Герек взял поводья, а Найл устроился рядом на мягком сиденье. Когда повозка тронулась по разноцветной мостовой, он ощутил удовольствие, какое, должно быть, испытывает ребенок на празднике. Гельбы семенили примерно вдвое быстрее людской поступи, так что пауку нетрудно было идти с ними вровень.
Из земли то и дело вырывались клубы сладко пахнущего пара, но животные от них не шарахались. Они сохраняли равнодушие даже тогда, когда в конус проплывающего мимо здания угодила молния, обдав всех крошевом цветного камня. Один из камешков Найл попробовал на вкус – как оказалось, сладкой мяты. Только во рту камешек не рассасывался, и Найл его чуть погодя выплюнул. Вкусные камни, вероятно, были еще одним чародейством Мага.
– Каково назначение этих башен? – спросил Найл у Герека.
– Карвасид возвел их как молниеотводы. Они также накапливают электричество.
Действительно, новшество. Подумать только: электричество можно собирать и скапливать, как воду!
– А для чего на них цветные полосы?
– Полосы? – Герек улыбнулся, – Для поднятия настроения у горожан.
Кроме них по дороге почти в полной тишине (копыта гельбов фактически не издавали звуков) двигалось еще несколько повозок. А впереди перемещалось дивное устройство: большущее колесо, верхом на котором, балансируя, ехал по плоской поверхности человек. Найл прежде никогда не видел велосипеда, а уж тем более моноцикла.
Разумеется, местным жителям нужны какие-то средства транспортировки для преодоления столь изрядных расстояний.
– Отчего у вас в городе так много свободного места? – спросил Найл.
– Карвасид находит это более привлекательным. Хотя к собственно жилым кварталам мы еще не подъехали.
Минут через десять пейзаж начал меняться. Конические башни закончились, уступив рядам деревянных двухэтажных строений с плоскими крышами. Между этими коричневыми домами имелись неширокие проходы, они ответвлялись под прямым углом от дороги и были обнесены деревянными стенами.
В большем количестве стали попадаться моноциклы и тележки с гельбами – как правило, по одному в упряжке. Были здесь и мужчины, и женщины – совсем как в городе пауков, только у этих одежда поярче. Судя по их взглядам, паук и незнакомый человек явно вызывали любопытство.
Когда улица с деревянными домами закончилась, Найл с удивлением увидел впереди мост через реку и сияющие фонари на столбах вдоль парапета. Догадываясь о примерных расходах за городское освещение, Найл спросил:
– Неужели они все время зажжены?
Герек в ответ указал на небо:
– У нас электричества хоть отбавляй.
Быстрая светло-бирюзовая река пленяла взор. В лучах солнца она смотрелась бы обворожительно, но даже в этом синеватом свете ее звонкие игривые буруны действовали поистине гипнотически.
По ту сторону моста, на холме, высилось величавое здание из темно-зеленого камня, с круглыми зубчатыми башнями. Что это за фортеция, можно было догадаться и без пояснений.
– Дворец карвасида, – указал Герек.
Учитывая, что весь остальной город располагался на плоскости, следующий вопрос напрашивался сам собой:
– Этот холм естественный?
– Нет, насыпной. Чтобы его создать, здесь двадцать лет трудилась тысяча мастеровых.
– Тысяча? – изумленно переспросил Найл.
До сих пор он считал, что население этого города сравнительно небольшое.
Герек понял его удивление.
– В то время народу было больше.
Найл хотел было спросить, что случилось с остальными, но тут повозка подъехала к краю обширной рыночной площади. Разноцветные гирлянды придавали ей праздничный вид, а торговые ряды были покрыты серебристой люминесцентной тканью. На другой стороне площади возвышался тот самый многоярусный «цирковой шатер», похожий на престранного вида пагоду (вот уж действительно – то ли явь, то ли сон).
Здесь они сошли, оставив повозку у длинной коновязи, в ряду других телег и упряжек. Все гельбы стояли неподвижно, как изваяния из терракоты.
Такое количество народа Найл видел впервые, хотя это и нельзя было сравнить с многолюдством базарной площади в городе пауков. В глаза бросалась необычная бледность здешних мужчин и женщин (в этом они были схожи с убийцами Скорбо); у некоторых цвет кожи отдавал желтизной. Вблизи на коже у горожан различались мелкие морщинки, как на руках Каты.
Особо странным было то, что на рыночной площади стояла почти полная тишина. Отчасти это было понятно: люди общались меж собой телепатически. Но ведь и шаги их были бесшумны (носили здесь в основном башмаки из мягкой светлой кожи; что-то вроде детской обуви в городе жуков-бомбардиров). В целом эффект был, можно сказать, диковинный: полный движения рынок, но как бы с выключенным звуком.
По краям площади стояли полосатые продуктовые палатки, наполняя воздух приятным запахом снеди. Радовали разнообразием торговые ряды и лотки: тут тебе и одежда, и обувь, и всевозможные изделия вроде посуды, сельхозорудий, домашней утвари. В изобилии была и провизия: сыры и масло, мясо и рыба, овощи и фрукты (в том числе и те «баклажаны», подмеченные Найлом в саду у Тифона). В одном месте продавались даже колеса-моноциклы.
Что интересно: за все время пребывания в этом городе ему еще не встретилось ни одного ребенка. Да и если на то пошло, домашней живности вроде кошек с собаками. А в мясных рядах он увидел что-то вроде крупных грызунов – крысы, что ли?
Найл указал на «цирковой шатер».
– А что у вас там?
– Там? Аттракционы. Можем зайти, если желаете.
С нелегким чувством (дежавю какое-то) Найл приблизился ко входу, словно пропоротому в парусине ножом. За этим проемом находилось мутно-серое пространство, еще больше напоминающее тот сон. Но впереди был другой проход, за ним картина радикально менялась. Глазам предстала большая полусфера, залитая бравурным разноцветьем огней, – ярче, чем в наружном мире. Вокруг раздавались обычные для увеселительного заведения гомон и смех. Слышалась негромкая приятная музыка какого-то струнного инструмента. Вдоль стены по кругу располагались кабины, разделенные меж собой ширмами с яркой подмигивающей подсветкой.
В ярком сиянии на людских лицах еще яснее проступали морщинки – столь мелкие, что на дневном свету едва и различишь. А волосы многих мужчин и женщин (в основном темные) были с проседью. Что странно, тела их при этом не выказывали никаких признаков старения: женщины стройны, с хорошо развитой грудью, а мужчины поджары и плечисты. Не было здесь и людей с избыточным весом. Вспомнилась та женщина, что Найл видел в окно спальни: надо же, лицо в морщинах, а сама гибкая, как молодуха.
Появление Найла в сопровождении паука вызвало шевеленье; впрочем, шатер был так велик, что заметили чужаков немногие, и гомон продолжался как ни в чем не бывало. Те же, кто с изумлением взирал на восьмилапого, быстро утратили интерес, когда завидели Герека: стало понятно, что гостей привел он. Через несколько минут вновь пришедшие были уже, можно сказать, сами по себе.
– Что это за место? – полюбопытствовал Найл.
– Это у нас Зал Развлечений.
Найл с интересом огляделся. Он и сам в Совете своего города обсуждал перспективу создания чего-нибудь подобного, так что полезные идеи не помешают.
– Что это за машины?
В каждой кабинке стоял вертикальный металлический ящик с круглой проймой и удобным металлическим же сиденьем спереди.
– Мы называем их машинами реальности. Пойдем, сам посмотришь.
Герек подвел Найла к одной из кабин.
– Прошу прощения, – сказал он учтиво.
К ним, округлив глаза, обернулась симпатичная молодая женщина. На секунду показалось, что она испугана видом паука; но нет, глаза и в самом деле были округлые. Найл опять ощутил вроде дежавю и тут понял, почему именно. Такие округлые глаза он видел в том памятном сне у белесых существ-призраков.
Девушка соблазнительно улыбнулась, поглядев с откровенным интересом на Найла. От нее исходила такая же притягательность, что и от Каты, когда та якобы случайно прильнула грудью. Надо сказать, здешние женщины и впрямь лучились некой эротичной энергией.
«Сцена при лунном свете», – прочел Герек надпись на ширме.
По его жесту Найл уселся перед ящиком и приник к прорези. Глазам открылась картина: вдоль речки или канала в обрамлении деревьев и аккуратных домиков стелется мощеная дорога. В небе светит месяц, волшебно озаряя воду. По дороге идет девушка в декольтированном платье, а навстречу ей – статный, пригожий юноша.
Эта замечательная по достоверности картина словно призывала вглядеться вглубь себя. Найл так и поступил, и вдруг изображение сделалось трехмерным: он смотрел на всамделишную дорогу, а деревья легонько трепетали на прохладном ночном ветерке. Еще секунда, и он уже сам стоял на той дороге, чувствуя на лице ветер, а сверху проплывали облака. Здесь все было взаправду: и журчание воды в канале, куда задумчиво гляделся месяц, и падающий с дерева лист. Из садовой калитки появилась кошка. Юноша прошел мимо девушки, не обернувшись.
Любопытно было ощущать себя разом в двух местах: и перед машиной, и на залитой лунным светом дороге. От этого возникло отрадное чувство, что все под контролем.
– Если хочешь начать заново, нажми оранжевую кнопку, – послышался рядом голос Герека.
Найл машинально послушался. Картина тут же восстановилась. Юноша с девушкой вновь находились в десяти шагах друг от друга; точно так же шумели на ветру деревья и кошка крадучись выходила из калитки. Интересно, зачем Герек посоветовал запустить изображение по новой. Привлекательные черты и соблазнительные формы девушки вызывали смешливое сожаление: эх ты, глупец, взял бы и поцеловал такую красавицу.
В тот момент юноша как раз поравнялся с девушкой. Неожиданно он сделал шаг в сторону и обвил ее талию. Девушка потянулась навстречу, и их губы слились в упоительном поцелуе.
Вот это да! Неужели изменение вызвала его собственная шальная мысль? Просто невероятно. Найл нажал кнопку еще раз и, когда персонажи сблизились, сменил сценарий: теперь юношу привлекла к себе девушка, встав у него на пути и обняв за шею. Оба, тесно прильнув, стояли под лунным светом. Найл почувствовал себя эдаким вуайеристом.