– Не знаю, право… Как-то мне все это странно… Не по себе как-то…
– Выйди под лапу и выброси магнитную кошку.
– Хорошо, Володенька…
«Что они там нашли? – думал Быков. – Что еще за лапа? Что они там копаются? Неужели нельзя побыстрее?»
– Не попал, – сказал Юрковский.
– Подожди, Володенька, ты не умеешь. Дай я.
– Смотри, она словно вросла в камень… А ты заметил, что они все одинаковые?
– Да, все пять. Мне это сразу странным показалось…
Вернулся Жилин.
– Нет космоскафа, – сказал он.
Быков даже не стал спрашивать, что это значит – нет космоскафа. Он оставил микрофон, поднялся и сказал:
– Пошли к швейцарцам.
– Так у нас ничего не получится, – сказал голос Михаила Антоновича.
Быков остановился.
– Да, действительно… Что ж тут придумать?
– Погоди, Володенька. Давай я сейчас вылезу и сделаю это вручную.
– Правильно, – сказал Юрковский. – Давай вылезем.
– Нет уж, Володенька, ты сиди здесь. Толку от тебя мало… мало ли что…
Юрковский сказал, помолчав:
– Ладно. А я еще несколько снимков сделаю.
Быков поспешно пошел к выходу. Жилин вслед за ним вышел из рубки и запер люк в рубку на ключ. Быков на ходу сказал:
– Возьмем танкер, по пеленгу выйдем к этому месту и будем их ждать там.
– Правильно, Алексей Петрович, – сказал Жилин. – А что они там нашли?
– Не знаю, – сказал Быков сквозь зубы. – И знать не хочу. Пока я буду говорить с капитаном, ступай в рубку и займись пеленгом.
В коридоре обсерватории Быков поймал распаренного дежурного и приказал:
– Мы сейчас идем на танкер. Снимешь перемычку и задраишь люк.
Дежурный кивнул.
– Второй космоскаф возвращается, – сказал он.
Быков остановился.
– Нет-нет, – сказал дежурный с сожалением. – Он будет не скоро, часа через три.
Быков молча двинулся дальше. Они миновали кессон, прошли мимо бамбукового стульчика и по узкому, тесному колодцу поднялись в рубку танкера. Капитан Корф и его штурман стояли над низким столиком и рассматривали голубой чертеж.
– Здравствуйте, – сказал Быков.
Жилин, не говоря ни слова, прошел к рации и принялся настраиваться на волну космоскафа. Капитан и штурман в изумлении воззрились на него. Быков подошел к ним.
– Кто капитан? – спросил он.
– Капитан Корф, – сказал рыжий капитан. – Кто ви? Потшему?
– Я Быков, капитан «Тахмасиба». Прошу мне помочь.
– Рад, – сказал капитан Корф. Он посмотрел на Жилина.
Жилин возился над рацией.
– Двое наших товарищей забрались в Кольцо, – сказал Быков.
– О! – На лице капитана изобразилась растерянность. – Как неосторожно!
– Мне нужен корабль. Я прошу у вас ваш корабль.
– Мой крабль, – растерянно повторил Корф. – Идти в Кольцо?
– Нет, – сказал Быков. – В Кольцо только в крайнем случае. Если случится несчастье.
– А где ваш крабль? – спросил Корф подозрительно.
– У меня фотонный грузовик, – ответил Быков.
– А, – сказал Корф. – Да, этто нельзя.
В рубке раздался голос Юрковского:
– Погоди, я сейчас вылезу.
– А я тебе говорю, сиди, Володенька, – сказал Михаил Антонович.
– Ты очень долго копаешься.
Михаил ничего не ответил.
– Это они в Кольце? – спросил Корф, показывая пальцем на рацию.
– Да, – сказал Быков. – Вы согласны?
Жилин подошел и стал рядом.
– Да, – сказал Корф задумчиво. – Надо помогать.
Штурман вдруг заговорил так быстро и неразборчиво, что Быков понимал только отдельные слова. Корф слушал и кивал. Затем он, сильно покраснев, сказал Быкову:
– Штурман не хочет лететь. Он не обязан.
– Он может сойти, – сказал Быков. – Спасибо, капитан Корф.
Штурман произнес еще несколько фраз.
– Он говорит, что мы идем на верную смерть, – перевел Корф.
– Скажите ему, чтобы он уходил, – сказал Быков. – Нам надо спешить.
– Может быть, господину Корфу тоже лучше сойти? – осторожно сказал Жилин.
– Хо-хо-хо! – сказал Корф. – Я капитан!
Он махнул штурману и пошел к пульту управления. Штурман, ни на кого не глядя, вышел. Через минуту гулко бухнул наружный люк.
– Девушки, – сказал капитан Корф, не оборачиваясь, – они делают нас слабыми. Слабыми, как они. Но надо сопротивляться. Приготовимся.
Он полез в боковой карман, вытащил фотографию, поставил на пульт перед собой.
– Вот так, – сказал он. – И никак по-другому, если рейс опасен. По местам, господа.
Быков сел у пульта рядом с капитаном. Жилин пристегнулся в кресле перед рацией.
– Диспетчер! – сказал капитан.
– Есть диспетчер, – откликнулся дежурный обсерватории.
– Прошу старт!
– Даю старт!
Капитан Корф нажал стартер, и все сдвинулось. И тогда Жилин вдруг вспомнил: «Юрка!» Несколько секунд он глядел на рацию, вздыхающую грустными вздохами Михаила Антоновича. Он просто не знал, как поступить. Танкер уже покинул зону обсерватории, и капитан Корф, маневрируя рулями, выводил корабль на пеленг. Не будем-ка паниковать, подумал Жилин. Не так уж плохи дела. Пока еще не случилось ничего страшного.
– Михаил! – позвал голос Юрковского. – Скоро ты там?
– Сейчас, Володенька, – отозвался Михаил Антонович. Голос у него был какой-то странный – не то усталый, не то растерянный.
– Хо! – сказал позади голос Юры.
Жилин обернулся. В рубку входил Юра, заспанный и очень обрадованный.
– Вы тоже на «Кольцо-2»? – спросил он.
Быков дико взглянул на него.
– Химмельдоннерветтер! – прошептал капитан Корф. Он тоже начисто забыл о Юре. – Пассажиер! Ф-в каюта! – крикнул он грозно. Его рыжие бакенбарды страшно растопырились.
Михаил Антонович вдруг громко сказал:
– Володя… Будь добр, отведи космоскаф метров на тридцать. Сумеешь?
Юрковский недовольно заворчал.
– Ну попробую, – сказал он. – А зачем это тебе понадобилось?
– Так мне будет удобней, Володя. Пожалуйста.
Быков вдруг встал и рванул на себе застежки куртки. Юра с ужасом глядел на него. Лицо Быкова, всегда красно-кирпичное, сделалось бело-синим. Юрковский вдруг закричал:
– Камень! Миша, камень! Назад! Бросай все!
Послышался слабый стон, и Михаил Антонович сказал дрожащим голосом:
– Уходи, Володенька. Скорее уходи. Я не могу.
– Скорость, – прохрипел Быков.
– Что значит – не могу? – завизжал Юрковский. Было слышно, как он тяжело дышит.
– Уходи, уходи, не надо сюда… – бормотал Михаил Антонович. – Ничего не выйдет… Не надо, не надо…
– Так вот в чем дело, – сказал Юрковский. – Что же ты молчал? Ну, это ничего. Мы сейчас. Сейчас… Эк тебя угораздило…
– Скорость, скорость… – рычал Быков.
Капитан Корф, перекосив веснушчатое лицо, навис над клавишами управления. Перегрузка нарастала.
– Сейчас, Мишенька, сейчас… – бодро говорил Юрковский. – Вот так… Эх, лом бы мне…
– Поздно, – неожиданно спокойно сказал Михаил Антонович.
В наступившей тишине было слышно, как они тяжело, с хрипом, дышат.
– Да, – сказал Юрковский. – Поздно.
– Уйди, – сказал Михаил Антонович.
– Нет.
– Зря.
– Ничего, – сказал Юрковский, – это быстро.
Раздался сухой смешок.
– Мы даже не заметим. Закрой глаза, Миша.
И после короткой тишины кто-то – непонятно, кто, – тихо и жалобно позвал:
– Алеша… Алексей…
Быков молча отшвырнул капитана Корфа, как котенка, и впился пальцами в клавиши. Танкер рвануло. Вдавленный в кресло страшной перегрузкой, Жилин успел только подумать: «Форсаж!» На секунду он потерял сознание. Затем сквозь шум в ушах он услыхал короткий оборвавшийся крик, как от сильной боли, и через красную пелену, застилавшую глаза, увидел, как стрелка автопеленгатора дрогнула и расслабленно закачалась из стороны в сторону.
– Миша! – закричал Быков. – Ребята!
Он упал головой на пульт и громко, неумело заплакал…
…Юре было плохо. Его тошнило, сильно болела голова. Его мучил какой-то странный двойной бред. Он лежал на своей койке в тесной, темной каюте «Тахмасиба», и в то же время это была его светлая большая комната дома на Земле. В комнату входила мама, клала холодную приятную руку ему на щеку и говорила голосом Жилина: «Нет, еще спит». Юре хотелось сказать, что он не спит, но это почему-то нельзя было делать. Какие-то люди, знакомые и незнакомые, проходили мимо, и один из них – в белом халате – нагнулся и очень сильно ударил Юру по больной разбитой голове, и сейчас же Михаил Антонович жалобно сказал: «Алеша… Алексей…», – а Быков, страшный, бледный как мертвец, схватился за пульт, и Юру кинуло вдоль коридора головой на острое и твердое. Играла печальная до слез музыка, и чей-то голос говорил: «…при исследовании Кольца Сатурна погибли генеральный инспектор Международного управления космических сообщений Владимир Сергеевич Юрковский и старейший штурман-космонавт Михаил Антонович Крутиков…» И Юра плакал, как плачут во сне даже взрослые люди, когда им приснится что-нибудь печальное…
Когда Юра пришел в себя, то увидел, что находится действительно в каюте «Тахмасиба», а рядом стоит врач в белом халате.
– Ну вот, давно бы так, – сказал Жилин, печально улыбаясь.
– Они правда погибли? – спросил Юра.
Жилин молча кивнул.
– А Алексей Петрович?
Жилин ничего не сказал.
Врач спросил:
– Голова сильно болит?
Юра прислушался.
– Нет, – сказал он. – Не сильно.
– Это хорошо, – сказал врач. – Дней пять полежишь и будешь здоров.
– Меня не отправят на Землю? – спросил Юра. Он вдруг очень испугался, что его отправят на Землю.
– Нет, зачем же, – удивился врач, а Жилин бодро сообщил:
– О тебе уже справлялись с «Кольца-2», хотят тебя навестить.
– Пусть, – сказал Юра.
Врач сказал Жилину, что Юру надо через каждые три часа поить микстурой, пред