ень этот шириной сантиметров пятнадцать и весит, скорее всего, не одну тонну.
Найл внушил птице слететь на землю, и та беспрекословно повиновалась. Отсюда проглядывал участок стены возле двери. Была надежда обнаружить что-нибудь вроде контролирующего механизм рычага, но ничего подобного там не оказалось. Тогда Найл заставил ворона перебраться на верх двери. Отсюда открывалось, что ее опустили две тяжелые, покрытые слоем ржавчины цепи, уходящие куда-то в породу. Попытка послать птицу в темную дыру, откуда упал каменный щит, вызвала у нее страх, и она, каркнув, улетела. Найл разорвал контакт и вновь очутился во мгле.
Он медленно обвел лучом вначале потолок, затем стены пещеры в надежде отыскать ключ к разгадке. Все тщетно. Найл вернулся к дыре под деревянным кубом – квадратной, примерно с руку глубиной. Она была пробита в цельной породе, но тоже не давала ответа насчет дверного механизма.
Паук терпеливо ждал, когда Найл примет какое-нибудь решение. Еще бы, ведь это сам посланец богини, а значит, скорый выход из западни им несомненно обеспечен.
А ведь это именно западня и есть. Найл, помнится, видел ловушку для крыс. Дурища хватается за приманку, а дверца в эту секунду р-раз! – и захлопывается. Возможно, каменная дверь предназначалась, чтобы ловить воров, посягавших на съестные припасы. А впрочем, какому вору взбрело бы в голову двигать деревянный куб.
Для чистоты эксперимента Найл вытянул кувшин из-под куба, не сводя при этом глаз с двери. Кувшин тотчас раскололся надвое, а куб грохнулся обратно на пол. Дверь при этом не шелохнулась, что лишний раз подтвердило подозрение: никакой связи между кубом и дверным механизмом нет.
Но как же тогда люди, создавшие этот механизм, выпускали тех, кто угодил в ловушку? Должен быть какой-нибудь скрытый рычаг или другое приспособление. Хотя оно вполне может находиться не здесь, а вовсе в другом помещении.
Ну а если механизма для поднимания двери как такового и нет, что тогда? Самым логичным решением было бы дождаться сумерек и выйти на телепатическую связь с матерью. Она передаст все Симеону или Доггинзу, а то и Дравигу, и те предпримут что-нибудь для спасения. На паучьем шаре меньше двух часов лета до Долины Мертвых. Только исход такой ох как нежелателен. Найл потому и избрал пеший путь в царство Мага, что хотел прийти незамеченным. А полномасштабная операция по спасению – самый верный способ привлечь к себе внимание.
В пещере они находились примерно час, и Найл, неосмотрительно оставивший вместе с сумой и плащ, чувствовал, что становится холодновато. Едва он об этом подумал, и впрямь зазнобило. Капитан поинтересовался, что его беспокоит.
«Холодно».
Пауку понять такое было сложновато: при необходимости он попросту ускорял у себя кровообращение энергией воли. Капитан тут же поделился с Найлом теплом посредством телепатии; ощущение в точности такое, как если бы в пещере вдруг повеяло нагретым воздухом.
До Найла дошло, что температуру у себя он мог бы поднять и сам, повернув на груди медальон и сосредоточившись. Но в этот момент его заинтриговало то, что он, оказывается, различает вокруг предметы, как если бы в пещере мерцал призрачный свет. Такой же эффект наблюдался, когда они вдвоем с Асмаком пробирались по катакомбам. Но тогда Найлу казалось, что это все от близкого знакомства паука с лабиринтом; дескать, его сокровенное знание передается Найлу, а отсюда возникает иллюзорное ощущение света.
Оттого, что холод и темнота отступили, Найл слегка приободрился. Восьмилапый спутник словно наделил его частицей своего неисчерпаемого терпения. А потому и в окружающую обстановку Найл теперь вникал более вдумчиво, не отягченный беспокойством.
Вполне логично, если ключ к освобождению из этого места кроется непосредственно в пещере. В конце концов, выбирались же как-то отсюда случайно попавшие узники?
Он уже в который раз пядь за пядью освещал фонариком стены и потолок, но ни намека не попадалось на то, что могло привести в действие механизм.
Кувшины, разумеется, все как один оказались пустые.
И тут, оглядывая расколотый кувшин, он обратил внимание на любопытную деталь. Дело в том, что сосуд раскололся в нижней части, потеряв большой кусок дна. При этом из куска просыпалось что-то вроде извести или мела. Оказалось, дно у сосуда вовсе не плоское; сверху была еще одна перегородка, может быть, для сбора винного осадка.
На ощупь это беловатое вещество было твердым, но легко крошилось в пальцах.
Под любопытствующим взглядом паука (и чего интересного может найтись в этом крошеве?) он осмотрел другую половину расколотого сосуда. «Известь» здесь была в целости, а сверху ее прикрывал тонкий слой сухой глины, что-то вроде двойного дна.
Найл увалил на пол соседний кувшин и забрался внутрь. Несколько ударов крепким, как жезл, фонариком, и под верхним донцем тоже оказалась такая же податливая субстанция.
То же самое и с третьим, четвертым, пятым, шестым: везде он натыкался на защитный слой, создающий впечатление одинарного, сплошного дна.
Залезая в седьмой кувшин, Найл невольно загадал: что-то сейчас будет. Или известь эта не более чем бессмысленный изыск, или же она призвана служить обманкой для искателя.
На этот раз корпус фонарика, расколов хрупкое донце, и впрямь стукнул обо что-то твердое. Найл отложил фонарик (другая рука была притиснута к стенке сосуда) и пальцами ощупал находку. Это был шар величиной с ладонь. Найл довольно хмыкнул.
Выпроставшись из тесного кувшина, он сел на пол и энергично обтер найденный предмет. Это и вправду был шар из какого-то кристалла – может, судя по весу, из горного хрусталя. Держа его в ладонях, Найл ощущал слабое электрическое покалывание.
«Что это, по-твоему?» – поинтересовался он, протягивая находку капитану.
Тот осторожно коснулся шара передней лапой.
«Впервые такое вижу. А ты сам как думаешь?»
«Пока ничего. Но, видимо, у кого-то была веская причина столь тщательно его прятать».
Закрыв глаза, Найл сосредоточил внимание на кончиках пальцев. Покалывание усилилось, став еще явственней, когда он взял кристалл в обе ладони. Но уже сейчас было ясно, что сам по себе этот шар «неживой»; он лишь служит средством связи.
Но с чем?
Паук терпеливо ждал, наблюдая за полностью ушедшим в себя Найлом. Увидев наконец, что тот вроде как очухался, он задал вопрос:
«Так ты узнал, как поднять дверь?»
«Нет. Подъемный механизм сломан».
Ощутив при этом невозмутимость спутника, капитан переспросил:
«Как же нам выйти?»
Найл невольно призадумался над его словами. И тут в середине кристалла вдруг замерцала пронзительно-зеленая искра, а сам шар словно ожил, овеяв ладони вкрадчивым теплом. Продлившись считаные секунды, ощущение сгинуло, оставив после себя лишь легкое покалывание в пальцах. Сосредоточившись на нем, Найл как будто утратил собственную сущность, слившись при этом с кристаллом. Он намеренно сфокусировался на этом ощущении, поняв вдруг, что оно каким-то образом служит ответом на вопрос паука.
Зачарованный кристаллом, он перестал сознавать ход времени. Вполне вероятно, что минул час, прежде чем Найл возвратился в настоящее. Возможно, сделать это его заставил паук, настороженно во что-то вслушивающийся. До Найла не доносилось ничего, но, как известно, у пауков чувствительность к вибрациям развита несравненно сильнее, чем у людей.
Прошло совсем немного времени, и действительно послышалось, как где-то наверху шуршат каменья. Кто-то явно спускался по лестнице – неторопливо, осмотрительно.
Звуки стихли совсем рядом. Надолго воцарилась пауза: кто-то, видимо, примеривался, как ладнее поднять дверь. И вот плита ходуном заходила в желобах. Найл тщетно вглядывался в щель, силясь понять, что это там за явление.
Тем временем камень с той стороны обхватили циклопических размеров пальцы, и дверь со скрежетом приподнялась. Одна из рук, ненадолго исчезнув, вскоре просунулась под плиту, другая удерживала ее на весу. С громовым шумом тяжеленная каменюка поехала вверх, и стал виден великан, вставший от усилия на колени. Взгляду открылось бородатое создание таких размеров, что тролль со священной горы, пожалуй, смотрелся бы рядом с ним маломерком.
Исполин прорычал что-то – судя по всему, предлагал поскорее выбраться. Найл, стоявший ближе, не заставил себя ждать, за ним проворно последовал и капитан. Дождавшись, когда они выйдут наружу, тролль с надсадным ревом выпрямился и задвинул каменную плиту в верхний паз. Хотя ясно было, что защелка, державшая на себе дверь, теперь сломана. А потому исполин, досадливо рыкнув, отпустил плиту. Та грохнулась так, что раскололась надвое: одна половина упала в пещеру, другая неуклюже повисла на ржавой цепи.
Кожистые ступни с черными, словно каменными ногтями показывали, что этот гигант и тот тролль принадлежат к одной породе. В остальном же сходства было мало. У тролля со священной горы личина была все равно что высечена из дерева нерадивым умельцем. Этот же походил на человека гораздо больше: добродушная физиономия, нос картошкой. Тот был гол и весь в шерсти, этот – в грубой кожаной одежде, сшитой тонкими ремешками. Каштановые волосы и борода указывали на нестарый, в общем-то, возраст, а прореха меж передними зубами придавала облик эдакого озорного балагура. Роста в нем было метра четыре, никак не меньше.
Вид капитана, чувствовалось, вызывал настороженность: дескать, можно ли доверять этому восьмилапому или нет. Скорее всего, у великана уже был опыт общения со смертоносцами, причем не самый положительный.
Найл по-прежнему держал хрустальный шар. Тролль, с интересом на него посмотрев, протянул бурую морщинистую ладонь. Пришлось положить на нее эту жемчужинку.
Он думал, что тролль возьмется эту штуку разглядывать, но тот сомкнул кулак и поднес его к уху, точно впервые держал в руке какие-нибудь тикающие часы. Минуту спустя он возвратил шар. И тут почти сразу между ним и Найлом установилась связь, да такая четкая, будто они общались на человеческом языке.