– Хорошо, хорошо. – Арктур нехотя сделал пару шагов и сел в грязное потертое кресло, из которого местами сквозь дыры торчала набивка. Он занял как можно более расслабленную позу. Говорить со стариком – не то же самое, что с ровесниками, он не купится на уловки. Однако это не повод отступать. Это повод изменить тактику.
Кастор обошел кресло и сел напротив, поставил рукоять ружья на огромный носок потрепанного башмака. Сухая, крючковатая, вся в морщинах, рука легла на ствол, удерживая оружие по стойке смирно. Их разделяло полтора метра. Арктур без тени страха взглянул в глаза старика. Они сверлили друг друга взглядом, испытывая и исследуя.
– Ну, – Арктур развел руками в воздухе, – я пришел! Причем дважды. Никого не привел с собой, зато принес то, что вам нужно. Теперь ваша очередь дать то, что нужно мне.
Кастор на минуту закрыл глаза. Казалось, что дышать ему тяжело – внутри на каждом вдохе что-то хрипело, поэтому он вдыхал воздух словно через раз. Свет падал сверху, и на безжизненном лице тени легли в глубокие морщины, отчего старик стал похож на смерть. Наверное, Арктур именно так изобразил бы ее, если бы был художником.
– Что ты хочешь знать?
Арктур и правда уже о многом догадывался. Но домыслы терзают ум, а факты вносят ясность. Он любил, когда все логично, последовательно и обоснованно.
– Я хочу знать все!
– Всего не знаю даже я. – Кастор лишь ухмыльнулся и снова закрыл глаза.
«Видимо, старик решил увиливать от ответа и тянуть время. Он знает, что к утру я должен быть в смартполисе», – смекнул Арктур.
– Сколько вам лет, Кастор?
Старик пристально взглянул на парня.
– Шестьдесят семь. А тебе?
– Мне шестнадцать. Как вы дожили до такого возраста?
Старик тяжело вздохнул и тут же захрипел, кашель охватил его тело, ружье в руке шаталось и тряслось. Кашель прекратился, мужчина сплюнул мокроту и вытерся рукавом.
– Тебе не нужны ответы, тебе и так все известно.
Арктур вышел из себя.
– Вы не принимаете ежегодные инъекции! Вы не ставите их, вы отказались от наноорганизмов!
Кастор ответил молчанием.
– Поэтому вы живете здесь, поэтому болеете, поэтому нуждаетесь в лекарствах.
Мужчина наклонился вперед и свободной рукой прикрыл лицо.
– И вы идете против системы, а смартполису это не нравится. Вам приходится прятаться, вы не доверяете никому и боитесь отдела ПЭ.
Он говорил горячо и эмоционально. Старик сник на глазах.
– Ты знаешь все, теперь я не могу тебя отпустить, Арктур Беллатрикс.
– Прекрасно! Меня в смартполисе ничего не держит, я хочу присоединиться к вашей колонии, я готов.
– Нет! – резко и громко оборвал его мужчина и крепче взялся за ружье. – Теперь я не могу тебя отпустить, Арктур Беллатрикс, но брать в общину тоже не собираюсь. Я должен тебя убить.
Старик не спеша встал, опираясь на ружье, словно на трость. Дыхание его было сбивчивым, хотя лицо казалось спокойным. Арктур немедленно вскочил и замахал руками перед собой. Все произошло за секунды, и парень оказался на мушке у старика. Одно движение пальцем – и дело кончено. «В лицо или в грудь», – выбирал старик. Арктур в панике суетился под прицелом, судорожно оглядывался по сторонам, в поисках защиты, оружия или укрытия.
– Не думал, что умру в шестнадцать. Теперь даже перспектива дожить до тридцати пяти кажется заманчивой. – Арктур собрал остатки мужества и посмотрел Кастору прямо в глаза. – Но пусть будет так.
Жертва смирилась, палач медлил. И так продолжалось несколько долгих секунд. Старик тяжело, с шумом вдыхал и выдыхал. Стояла гробовая тишина, по углам комнаты, как испуганные мыши, застыли парень с девушкой. И лишь громкие частые хрипы старика разносились по пустому дому, угрожающе накатывали все сильнее и сильнее, словно приближающийся рокот смерти. Палец на спусковом крючке ружья никак не хотел слушаться старика. «В лицо или в грудь» – одна мысль крутились в голове. И в этот момент судьба сыграла с Кастором злую шутку – сильный приступ кашля подкатил к горлу из самых глубин. Старик попытался сдержать его, но клокочущий внутри взрыв рвался наружу, и чем сильнее мужчина терпел, тем более неконтролируемым становился кашель. Сначала изо рта вырвались два резких выдоха, а потом плечи и руки задрожали, судорожный нескончаемой кашель сотрясал все его тело. Лицо стало красно-синим, глаза налились кровью, на лбу выступила испарина. Одной рукой он стал бить себя в грудь, видимо, чтобы облегчить боль. Когда воздух в легких закончился, он сделал большой шумный вдох, что спровоцировало новый приступ. Он выронил ружье, на которое опирался, и согнулся пополам. В это же мгновенье к нему побежала сначала девушка, потом и парень, они подхватили его под мышки и усадили прямо на пол. И только когда он выплюнул большой вязкий красный сгусток, кашель стал постепенно отступать. Старик запрокинул голову, закрыл глаза и словно забыл, где находится. Лицо скривилось от боли, и каждая морщина стала длиннее и глубже. Они исполосовали все его лицо, превратив в уродливый высохший фрукт.
Арктур наклонился, взял ружье и медленно отошел к двери. Никто даже не обратил на него внимания.
– Кастор, – жалобно вопила девушка. Парень сидел рядом и что-то искал в рюкзаке, потом вывалил содержимое на пол, перебирая бутыльки и ампулы, пакеты и конверты, но нужное не находилось.
– Ничего не осталось, – глухо произнес он. Девушка замерла и посмотрела на друга. Ее нижняя губа задрожала, она плотно закрыла рот и нос рукой, чтобы не издавать ни единого звука, слезы потекли по щекам и костяшкам ее пальцев.
– Не стоит тратить их на меня, – безжизненным уставшим голосом произнес старик и снова прикрыл веки, восстанавливая дыхание. Приступ прекратился, боль отступала. Последовало еще несколько глубоких вдохов, и Кастор снова заговорил: – Вы совсем забыли, чему я вас учил: «Безопасность превыше всего». А вы оставили оружие без присмотра, наивные дети.
Парень и девушка резко оглянулись на Арктура, который с ружьем стоял поодаль, словно возвышаясь над ними. Он держал ствол в одной руке и не пытался запугать противников.
– Я вам нужен.
– Черта с два! – закричала девушка.
– Я вам нужен, – спокойно и терпеливо повторил Арктур и посмотрел на старика.
– Леда, Поллукс, он прав, – хрипло ответил Кастор. Девушка опустила плечи и поникла, как увядающий на морозе нежный цветок. Она взяла старика за руку. Никто не проронил ни слова.
– Через неделю в этом же доме. Жди меня, Леда, – быстро проговорил Арктур и вышел в ночь. Ружье он забрал с собой и спрятал в домике на окраине старого города.
11
Кастор Антарес [14]мог бы стать прекрасным актером, если бы высокое искусство оставалось в цене. Но театры, музеи и библиотеки не нужны тем, кто вечно спешит. Пестрая масскультура научилась пересказывать книги, рассказывать о кино и картинах в пятнадцатисекундных роликах. Поэтому программа центра профориентационного тестирования определила большеглазого подвижного мальчишку Кастора в школу на рабочие специальности. После полугодовых курсов он занял должность чистильщика фильтров, на которой ему предстояло трудиться всю жизнь. Однообразная работа сначала стерла с лица улыбку, потом лишила тело пластичности, а за семнадцать лет практически уничтожила в душе радость. Существование Кастора должно было закончиться в тридцать пять, но система дала сбой. Это произошло в его день рождения, когда мужчине исполнилось тридцать четыре года и он должен был получить последнюю, тридцать пятую инъекцию, но пропустил ее. Он впал в депрессию и не смог заставить себя прийти в медкомплекс.
Задолго до этого Антаресу пришли письма из центра профилактики с видео- и аудиоматериалами от психологов для обязательного ознакомления. В этот период каждый переживал кризис – осознание близкой смерти не проходит бесследно. Но если одни справлялись лучше и ускорялись еще больше, пытаясь успеть за год все, что не удалось сделать раньше, то другие, напротив, замедлялись, замирали в ожидании смерти, впадали в апатию, совершали самоубийство. Они пытались обуздать смерть, чтобы день икс наступил по их воле. Часто жители смартполиса в этом возрасте пропадали без вести, но их никто не искал. Позже их тела находили на заброшенных складах, старых заводах и подвалах на окраине города.
В одном из таких подвалов жилого комплекса в окружении изношенных роботов работал Кастор Антарес. Утром, как обычно, он пришел на работу, включил освещение, отопление и вентиляцию. Приборы загудели, а Кастор застыл, будто по венам бежал цемент, и вот теперь смесь затвердела. Гнетущая пустота зияла огромной дырой на душе. Он пробыл без движения уже минут пять – а это весомое отставание от графика. Но его вниманием завладело маленькое окно – оно сияло белым пятном высоко в стене. Крошечное отверстие, куда едва пролезла бы человеческая голова. Окно не открывало никакого красивого вида на город, природу или небо.
Кастор вернулся к панели управления и отключил освещение – стало темно, как в подземелье. Мужчина знал здесь каждый миллиметр и без затруднений вернулся обратно. Он уставился на окошко, из которого через мутный жесткий пластик струился свет. Спустя еще пять минут неподвижного созерцания он притащил к этому месту большое кресло из комнаты отдыха и неуклюже устроился прямо напротив окна. Свет рассеянным лучом падал у ног и освещал небольшое пространство рядом. Кастор расслабился и откинулся на спинку кресла. Непривычно приятная истома растеклась по всему телу.
Мужчина вспомнил, как впервые пришел сюда работать. Молодой Кастор Антарес появился здесь, когда старшему работнику исполнилось тридцать пять. Старое здание далеко от центра возвели одним из первых в городе, и с тех пор оно, как и Кастор, заметно обветшало. На верхних этажах жили семьи рабочих, которые трудились на небольших производствах, расположенных тут же, на первом этаже дома или неподалеку. Каждое утро Кастор спускался на лифте с сорок шестого этажа на первый и шел по лестнице из двадцати восьми ступенек в просторное подвальное помещение.