ения кристально чистого голосового или телеграфного сообщения. Эрнст Александерсон, изобретатель альтернатора, сконструировал также и антенну, которая повышала эффективность излучения в семь раз. При сравнении с 350-киловаттным искровым передатчиком на той же станции оказалось, что 50-киловаттный альтернатор передает сигнал на большее расстояние[175]. Так что в феврале 1918 г. во флоте США начали использовать альтернатор, чтобы поддерживать постоянную связь с Италией и Францией.
В июле 1918 г. к системе в Сэйвиле добавили еще одну 200-киловаттную дугу. В сентябре 1918 г. на новой флотской радиостанции в Аннаполисе (Мэриленд) установили новую 500-киловаттную дугу. Тем временем американский флот заказал еще один, более мощный альтернатор в Нью-Брансуик, на 200 киловатт. Установили его в июне, а на полную мощность вывели к сентябрю. Нью-Брансуик тут же превратился в самую мощную радиостанцию в мире, превзойдя флагманскую немецкую станцию в Науэне; то была первая станция, которая могла четко, постоянно и надежно передавать и голосовые, и телеграфные сообщения через Атлантический океан. Ее сигналы были слышны во многих регионах Земли.
Именно в эти месяцы родилась болезнь, которую окрестили испанским гриппом. На самом деле она появилась не в Испании. Однако она действительно убила десятки миллионов людей по всему миру, а в сентябре 1918 г. «испанка» вдруг стала намного более смертоносной. По некоторым оценкам, пандемия поразила более полумиллиарда человек, или треть населения мира. Даже «Черная смерть» в XIV в. не убила столько людей за такое короткое время. Неудивительно, что все так боятся ее возвращения.
Несколько лет назад ученые откопали на Аляске четыре тела, которые пролежали в вечной мерзлоте с 1918 г., и обнаружили в легочной ткани одного из них РНК вируса гриппа. То был тот самый чудовищный микроорганизм, который якобы убил столь многих людей в расцвете сил, микроорганизм, который так напоминает вирус свиного гриппа, за которым мы должны всегда внимательно следить, иначе он снова уничтожит весь мир.
Но нет никаких доказательств того, что болезнь 1918 г. была заразной.
На самом деле «испанка», похоже, появилась в США в начале 1918 г. и распространилась по миру на кораблях американского флота – именно на кораблях, в портах и на флотских радиостанциях отмечались первые случаи. Самая первая ранняя вспышка, поразившая около 400 человек, случилась в феврале во флотской радиошколе в Кембридже, штат Массачусетс[176]. В марте грипп распространился по армейским лагерям, где Сигнальный корпус обучали обращению с беспроводной связью: 1127 человек заболели гриппом в Кэмп-Фанстоне (Канзас), а еще 2900 – в лагерях Оглторпа (Джорджия). В конце марта и в апреле болезнь разошлась среди гражданского населения, а потом и по всему миру.
Поначалу болезнь была довольно мягкой, но в сентябре начался взрывной рост смертности, причем одновременно по всему миру. Волны смертей с огромной скоростью проносились по всемирному океану человечества снова и снова, пока их сила наконец не пошла на убыль три года спустя.
Жертвы болезни иногда снова и снова заболевали в течение нескольких месяцев. Больше всего озадачивало врачей кровотечение. 10–15 % больных гриппом в частной практике[177] и до 40 % моряков на флоте[178] страдали от носовых кровотечений; врачи иногда писали, что кровь буквально «хлестала» из ноздрей[179]. У других кровь шла из ноздрей, ушей, кожи, желудка, кишечника, матки или почек, а самой распространенной и быстрой причиной смерти было легочное кровотечение: больные гриппом, по сути, тонули в собственной крови. Вскрытия показывали, что по крайней мере треть смертельных случаев сопровождалась кровоизлиянием в мозг[180], иногда пациенты выздоравливали от респираторных симптомов, а потом умирали от инсульта.
«Регулярность, с которой возникали эти разнообразные кровотечения, говорила о том, что могла меняться сама кровь», – писали доктора Артур Эрскин и Б. Л. Найт из Сидар-Рапидс (Айова) в конце 1918 г. Они взяли анализы крови у большого количества пациентов с гриппом и пневмонией. «Во всех случаях, без единого исключения, – писали они, – свертываемость крови была нарушена: время, необходимое для свертывания крови, превышало нормальное на две с половиной – восемь минут. Анализ крови брали как на второй день инфекции, так и на двадцатый день после выздоровления от пневмонии, но результат был одинаков… Несколько местных врачей также проверяли кровь своих пациентов, и, хотя наши данные в нынешний момент очевидно неполны, мы пока еще не получили ни одного сообщения о случае, где свертываемость крови не была бы замедлена».
Это не сходится с действием ни одного респираторного вируса[181], но вот подобное действие электричества известно еще с тех пор, как Герхард в 1779 г. провел первый эксперимент с человеческой кровью. Это сходится с известными данными о том, как радиоволны влияют на свертываемость крови[182]. Эрскин и Найт спасали своих пациентов, не сражаясь с инфекцией, а давая им большие дозы лактата кальция, чтобы повысить свертываемость крови.
Еще один потрясающий факт, который выглядит бессмысленным, если эта пандемия была инфекционной, но вполне понятным, если она была вызвана радиоволнами, – тот, что эта болезнь, в отличие от большинства других заболеваний, убивала в основном здоровых, крепких молодых людей в возрасте 18–40 лет – как и во время предыдущей, немного менее жестокой пандемии 1889 г[183]. Этот диапазон, как мы уже видели в пятой главе, совпадает с возрастным диапазоном неврастении, хронической формы электрической болезни. Две трети умерших от «испанки» были именно этого возраста[184]. Пожилые пациенты были редкостью[185]. Один швейцарский врач писал, что «не видел ни одного случая у младенцев и ни одного тяжелого случая у людей старше 50 лет», но зато «у одного крепкого молодого человека первые симптомы проявились в 4 часа пополудни, а к 10 утра следующего дня он уже умер»[186]. Репортер из Парижа вообще утверждал, что «заболевают только люди в возрасте от 15 до 40 лет»[187].
Прогноз был значительно лучше, если вы находились в плохом физическом состоянии. Если вы страдали от недоедания, инвалидности, анемии и туберкулеза, то с куда меньшей вероятностью могли заразиться гриппом, а если все же заражались, то с меньшей вероятностью умирали[188]. Это наблюдение было настолько распространено, что доктор Д. Б. Армстронг даже написал для Boston Medical and Surgical Journal статью с провокационным названием «Influenza: Is it a Hazard to Be Healthy?» («Грипп: быть здоровым вредно?») Врачи всерьез рассуждали, не подписывают ли своим пациентам смертный приговор, советуя им поддерживать хорошую форму!
Еще более смертоносным оказался грипп для беременных женщин.
Была и другая странность, которая заставляла врачей недоумевать: в большинстве случаев после того, как температура пациентов вернулась в норму, их пульс снижался до уровня меньше 60 ударов в минуту и оставался таким несколько дней. В более серьезных случаях пульс снижался до 36–48 ударов в минуту – признак нарушения сердечной проводимости[189]. Это тоже весьма загадочное явление для респираторного вируса, но будет выглядеть вполне понятным, когда мы узнаем о радиоволновой болезни.
Кроме того, у пациентов часто начинали выпадать волосы через два-три месяца после выздоровления от гриппа. По словам Сэмюэла Эйреса, дерматолога из Массачусетского главного госпиталя в Бостоне, такое случалось едва ли не ежедневно, причем чаще всего от этого страдали молодые женщины. Это тоже явно не самое ожидаемое последствие респираторного вируса, но зато выпадение волос часто фиксируется после воздействия радиоволн[190].
Еще одно загадочное наблюдение: очень немногие пациенты в 1918 г. страдали от боли в горле, выделений из носа или других первоначальных респираторных симптомов[191]. А вот неврологические симптомы, как и во время пандемии 1889 г., были широко распространены даже в случаях легкого течения болезни. Они бывали самыми разными: от бессонницы, ступора, притупленности чувств, необычного обострения чувств, покалывания, чесотки и нарушений слуха до частичного паралича нёба, век, глаз и многих других мышц[192]. Знаменитый Карл Меннингер сообщал о ста случаях психоза, вызванного гриппом, в том числе 35 случаях шизофрении, в течение трехмесячного периода наблюдений[193].
Хотя эта болезнь почти повсеместно считалась инфекционной, ни ношение масок, ни карантины, ни изоляция не помогали[194]. Даже в отрезанной от мира Исландии грипп распространился повсюду, несмотря на то что больных помещали на карантин[195].
Болезнь распространялась невозможно быстро. «Нет никакой причины предполагать, что она перемещалась быстрее, чем мог путешествовать человек, но, похоже, именно так и было», – писал доктор Джордж Сопер, майор армии США