Я понял, что все участники исследования на самом деле пользовались мобильными телефонами, и довольно долго, до 2004 г., в котором исследование завершилось. Единственная разница между теми, кто «пользовался» мобильником, и теми, кто «не пользовался», заключалась во времени покупки: «пользователи» впервые купили мобильный телефон между 1982 и 1995 г., а «не-пользователи» – после 1995 г. Причем всех «пользователей» объединили в одну группу, вне зависимости от того, девять лет человек пользовался сотовым телефоном или, скажем, двадцать два. Но, согласно данным исследования, люди, покупавшие мобильные телефоны до 1994 г., были богаче и пили и курили меньше, чем те, кто впервые купил телефон после 1995 г. Я заподозрил, что поправка на время пользования может изменить результаты исследования. Так что я сделал вполне естественную, нормальную, общепринятую вещь – именно так поступают ученые, которые хотят проверить исследование, опубликованное в рецензируемом журнале: я спросил, можно ли изучить данные. 18 декабря 2006 г. я отправил электронное письмо ведущему автору Йоахиму Шюцу, в котором написал, что мои коллеги из Дании хотели бы ознакомиться с его данными. 19 января 2007 г. нам любезно отказали в доступе. Письмо с отказом было подписано тремя из шести авторов исследования: Шюцем, Кристоффером Йохансеном и Йоргеном Ольсеном.
Чарли Тео тем временем бьет тревогу. «Ко мне каждую неделю приходят по 10–20 новых пациентов, – говорит он, – и по крайней мере у трети из них опухоли находятся в области мозга, расположенной вокруг уха. Как нейрохирург я не могу игнорировать этот факт».
У многих, если не большинства из нас, есть по крайней мере один родственник или знакомый, который болеет или умер от опухоли мозга. Мой друг Ноэл Кауфманн, который умер в 2012 г. в возрасте 46 лет, никогда не пользовался мобильным телефоном, но у него был беспроводной домашний телефон, от которого исходит точно такое же излучение, и опухоль, которая убила его, располагалась в области мозга, расположенной под тем ухом, к которому он прижимал этот телефон. Все мы слышали о знаменитостях, которые умерли от опухолей мозга – сенаторе Теде Кеннеди, адвокате Джонни Кокрейне, журналисте Роберте Новаке, сыне Джо Байдена, Бо. В моей картотеке есть список более чем трехсот знаменитостей, которые либо болеют опухолью мозга, либо умерли от нее за последние пятнадцать лет, – его прислал мне директор Калифорнийской ассоциации по опухолям мозга. В молодости я не слышал ни об одной знаменитости с раком мозга.
Тем не менее широко разрекламированные исследования уверяют нас, что заболеваемость раком мозга не растет. Это определенно неправда, и достаточно небольшого расследования, чтобы убедиться, что данным нельзя доверять – ни в Соединенных Штатах, ни в любой другой стране. В 2007 г. ученые из Шведской национальной комиссии по здоровью и благополучию обнаружили, что по какой-то причине треть случаев рака мозга, диагностированных в университетских госпиталях, и бо́льшая часть случаев, диагностированных в муниципальных больницах, не вносится в Шведский онкологический реестр[417]. Обо всех остальных видах рака постоянно сообщалось, а вот о раке мозга – нет.
Исследование 1994 г. показало, что трудности с регистрацией опухолей мозга начались в Финляндии еще тогда. Информация о большинстве видов рака заносилась в финский реестр полностью, а вот цифры по опухолям мозга серьезно занижались[418].
Здесь, в Соединенных Штатах, обнаружились серьезные проблемы с отслеживанием не только рака мозга, но и многих других его видов. Программа Национального онкологического института Surveillance Epidemiology and End Results (SEER) зависит от точных данных, поступающих из реестров штатов. Но эти данные неточны. Американский ученый Дэвид Харрис сообщил на конференции в Берлине в 2008 г., что реестры штатов не справляются с возросшим числом случаев рака, потому что не получают достаточного финансирования. «Реестрам SEER сейчас приходится регистрировать больше случаев за меньшее время, причем нередко с такими же ограниченными ресурсами, как в прошлом году», – сказал он. Это означает, что чем больше в стране будут болеть раком, тем меньше об этом будут сообщать, если только не улучшится состояние американской экономики.
Хуже того, госпитали Министерства по делам ветеранов (МДВ) и медицинские центры военных баз просто отказываются отправлять данные о случаях рака в реестры штатов. Доклад Брайанта Фарлоу, опубликованный в 2007 г. в The Lancet Oncology, показал «резкое снижение отчетности от МДВ в реестре штата Калифорния, которое началось в конце 2004 г.: в 2003 г. было сообщено о 3000 случаев, в 2005 г. сообщений не было вообще». Наведя справки в других штатах, Фарлоу обнаружил, что Калифорния – вовсе не исключение. Онкологический реестр во Флориде вообще никогда не получал информации от МДВ, а в госпиталях МДВ в других штатах о случаях рака не сообщалось буквально годами. «Мы работаем с Министерством по делам ветеранов вот уже пять лет, но все становится только хуже», – рассказала ему Холли Хау, представительница Североамериканской ассоциации центральных онкологических реестров. МДВ не сообщает как минимум о 70 000 случаях рака в год. А в 2007 г. отказ от отчетности стал официальной политикой МДВ: министерство издало директиву о раке, отменяющую все договоренности между реестрами штатов и госпиталями МДВ. Фарлоу сообщил, что Министерство обороны тоже не сотрудничает с онкологическими реестрами. О случаях рака, диагностированных на военных базах, не сообщалось в реестры в течение нескольких лет. В результате всего этого Деннис Дипон из Лос-Анджелесской онкологической программы наблюдения предупредил, что исследования, основанные на недостаточных данных, могут быть бесполезны. «На исследованиях середины 2000-х гг. всегда придется ставить звездочку или, может быть, наклеивать стикер на обложку, чтобы напоминать и ученым, и широкой публике, что они неверны», – сказал он.
Врачи из Института онкологических исследований Южной Альберты в Университете Калгари были шокированы, увидев 30 %-ный скачок заболеваемости злокачественными опухолями мозга всего за год, между 2012 и 2013 гг.[419], хотя официальная государственная статистика не сообщала о росте заболеваемости опухолями мозга ни в Альберте, ни во всей Канаде. Это расхождение привело в бешенство Фэйт Дэвис, профессора эпидемиологии в школе здравоохранения Университета Альберты. Официальная статистика злокачественных опухолей, конечно, плоха, но вот с доброкачественными опухолями все обстоит еще хуже: в канадской системе наблюдения они вообще никак не регистрируются. Чтобы исправить эту невероятную ситуацию, Канадский фонд опухолей мозга в июле 2015 г. объявил, что собирает деньги для Дэвис на организацию национального реестра опухолей мозга, который наконец-то даст клиницистам и ученым доступ к точной информации.
Исследования, которые уверяют нас, что с мобильными телефонами все в порядке, финансировались телекоммуникационной индустрией. Но, даже несмотря на значительное занижение количества опухолей мозга, независимые ученые все же подтверждают сложившееся у нейрохирургов и онкологов впечатление, что их нагрузка возросла, а также тот очевидный факт, что от подобных опухолей умирает все больше известных всем личностей. Самый выдающийся из этих независимых ученых – Леннарт Харделл.
Харделл – профессор онкологии и эпидемиологии рака в Университетском госпитале в Эребру (Швеция). Хотя ранние его исследования были в основном посвящены химическим веществам – диоксинам, полихлорированным бифенилам, антипиренам и гербицидам, – с 1999 г. он сосредоточился на излучении мобильных и беспроводных телефонов. Он сообщает нам, основываясь на исследованиях «случай – контроль» с участием более 1250 пациентов со злокачественными опухолями мозга, что использование и мобильных, и беспроводных телефонов значительно повышает риск развития рака мозга. Чем больше лет вы пользуетесь такими телефонами, чем больше часов по ним наговариваете, и чем моложе возраст первого контакта, тем выше вероятность, что у вас появится опухоль. Две тысячи часов использования мобильного телефона, по словам Харделла, втрое увеличивают риск. Две тысячи часов использования беспроводного телефона – удваивают. Первое использование мобильного телефона в возрасте до двадцати лет повышает общий риск рака мозга в три раза, риск астроцитомы – самой распространенной злокачественной опухоли мозга – в пять раз, а риск астроцитомы с той стороны головы, где вы держите телефон, – в восемь раз. Первое использование беспроводного телефона в возрасте до двадцати лет удваивает риск любой опухоли мозга, увеличивает в четыре раза риск от астроцитомы и в восемь раз – риск астроцитомы с той стороны головы, где вы держите телефон[420].
Литература о вышках мобильной и радиосвязи менее скомпрометирована. Практически все существующие исследования до недавнего времени финансировались из независимых источников, а не телекоммуникационной индустрией, и их результаты были однозначными: жизнь недалеко от передаточной вышки вызывает рак.
Уильям Мортон из Орегонского университета здравоохранения обнаружил, что жизнь близ телевещательных СВЧ-антенн значительно повышает риск лейкемии и рака молочной железы в районе Портленда и Ванкувера; исследование проводилось с 1967 по 1982 г.
В 1986 г. департамент здравоохранения штата Гавайи обнаружил, что у жителей Гонолулу, живущих в районах, где расположена как минимум одна вещательная вышка, риск заболеть каким-либо раком повышен на 43 %[421].
В 1996 г. Брюс Хокинг, специалист по профессиональным заболеваниям из Мельбурна, проанализировал заболеваемость раком у детей в девяти австралийских муниципалитетах и сопоставил ее с расположением трех мощных телебашен. Дети, которые жили ближе чем в четырех километрах от башен, почти в 2,5 раза чаще умирали от лейкемии, чем дети из более далеких городов.