поля, вибрирующие в воздухе, вызывают болезни у миллионов людей. Общество отрицало и до сих пор отрицает это, так что эти показания Стетцера не слишком заинтересовали Мичиганскую комиссию по коммунальным услугам. Но еще эти магнитные поля и токи в земле портили здоровье молочным коровам по всему Мичигану, а это прямая угроза экономике штата. Так что члены комиссии внимательно слушали Стетцера.
«Я посетил немало ферм, – сообщил он, – и наблюдал за более чем 6000 молочными коровами и некоторым количеством лошадей. Я видел больных коров с воспаленными суставами, открытыми язвами и другими недугами, видел выкидыши и телят с врожденными уродствами. Я даже видел двойные выкидыши, когда один теленок был полностью развит, а другой ужасно изуродован. Иронично звучит, но ужасно изуродованный „близнец“ находился прямо на пути следования тока между задними ногами коровы.
Кроме того, – сказал Стетцер пораженным членам комиссии, – я также видел коров, страдающих от стресса, коров, не желающих идти в определенные места, в том числе амбары и помещения для доения, и даже коров, которые боялись пить воду – настолько, что лакали ее, вместо того чтобы втягивать, как обычно. Я видел множество коров, которые падали мертвыми без всякой видимой причины. Я видел коров с неконтролируемыми спазмами мышц на целой стороне тела. Статьи из висконсинской газеты La Crosse Tribune очень точно описывают некоторые заболевания, которые я лично видел на фермах Висконсина, Миннесоты и Мичигана. Эти симптомы и последствия не ограничены только Висконсином; они наблюдаются везде, где я находил загрязненное электричество».
Впервые я ощутил воздействие современной электроники на свое здоровье еще в середине шестидесятых, когда моя семья выбросила старый ламповый телевизор и купила новый, транзисторный. Как только его включили в сеть, я услышал жуткий высокий звук – хотя я находился в противоположной стороне дома, за несколькими стенами и дверьми, – причем больше этот звук никто не слышал. Вот так я познакомился с электронной эпохой. У меня был лишь единственный способ помочь себе – не смотреть телевизор; именно поэтому с тех самых пор, как я стал жить отдельно, у меня никогда не было телевизора.
Слуховые неприятности подобного рода не были широко распространенной проблемой – по крайней мере, не были проблемой лично для меня – до девяностых. Пока я избегал телевизоров и компьютеров, мир в тех местах, где я жил, в основном издавал только природные звуки, и можно было легко найти даже полную тишину.
Но вот в какой-то момент в девяностых – перемены были настолько медленными и постепенными, что я даже не могу теперь понять, когда именно, – я обнаружил, что больше нигде не могу найти тишины. Это произошло после 1992 г., когда я снял домик на севере Онтарио – где было еще тихо, – но до 1996-го, когда я сбежал от новой поросли вышек цифровой мобильной связи в своем родном Нью-Йорке, чтобы спасти себе жизнь. По крайней мере с 1996 г. нигде в Северной Америке я не могу спастись от ужасного высокого звука, который впервые услышал, когда мне было примерно пятнадцать. В 1997 г. я попытался найти тишину в подземной пещере в Кларксвилле, штат Нью-Йорк, – и не смог. Звук под землей был намного тише, но совсем не исчез. В 1998 г. я искал тишины в Грин-Бэнке, штат Западная Виргиния, – это единственное место на Земле, защищенное законом от радиоволн, – и не нашел ее и там. Звук даже не стал тише. Я могу сделать его громче, включая в розетку электронные устройства, и снова тише, отключая их, но не могу заставить его уйти, даже полностью отключив электричество в доме. Я слышу, как включаются электроприборы дома у соседей. Без всякого предупреждения и объяснения звук иногда вдруг становится намного громче во всем квартале. Он становится тише, когда в районе отключается электричество. Но он никогда не исчезает. Частота этого звука – 17 000 Гц, самая высокая из тех, что я могу слышать.
Низкочастотные звуки
Низкочастотный «гул» слышат от 2 до 11 % населения[473]. Это меньше, чем те, кто слышат высокочастотные звуки, но эффекты от такого «гула» могут быть намного более пугающими. В лучшем случае он звучит как дизельный двигатель, который крутится где-то вдали на холостых оборотах. В худшем случае – вызывает вибрацию во всем теле, сильнейшее головокружение, тошноту и рвоту, не дает спать и полностью выводит из строя. Он даже доводил людей до самоубийства.
Вероятные источники «гула» – это мощные ультразвуковые радиоволны, которые модулируются на крайне низких частотах для связи с подводными лодками. Чтобы пробить океанскую толщу, требуются радиосигналы невероятной мощности и большой длины волны, а ОНЧ (очень низкие частоты) и НЧ (низкие частоты), располагающиеся как раз в ультразвуковом диапазоне, вполне подходят для этих целей. В американских военных системах, использующихся для этих целей, задействованы огромные антенны, расположенные на Гавайях и Пуэрто-Рико, в штате Вашингтон, Мэне, Калифорнии, Северной Дакоте, Исландии, Австралии, Японии и Италии, а также шестнадцать мобильных антенн, установленных на самолетах, расположение которых постоянно держится в секрете. Наземные станции такого типа для связи с подводными лодками также используют Россия, Китай, Индия, Англия, Франция, Швеция, Япония, Турция, Греция, Бразилия и Чили; оборудование НАТО установлено в Норвегии, Италии, Франции, Великобритании и Германии.
Поскольку длины волн такие большие, все ОНЧ-антенны имеют громадные размеры. Антенный комплекс в Катлере, штат Мэн, который используется с 1961 г., имеет форму двух гигантских шестиконечных звезд, покрывающих полуостров площадью почти тринадцать квадратных километров; их поддерживают 26 башен высотой до 300 метров. Максимальная мощность радиопередачи – 1,8 миллиона ватт. Станция в Джим-Крике, штат Вашингтон, была построена в 1953 г., мощность ее передатчика – 1,2 миллиона ватт. Передающая антенна натянута между двумя горными вершинами.
Низкие частоты, необходимые для преодоления толщи воды, ограничивают скорость передачи сообщений. Американские станции отправляют двоичный код со скоростью 50 импульсов в секунду, что соответствует частоте «гула», который слышен большинству. Улучшенная система, недавно поступившая на вооружение ВМФ США, использует сразу несколько каналов, чтобы передавать больше данных, но каждый канал все равно пульсирует на частоте 50 Гц. Кроме того, сам двоичный код создается двумя ультразвуковыми частотами, промежуток между которыми составляет 50 Гц. Соответственно, эти сигналы дважды модулируются примерно на той частоте, которая мучает людей по всему миру.
Дэвид Деминг, профессор геологии Университета Оклахомы, решил исследовать «гул», который слышит, и сосредоточил свои усилия на передвижной системе TACAMO (Take Charge and Move Out, «Бери на себя ответственность и выдвигайся»). Самолеты TACAMO, за которыми тянутся длинные антенны, вылетают с базы ВВС «Тинкер» в Оклахома-Сити с 1963 г., и максимальная мощность каждого воздушного передатчика составляет 200 000 ватт. Они используют различные частоты между 17,9 и 29,6 кГц, которые дважды модулируются на 50 Гц, как и все другие ОНЧ-станции связи с подводными лодками. Когда в Оклахоме звучит «гул», флотские самолеты TACAMO всегда находятся в воздухе. Самолеты вылетают из Оклахомы на базу ВВС «Трэвис» в Калифорнии и авиабазу ВМФ «Патаксент-Ривер» в Мэриленде. Оттуда самолеты выдвигаются на патрульные миссии над Атлантическим и Тихим океаном, которые длятся от шести до десяти часов.
Заслуживает упоминания и еще одна сеть ультразвуковой импульсной связи – она перестала работать в Северной Америке в 2010 г., но в некоторых регионах мира еще работает и, возможно, ее еще могут возродить и здесь: система LORAN-C. Аббревиатура LORAN означает LOng RAnge Navigation («Навигация большой дальности»); это старая система мощнейших наземных навигационных маяков, функцию которых ныне взяли на себя спутники Глобальной системы позиционирования (GPS). Возможно, именно система LORAN ответственна за первые сообщения о «гуле» в Англии, а также за знаменитый «Таосский гул» в Нью-Мексико, расследованием которого в 1992 г. занялось государство.
LORAN-C работает на частоте 100 кГц, а частотная модуляция кратна 10–17 Гц в зависимости от местоположения. Первые станции LORAN-C, которыми управляет Береговая охрана США, были построены вдоль восточного побережья в 1957 г. – на Мартас-Винъярд, штат Массачусетс; в Юпитере, штат Флорида; и на косе Кейп-Фир, штат Северная Каролина. В конце 1950-х гг. цепи станций LORAN-C также построили на побережье Средиземного и Норвежского моря, а в 1961 г. вышли в эфир станции в Беринговом море и в Тихом океане, с центром на Гавайях. Хотя эта навигационная система большой дальности и не была первой, ее предшественница LORAN-A работала на частотах 1850–1950 кГц, не входящих в ультразвуковой диапазон.
Моя первая встреча с «гулом» датируется 1983 г., когда я впервые переехал в далекий, окруженный секвойями, тихий во всех остальных отношениях городок Мендосино в Калифорнии. Хотя Корнеллский университет находится совсем недалеко от 800 000-ваттной станции LORAN в Сенеке, которую ввели в действие в 1978 г., я окончил там колледж в 1971-м и ни разу не слышал «гула». Но вот в Мендосино он не давал мне спать. Как и многие другие, я сначала подумал, что слышу звук далекого мотора или генератора, но потом понял, что этот шум преследует меня даже во время походов по дикому бездорожью Северной Калифорнии. Он звучал на ноте ми-бемоль большой октавы – его частота была около 80 Гц, – и я обнаружил, что могу вызывать «гул» у себя в голове даже в те дни, что он не звучит, играя ноту ми-бемоль на своем фортепиано, словно у меня в голове была натянута ми-бемольная фортепианная струна, вибрирующая в симпатическом резонансе.
Когда несколько лет спустя я узнал у служащего береговой охраны, что неподалеку, в Мидлтауне, стоит антенна LORAN, я задумался, не может ли она иметь отношения к назойливому, загадочному «гулу». Сотрудник, с которым я говорил, мимоходом упомянул, что сигнал настолько мощный, что работники антенной станции слышат его. Так что однажды утром я сел в машину и совершил трехчасовую поездку. Когда я оказался в полумиле от 63-этажной башни, у меня жутко заболели уши. И я услышал не только уже привычный 80-герцевый пульсирующий «гул», но и более чистую ноту октавой ниже. Я приобрел у береговой охраны руководство пользователя LORAN-C и узнал, что скорость повторения сигналов LORAN-C на западном побережье равняется практически точно 10 Гц. Судя по всему, я слышал четвертую и восьмую гармоники. Внимательнее почитав руководство, я нашел объяснение. Цепь Западного побережья состоит из четырех станций – в Мидлтауне, Джордже, штат Вашингтон, и еще двух антенн в Неваде, – и они передают сигналы каждую десятую долю секунды в точно определенной последовательности.