и часа, а в осоке уже серебрилось десятка полтора-два чебачков и ельцов.
Много проехали мы деревень, и вот последняя в нашей области — Якупово. Но где же Миасс? Обходим старицу со стоячей водой, долго пробираемся сквозь заросли черемухи, боярки, шиповника, хмеля, смородины, калины, малины, крушины. По едва заметной тропе, вьющейся среди высохшей пижмы, папоротника, ежевики, выходим, наконец, к берегу, но к воде не спуститься — изгородь кустов, настоящие дебри. Хочется взглянуть на реку: какая она здесь? А река, можно подумать, прячется в спасительных зарослях, не подпускает к себе.
Все-таки продираемся сквозь кусты, стоим, молчим. Вода с зеленоватым налетом, но прозрачная. Неглубокое дно с гривами водорослей, тянущихся по течению. Свежий ветерок сопровождает реку в русле. Тихо, только слышно, как стрекочет кузнечик. И ни души. Сюда, судя по всему, вообще редко кто заходит.
Миассу, увы, лучше там, где нас нет.
Можно представить, как прекрасно в этом захолустном уголке весной. Впрочем, и осенью здесь благодать. Идем, срывая терпкие ягоды черемухи.
Что сказать? Что Миасс на границе области чист? Да, утром у Баландино мы видели его совсем другим. Но, если взять пробу, что покажут исследования в лаборатории?
Однако мы рады видеть чистым хотя бы на глаз.
За неделю привыкли к Миассу. Утром проснемся, спешим к реке, чтобы весь день держать ее на виду. А если задерживала беседа в служебном кабинете, она каждый раз заканчивалась одним и тем же: а теперь — на Миасс.
Как-то за Кулуево остановились на высоком берегу. Внизу прямо-таки идиллическая картина. В косых лучах солнца копешки на отаве, а рядом прокосы, мужчина с литовкой, белый платок женщины, две лошади пасутся. В кудрявых берегах зеркалом блестит Миасс. А за ним деревня Сагитово. За деревней, на горизонте, гряда Ильменских гор, на одной из