ачный черный чулокъ, благородную осанку, башмакъ, домино, любезность. Чѣмъ болѣе углублялся онъ въ самолюбивыя догадки, тѣмъ веселѣе посматривалъ на любопытныхъ, которые, во время его продолжительнаго разговора съ заманчивою маской, болѣе или менѣе слѣдили за нимъ. На вопросы, кто была эта маска, онъ всячески намекалъ на княгиню, хвалилъ умъ и тонкое обращеніе своей маски, и это самое было зародышемъ слуха, который разнесся по всему городу, будто скоро сбудется неслыханная новость, несбыточное дѣло, и что это дѣло тонкій Дальскій устроилъ въ маскарадѣ. Н — нъ уѣхалъ одинъ изъ послѣднихъ съ этого маскарада. Онъ былъ необыкновенно веселъ, ужиналъ; возвратясь домой, онъ скинулъ фракъ, придвинулъ свѣчу, опустилъ перо въ чернильницу, потеръ рукой по лбу, зѣвнулъ, написалъ шестую строку «Бородинской Годовщины», и легъ спать.
«Театръ ужъ полонъ. Ложи блещутъ,
Партеръ и креслы, все кипитъ!
Въ райкѣ нетерпѣливо плещутъ,
И взвившись занавѣсъ шумитъ…
Два дня спустя, въ Михайловскомъ театрѣ давали «L’Ecole des vieillards». Громкія рукоплесканія награждали любимицу-актрису. Когда занавѣсъ опустился послѣ перваго акта, множество лорнетовъ устремлялось на ложу бельэтажа, гдѣ сидѣла очень нарядная дама. Ея нѣкогда знаменитая красота, благородный складъ лица, разительная бѣлизна, не прикрытая ложнымъ румянцемъ, обращали на себя вниманіе наблюдателей. Сбросивъ бархатную шаль, сна живописно оперлась рукою на перила ложи и разсѣянно окидывала взоромъ кресла. Ложа княгини то пустѣла, то наполнялась дипломатами и военными. Наконецъ, вошли графъ Т*** и Н — нъ.
— Откуда такъ поздно?
— Я проспалъ, — сказалъ Н — нъ, уступая графу мѣсто позади княгини, и придвигая себѣ стулъ сбоку.
Н — нъ много болталъ, княгиня много, смѣялась, графъ много хмурился.
— Перестаньте, Н — нъ, смотрите всѣ лорнеты обращены на насъ.
— Имъ сюда и дорога.
Княгиня ласково улыбнулась.
— Поневолѣ станешь смѣяться, слушая ваши шалости.
— Смотрите, пожалуйста, княгиня, какъ Дальскій осторожно пробирается между креслами. Я боюсь, что эта старая башня развалится отъ перваго толчка.
— Тише, Н — нъ; вы сегодня нестерпимо веселы.
— Виноватъ ли я, что вы сегодня нестерпимо милы! Это говорю не я, а глаза Дальскаго. Взгляните, какъ жалобно просятся они къ вамъ въ ложу? Бѣдный, онъ боится предательскаго лорнета; онъ не смѣетъ направить его въ вашу сторону. Дайте оболъ Велисарію… поклонитесь ему.
— Что съ вами!.. Онъ и то мнѣ надоѣлъ.
— Онъ остановился. Бѣдняжка не смѣетъ! Сжальтесь надъ нимъ, княгиня, не то отъ огорченія онъ поте-раетъ послѣдніе волосы.
— Н — нъ, я васъ сейчасъ прогоню!
— Въ такомъ случаѣ лучше самому убраться.
Н — нъ привсталъ, снялъ футляръ лорнета княгини съ перилъ, чтобъ положить его на стулъ, и афишка, закружившись въ воздухѣ, упала къ ногамъ Дальскаго, который стоялъ подъ ложей. Дальскій взглянулъ наверхъ и былъ встрѣченъ за спасеніе афишки привѣтливою улыбкой княгини. Глаза его сверкали радостно; нѣтъ болѣе сомнѣнія., это была она! Быстро взбѣжалъ онъ по лѣстницѣ и постучался въ дверь ложи.
— Рѣдкій случай, — сказалъ онъ, подавая афишку, — оказать вамъ услугу, и я поспѣшилъ воспользоваться имъ, чтобы…
— Благодарю, — сказала княгиня, смѣясь и принимая афишу.
Въ это время снова началось представленіе; княгиня обратилась къ сценѣ. Дальскій вышелъ изъ ложи. При послѣднихъ словахъ пьесы—
«Et ton ami Bonnardine se mariera pas!»
княгиня съ шумомъ оставила ложу и въ сѣняхъ, прислонясь къ периламъ лѣстницы, ожидала кареты.
— Вы изволили быть вчера въ маскарадѣ? — спросилъ Дальскій, подходя къ княгинѣ.
— Была, — отвѣчала она, поглядывая на дверь.
Нѣсколько человѣкъ молодыхъ щеголей окружили ее и Дальскаго. Къ нимъ присоединился и Н — нъ.
— Какъ вамъ нравится сегодняшняя пьеса?
— Хороша.
— Вы много интриговали?
— Не скажу.
— Нравятся вамъ маскарады?
— Не очень. Они рѣдко мнѣ удаются.
— Вы находите?
— Посмотрите, княгиня, какая красавица!
— Гдѣ?
— Вы будете на будущемъ маскарадѣ?
— Если Дворъ будетъ, то и я поѣду.
— Карета австрійскаго посланника!
— Какъ долго не подаютъ моей кареты!
— И будете опять скрываться, какъ на первомъ маскарадѣ?
— Я никогда не скрывалась отъ тѣхъ, кто хочетъ меня узнать.
— Нельзя ли и меня посвятить въ эту тайну?
— Охотно; вы можете узнать меня по голубой ленточкѣ на рукѣ.
— Но вы перемѣняете голосъ?
— Непремѣнно! Иначе не стоило бы одѣвать маски.
— Какъ же вы это дѣлаете?
— Ваша карета, княгиня, — сказалъ, подходя, графъ Т***.
Княгиня поклонилась въ обѣ> стороны и исчезла.
Дальскій торжествовалъ. Самодовольнымъ видомъ окинулъ онъ стоящихъ. Невидный собою мужчина, находившійся вблизи, поймалъ его взглядъ и поклонился почтительно и низко. Дальскій небрежно кивнулъ ему головой и отворотился.
— Кто это? — спросилъ его Н — нъ.
— Несносный С — нъ.
— А, знаю. Безсмѣнный кандидатъ на всѣ вакантныя мѣста.
— И которыхъ не видать ему, какъ своихъ ушей.
— Кто это съ нимъ стоитъ? Жена его?
— Не знаю, — отвѣчалъ Дальскій, опуская носъ въ бобровый воротникъ.
— Она чудно хороша!
— Вы находите? — спросилъ Дальскій разсѣянно.
— Я рѣдко встрѣчалъ такую красавицу.
— Берегитесь, насъ могутъ под-слушать! Пора интригъ и маскарарадовъ еще не кончилась.
— Это до меня не касается, — отвѣчалъ Н — нъ.
«Какая смѣсь одеждъ и лицъ,
Племенъ, нарѣчій, состояніи!»
Насталъ предпослѣдній день масленицы, послѣдній вечеръ свиданій, объясненій, признаній, надеждъ. Пробило одиннадцать. Маскарадъ былъ въ полномъ дѣйствіи. Гости толпились во всѣхъ комнатахъ; вездѣ тѣснота, давка, шумъ. Всѣ кружились, толкались, переговаривались.
Н — нъ сидѣлъ съ однимъ изъ своихъ друзей въ первой комнатѣ и шутилъ надъ проходящими.
— Полно сидѣть здѣсь, пойдемъ! — сказалъ его пріятель.
— Нѣтъ, я усталъ; вчера до трехъ часовъ зѣвалъ я у княгини X***,
— Ну, такъ я пойду одинъ.
— Съ Богомъ.
Въ это время вошло нѣсколько масокъ. Одна изъ нихъ быстро подошла къ Н — ну и сѣла возлѣ него.
— Не теряй времени.
— А, это ты?
— Отыщи княгиню.
— Ты мной довольна?
— Очень. Отвяжи у нея ленточку на рукѣ.
— Да ты меня измучишь!
— Гдѣ Дальскій?
— Вотъ онъ, стоитъ и считаетъ звѣзды.
— Вотъ и княгиня. Бога ради, дай мнѣ руку и пойдемъ.
Они пошли во вторую комнату. Двѣ маски, живо разговаривая, стояли въ углубленіи окна. Не спуская глазъ съ этихъ масокъ, стоялъ Дальскій у стѣны. Поровнявшись съ нимъ, Н — нъ громко сказалъ своей дамѣ:
— Худо сыграно. Я васъ узналъ! Ваша ленточка… Вы забыли снять ее.
Дальскій обернулся.
— Какъ это скучно! — сказала маска, закрывая свою ленточку платкомъ.
— Поздняя предосторожность! — сказала Н — нъ.
Маска удвоила свои шаги. Дальскій побѣжалъ за ними.
— Куда вы это такъ бѣжите?
— Дальскій за нами.
— Ну, такъ что же?
— Я тебя узналъ! — сказалъ Дальскій, загораживая имъ дорогу.
— Чего ты отъ меня хочешь? — спросила маска самымъ визгливымъ голосомъ.
— На два слова только.
— Я тебя не знаю.
Маска хотѣла уйти.
— Ты притворяешься.
— Ничуть; я тебя первый разъ вижу.
— Къ чему эта шутка? Ты та самая маска, которая обворожила мен^. на прошломъ балѣ.
— Ты думаешь?
— Ты была вчера въ театрѣ?
— Далѣе.
— Ты уронила афишу.
— Не думала, — сказала маска, опуская руку Н — на и отходя въ сторону. — Ты принимаешь меня за другую.
— Я беру тебя за ту, которую боготворю, которой взглядъ для меня жизнь и смерть… Постой, выслушай…
— Здѣсь не мѣсто.
— Теперь или никогда! Рѣши, рѣши мою участь! Скажи да или нѣтъ. Твои дѣла…
— Кстати о дѣлахъ. Я имѣю къ тебѣ просьбу.
— Могу ли я въ чемъ-либо отказать такой любезной маскѣ.
— Но помни, что слово, данное въ маскарадѣ, свято!
— Приказывай.
— Ты сдѣлаешь?
— Непремѣнно. Если только дѣло возможное, такъ оно сдѣлано; а если невозможное… то оно сдѣлается.
— Я принимаю участіе въ одномъ человѣкѣ, котораго судьба въ твоихъ рукахъ.
— Кто онъ, и чѣмъ могу доказать тебѣ мою преданность?
— Доставь С — ну мѣсто, которое онъ ищетъ.
— С — ну? Ты развѣ знаешь С — на?
— Жена его подруга моего дѣтства; мы вмѣстѣ учились.
— Я этого не зналъ.
— И вѣрно потому былъ къ нем) часто несправедливъ?
— Ты думаешь?
— Да!
— Но я никогда у тебя не встрѣчалъ его?
— Обстоятельства. Ты знаешь, въ какомъ несчастномъ положеніи онъ находится.
— Онъ самъ виноватъ. Вы его не знаете, княгиня! Онъ мнѣ врагъ. Онъ много сдѣлалъ мнѣ зла, и я имѣлъ полное право отмстить ему тѣмъ, что онъ для меня готовилъ.
— Мнѣ до этого дѣла нѣтъ. Я этого желаю; я васъ объ этомъ прошу.
— Но… это невозможно.
— Такъ прощайте, мой обожатель.
— Постойте! Вы сердитесь?
— Ваша преданность очень, очень разсудительна.
— Но вы не знаете, чего просите.
— Довольно, что я прошу, и что моя просьба отвергнута; теперь я никому не повѣрю.
— Извините; я вамъ сказалъ, что если дѣло невозможное, то оно сдѣлается… А ежели я исполню ваше желаніе, то повѣрите, что я готовъ для васъ жертвовать всѣмъ, даже своимъ благомъ?
— Повѣрю.
— И не станете болѣе убѣгать меня?
— Не стану.
— И я найду въ васъ ту же благосклонность безъ маски, какъ и въ маскѣ.
— Обѣщаю.
— А онъ?
— Онъ? Такіе люди необходимы для разъѣздовъ изъ театра.
Дальскій засмѣялся.
— Такъ я могу обрадовать мою пріятельницу счастливою вѣстью?
— Можете.
— Бѣдная Александрина, какъ она будетъ рада! Чѣмъ мнѣ доказать теперь мою признательность?
— Подарите мнѣ эту ленточку.