Свет уже угасал, так что взбираться пришлось немедленно. Без той предварительной разведки ничего бы у них не вышло. Даже сейчас, зная примерно маршрут, они несколько раз сбивались с курса и вынуждены были возвращаться. Через пару часов беспрестанного карабканья ноги у Найла так натрудились, что казалось, горами он сыт на всю оставшуюся жизнь.
Сумерки начали сгущаться в ту минуту, когда чащоба можжевельника, словно утомившись, прекратила взрастать вверх по склону. Здесь они повернули налево и пробирались вдоль кустов, пока Найл не заметил наконец того сломанного дерева, что прикрывало вход в пещеру.
Будь в пещере часовые, шорох камней под ногами наверняка упредил бы их о приближении непрошеных гостей; один крупный валун так и вовсе с шумом скатился к самому подножию. Однако нутром чуялось, что путников никто не видит и не ждет. Приткнувшись в паре метров снизу, Найл вынул из сумы фонарик и, включив на полную мощность, осветил узкий вход. Залпом грянуло хлопанье крыльев, и наружу, всполошив пришельцев, выпорхнула целая стая пещерных голубей.
Луч света выхватил ребристые стены с несколькими гнездами и пол, белесый от птичьего помета. Найл повернул на груди медальон, на случай внезапного нападения, и перебрался через поваленный ствол; капитан неотступно шел следом.
На первый взгляд глубина пещеры составляла десяток метров; купол в конце смыкался с полом. Разумеется, никого здесь не было. Что ж, вариант не из лучших. Если это не вход в Страну Призраков, утром поиск придется продолжить. Ну да ладно, есть хотя бы место под ночлег.
Стоило ему сделать шаг вглубь, как мимо с треском крыльев порхнула еще одна птица. Получается, конец пещеры на самом деле был просто поворотом влево, за которым путь шел резко вниз. Птица сзади, вякнув, смолкла: капитан пришпилил ее волей. Тихий хруст подсказал: спать ему нынче не натощак.
Найл осветил горловину лаза. Проход был невелик – не больше полутора метров – и спускался наискось. Как видно, эта пещера – ответвление вулкана, кратер которого где-то в четверти мили над ними. Спускаться по такой крутизне было, судя по всему, небезопасно. Найл возвратился туда, где капитан увлеченно ощипывал увесистого голубя.
Люди в этой пещере, понятно, не обитали, иначе здесь были бы следы костра, а на стенах копоть.
Снаружи стемнело; появились первые звезды. Постепенно, один за другим, стали возвращаться голуби. Здесь было заметно холоднее; чувствовалось, зима на носу.
Найл до того вымотался, что вот так бы и заснул на голом полу. А впрочем, надо последовать примеру капитана и подкрепиться перед сном. Он скатертью расстелил на полу спальный мешок и развернул преподнесенный тролльчихой сверток.
Хлеб был все такой же свежий, а масло, пожалуй, пожирней, чем в городе пауков. Красноватый сыр вносил в рацион приятное разнообразие: до сих пор приходилось довольствоваться лишь сухим козьим сыром; хрусткими и остренькими на вкус были большущие редиски. Еду Найл сопроводил изрядным глотком меда, отчего в животе приятно затеплело. Наконец, осовев под голубиное воркованье, он залез в спальный мешок и заснул глубоким сном.
Проснувшись среди ночи, Найл лежал в кромешной мгле – до того тихой, что слышалось даже дыхание капитана. Звезд в зеве пещеры видно не было: судя по всему, небо вновь подернулось тучами. Беззвучно спали голуби, не сознавая, что в считаных метрах дремлет хищник, которому один из них, возможно, достанется на завтрак.
Повернувшись с боку на бок на немилосердно жестком полу (надуть спальный мешок он перед сном не удосужился), Найл задумался о возможных злоключениях, что предстоят им поутру. Прежде всего, идущий вниз туннель. Среди разрозненных сведений, почерпнутых из машины сна, в памяти сидело изображение вулкана в разрезе: сеть извилистых ответвлений от основного жерла, идущих книзу преимущественно под углом в сорок пять градусов. Если этот ход из пещеры окажется круче, удерживаться на ногах будет непросто, и велика вероятность, что в Страну Призраков он влетит сверху эдаким метеором.
Мысли возвратились к Магу. Действительно ли он знаток волшебных искусств? Магия, по Стигмастеру, сомнительное достояние неучей. Впрочем, Торвальд Стииг, само собой, и к элементалам с троллями относился бы как к суеверным выдумкам, и сверхъестественное управление погодой воспринималось бы им как чушь собачья. В общем, чувствуется, надо жить своим умом.
А как насчет утверждения Квизиба, что при разговоре с Мадигом из уст Мага не исходило дыхания? Уж такое-то исключено полностью! Как может человек производить звуки речи, при этом не дыша? Вот уж действительно, чем дальше в лес, тем чащоба темнее.
Усталость в конце концов взяла свое, и Найл снова заснул.
Пробудился он от воркованья голубей; небо снаружи было призрачно-серым. Птицы вскоре выпорхнули наружу – за исключением одной, недвижно застывшей на карнизе явно не без воздействия капитана. Не желая наблюдать незавидную участь голубя, Найл вышел из пещеры под студеный порыв чистого северного ветра.
Накануне он заприметил в скальном углублении укромную лужицу. Сейчас ее покрывала тонкая корочка льда. Найл попил воды, зажевав ее хрустким ледком, и омыл руки и лицо жгуче-холодной влагой. Затем, вытеревшись о тунику, присел на карниз и стал смотреть, как, плавно всходя, солнце золотит фасад Сколлена – уже не голый и бесприютно унылый, но исполненный задумчивой величавости. Вот свет коснулся склонов северных гор, вмиг обратив изогнутые шпили в сказочный по красоте пейзаж. Стало вдруг понятно, почему эти горы именуются Серыми: даже под утренним солнцем они сохраняют свой дымчато-серый, сизоватый оттенок.
Когда наружу, под солнышко, с довольным видом выбрался капитан, Найл полез обратно в пещеру: на ветру уже дубели руки. Там он поел хлеба с сыром и, заботливо завернув остатки в тряпицу, убрал ее в суму. Прежде чем затянуть горловину, вынул фонарик и приторочил к поясу. Даром что теперь он совместно с капитаном способен видеть в темноте, дополнительный источник света может понадобиться.
Вскоре они тронулись в путь. Капитан шел первым; прирожденный лазальщик, здесь он был неоспоримым лидером. Через два десятка метров такая расстановка себя оправдала: несмотря на посох, Найл оступился на гладком пятачке и несколько метров проехал юзом, прежде чем паук, заметив задними глазами неладное, остановил его.
Хорошо, что лава под ногами была в многочисленных трещинах, образовавшихся при застывании. Найл решил, что спускаться удобней, если снять сандалии и продвигаться задом наперед, на четвереньках. Посох он закрепил за спиной, привязав его поверх сумы тесемками.
Настроившись на долгий спуск (колени были уже сплошь в царапинах), Найл приятно удивился, когда через полчаса капитан, неожиданно остановившись, произнес:
«Ну что, теперь вниз».
Получается, они подобрались к самой кальдере бывшего вулкана.
Вид жерла ввергал в невольный трепет: больше сотни метров в поперечнике. Свет фонарика показывал, что здесь еще больше трещин, выщербин и выступов, чем в туннеле, по которому они только что спускались. Найл хотя и недолюбливал высоту, но сразу же с облегчением отметил, что такой спуск любой сноровистый скалолаз одолеет без помощи веревки.
Но вот что не на шутку озадачивало. Бывало ли такое, чтобы беглецы из города пауков когда-либо спускались этим путем? А если и да, то знали ли они, куда ведет этот путь? Мыслимо ли, чтобы кто-нибудь в здравом уме спускался по жерлу вулкана с одной лишь целью – взглянуть, что там внизу.
Он поглядел на дно кальдеры, лежа на животе и держась за похожий на собачье ухо выступ на краю обрыва. Затем принял сидячее положение, обхватив выступ ногами, и вынул из сумы мешок с веревкой. Неторопливо стравливая ее, он в качестве мерила использовал предплечье и считал локти. На это ушла четверть часа. Результат был удивительным: оказывается, у него в распоряжении едва не полкилометра легкой шелковистой веревки.
Проблема была в том, как, обвязав веревку вокруг выступа и спустившись, заполучить ее потом назад. Этой дилеммой он поделился с капитаном, подав ему мыслительный образ, и тут же получил ответ: надо петлей набросить вервь на выступ и сложить вдвое. Да, от этого ее длина сократится наполовину, но выступов на склоне предостаточно, так что по мере спуска один можно будет сменять на другой.
Найл ожидал, что капитан будет выпрастывать из себя тенетное волокно – процесс для пауков вполне обычный. Но тот, вопреки ожиданию, стал спускаться головой вперед, двигаясь с такой непринужденностью, словно шел по горизонтальной поверхности. Причина, видимо, в осторожности: паук не был уверен, хватит ли ему волокна до конца спуска.
Упрятав фонарик в длинный карман туники и пошатав для проверки выступ, Найл тоже начал спуск с обрыва. Он старался не думать, что там в глубине, и не глядеть вниз. Вместо этого он неспешно перебирал веревку, держась в ней одной стопой, как в стремени, а другой направляя путь по склону. Тугая, как тетива, вервь слегка подавалась под весом, но была на редкость прочной. Из-за некоторой липкости паучьего шелка обе стропы льнули друг к другу, избавляя от необходимости поминутно спохватываться: а вдруг одна ненароком выскользнет из рук.
Больше всего досаждала общая шероховатость шурфа. Из-за выступов и наростов приходилось то и дело отталкиваться от вертикальной поверхности. Метров через тридцать он увидел, что спуск перегорожен наростом лавы – таким большим, что пришлось изо всех сил толкнуться вбок, чтобы его миновать. Найл с некоторым опозданием разглядел, что у нароста довольно острые края и веревка на них легла внатяг. Пришлось карабкаться обратно. К этому моменту он уже изрядно выдохся, но решил все-таки рискнуть. К тому же от падения в случае, если веревку вдруг перетрет, его мог удержать капитан.
Когда свободного запаса веревки оставалось метров семь, Найл заприметил на склоне еще один крупный наплыв, похожий на гриб-трутовик. Обхватив ногами, вполне удобно его оседлал, что позволило беспрепятственно с