Едва за ней закрылась дверь, Эвери и миссъ Миллеръ перестали выказывать энтузіазмъ относительно клинообразныхъ надписей и принялись обсуждать совершенно другія темы.
Эвадна Миллеръ, несмотря на свое сходство съ нѣжнымъ ландышемъ, принадлежала къ числу самыхъ дѣловитыхъ молодыхъ дѣвушекъ въ городѣ; больше: только она одна, казалось, была способна исполнять странную обязанность, которую сама же и создала.
Ея занятія приходилось окружать полной тайной и ихъ нельзя опредѣлить однимъ словомъ. Дѣло въ томъ, что миссъ Миллеръ взялась поставлять Эвери литературный матеріалъ и схему идей, потому что въ разгарѣ своей славы романистъ неожиданно очутился въ крайне затруднительномъ положеніи.
Въ теченіе пяти-шести лѣтъ онъ жестоко переутомлялся и теперь, подписавъ съ нѣсколькими издателями договоры на доставленіе имъ рукописей, которыя должны были быть готовы къ опредѣленному сроку, съ отчаяніемъ замѣтилъ, что его воображеніе изсякло, что его мозгъ не рождаетъ новыхъ, интересныхъ идей. Случайно онъ встрѣтилъ Эвадну Миллеръ, незадолго до того попавшую въ водоворотъ городской жизни, и узналъ, что ей очень хотѣлось остаться въ Лондонѣ, но что для этого она нуждалась въ заработкѣ. Послѣ очень оригинальной бесѣды съ оригинальной дѣвушкой, Вильфридъ предложилъ ей извѣстное жалованье за то, чтобы она передавала ему свои впечатлѣнія и разсказывала бы обо всемъ, что переживала.
До сихъ поръ Эвадна оправдывала его надежды. Живая, наблюдательная, она ежедневно приносила бѣдному автору матеріалъ. Это занятіе нравилось ей. Неожиданность всегда подстерегала ее за угломъ, а изъ-за тусклой прозы повседневности на нее выглядывалъ романъ, вѣчный романъ.
— Скажите, — сказалъ Эвери, снова садясь въ кресло и опуская голову на руку. — Изъ какого источника вдохновенія пили вы сегодня?
— Я позавтракала въ маленькомъ ресторанѣ,—отвѣтила она, — потомъ побывала въ четырехъ складахъ мебельщиковъ, наконецъ, присутствовала на митингѣ феминистокъ. Множество впечатлѣній!
Романистъ посмотрѣлъ на нее подозрительно, но выраженіе ея откровенныхъ глазъ успокоило его; подозрительность постепенно смѣнилась благодарностью.
— Что можетъ оживлять ваше воображеніе въ такихъ унылыхъ мѣстахъ? — спросилъ онъ.
— Унылыхъ? — съ удивленіемъ повторила она. — Въ ресторанѣ я изучаю типы людей, которые ѣдятъ, чтобы жить, а не живутъ, чтобы ѣсть. Въ магазинахъ… Ну, будь вы женщиной, вы не стали бы спрашивать, что можетъ меня интересовать тамъ; что же касается митинговъ феминистокъ, я хожу на нихъ, чтобы насладиться комическимъ элементомъ.
— Комическимъ элементомъ? Странное вы дитя!
Разговоръ не продолжался. Дѣло въ томъ, что молодой юристъ, Лоуренсъ Меллонъ, задумалъ побывать у знаменитаго писателя. Онъ шелъ изъ своей конторы и вспомнилъ, что ему когда-нибудь надо потолковать съ Эвери по поводу одного денежнаго дѣла, но это намѣреніе, вѣроятно, не выкристаллизировалось бы въ рѣшеніе навѣстить его именно въ этотъ день, если бы на улицѣ Пикадилли онъ не встрѣтилъ миссъ Бертрамъ.
Меллонъ остановился и приподнялъ шляпу.
— Какъ вы поживаете, миссъ Бертрамъ? — весело спросилъ онъ. — Такъ рано-освободились? Эвери сидитъ у себя въ кабинетѣ? Да? Значитъ, я могу забѣжать къ нему, не побезпокоивъ его.
— Этого я не знаю, — съ сомнѣніемъ отвѣтила секретарша. — Странная вещь: перешагнувъ порогъ дома Эвери, она переставала быть безличной. — Я отпущена на время. М-ръ Эвери, — говоря, она смотрѣла въ пространство, — совѣщается съ одной молодой дѣвушкой, которая для него дѣлаетъ какія-то изысканія относительно восточныхъ языковъ. ГІо крайней мѣрѣ, мнѣ такъ кажется. — Странная, немного насмѣшливая и недовѣрчивая улыбка на мгновеніе тронула ея губы.
Эта улыбка возбудила любопытство Меллона.
— Очень интересно, — замѣтилъ онъ.
— Это еще интереснѣе, чѣмъ кажется, — начала было миссъ Бертрамъ и замолчала, точно спрашивая себя, можно ли безъ своей обычной осторожности поговорить съ нимъ. Послѣ короткаго раздумья, она посмотрѣла на Лоуренса съ почти умоляющимъ выраженіемъ въ глазахъ и продолжала:
— М-ръ Меллонъ, я увѣрена, вы поймете меня, какъ слѣдуетъ, если * я коснусь одного обстоятельства, которое сильно меня тревожитъ. Въ сущности, это не мое дѣло, но…
Меллонъ насторожился.
— Пожалуйста, говорите откровенно, миссъ Бертрамъ, — сказалъ онъ. — Я знаю, вы не стали бы разсуждать о дѣлахъ Эвери, если бы не считали этого необходимымъ.
— Благодарю васъ, м-ръ Меллонъ, — былъ отвѣтъ. — Я сразу скажу все. Одна очень, очень красивая молодая дѣвушка каждый день около трехъ часовъ приходитъ въ кабинетъ м-ра Эвери. Я уже сказала вамъ, зачѣмъ она является, но мнѣ кажется, что для нея восточные языки такая же закрытая книга, какъ и для меня. — Секретарша замѣтила лукавыя искры въ глазахъ Меллона и прибавила — Если бы дѣло касалось ухаживанія, увѣряю, я не подумала бы безпокоить васъ, не стала бы и сама безпокоиться. Но о флиртѣ между ними и рѣчи быть не можетъ. — Ея брови намоо-щились.
— Видите ли, — послѣ короткой паузы продолжала она, — у м-ра Эвери бывали… гмъ, какъ бы это выразиться?.. другія дѣла въ этомъ родѣ. Онъ не разъ просилъ меня телефонировать въ цвѣточные магазины и въ кондитерскія для той или другой хорошенькой миссъ… Но вызнаете, какъ онъ смотритъ на свой кабинетъ? Онъ говоритъ, что никакія постороннія «вѣянія» не должны портить атмосферы его работы. Увѣряю васъ, эта дѣвушка — таинственная особа и является она по какимъ-то таинственнымъ дѣламъ. Я не подслушиваю, — это не въ моемъ характерѣ, — но мнѣ приходится часто входить въ кабинетъ и выходить изъ него, а звуки голосовъ раздаются далеко въ старыхъ домахъ съ неплотно закрывающимися дверями. Благодаря этому я не разъ невольно ловила очень странныя фразы.
Меллонъ весь превратился во вниманіе. Въ его головѣ мелькнуло предположеніе, что миссъ Бертрамъ говоритъ о молодой дѣвушкѣ, которую онъ нерѣдко встрѣчалъ въ самыхъ различныхъ частяхъ города и при самыхъ странныхъ обстоятельствахъ.
— Какія же фразы? — спросилъ Лоуренсъ. Теперь онъ и его спутница повернули на ту улицу, гдѣ стоялъ домъ Эвери, и Меллонъ безсознательно ускорилъ шаги, не спуская глазъ съ отдаленныхъ оконъ кабинета романиста.
— Одинъ разъ я слышала, какъ м-ръ Эвери ее спросилъ: — «а вы не находите этого слишкомъ опаснымъ?» Она отвѣтила: «О, нѣтъ». Другой разъ я отлично разслышала, какъ она сказала: «Пожалуйста, не забывайте, что я ровно ничего не боюсь, хотя, понятно, сознаю необходимость осторожности».
Меллонъ сжалъ губы. Онъ рѣшилъ, что миссъ Бертрамъ говоритъ именно о той дѣвушкѣ, которая внушала ему неопредѣленныя подозрѣнія, и что теперь онъ непремѣнно поймаетъ ее.
Миссъ Бертрамъ чего-то поискала въ своей сумкѣ и вскорѣ вынула оттуда лоскутъ печатной бумаги.
— Нѣсколько дней тому назадъ я вырѣзала это изъ газеты, — сказала она, передавая своему спутнику кусокъ бумаги. — Врядъ ли написанное имѣетъ какое-нибудь отношеніе къ тому, о чемъ я говорила, но, во всякомъ случаѣ, прочитайте.
И Меллонъ прочиталъ:
«Скотлендъ Ярдъ получилъ телеграмму съ извѣщеніемъ, что одна изъ самыхъ ловкихъ воровокъ континента пріѣхала въ Англію. Слѣдъ ея затерялся въ Лондонѣ. Говорятъ, она или американка, или русская, молода, очень хороша собой, прекрасно гриммируется и великолѣпно разыгрываетъ любыя принятыя ею на себя роли».
— Да-а-а, — протянулъ Меллонъ, передавая миссъ Бертрамъ газетную вырѣзку. — Конечно, нѣтъ никакихъ основаній предполагать, что это извѣстіе имѣетъ отношеніе къ молодой оссбѣ, о которой шла рѣчь; тѣмъ не менѣе, я прерву конференцію по вопросамъ египтологіи или чего-то тамъ еще. Я слишкомъ уважаю вашъ разумъ, миссъ Бертрамъ, чтобы пренебречь вашими предположеніями. Дѣло стоитъ разсмотрѣть. Хотя, я думаю, мы оба безпокоимся напрасно.
Онъ простился съ секретаршей романиста и быстро зашагалъ къ подъѣзду Эвери. Дойдя до лѣстницы, Лоуренсъ положительно побѣжалъ вверхъ. Дверь въ кабинетъ была пріоткрыта и какъ разъ въ то мгновеніе, когда Меллонъ протянулъ руку, чтобы постучать въ нее, онъ услыхалъ голосъ своего друга; Вильфридъ говорилъ быстро и горячо. Негромкихъ отвѣтовъ дѣвушки Лоуренсъ не могъ разобрать. Меллонъ почувствовалъ себя Шерлокомъ Холмсомъ, выслѣдившимъ удивительно хитрую преступницу, и эта мысль заставила его начать немедленно дѣйствовать. Онъ громко постучался въ дверь и, не дожидаясь приглашенія войти, рѣшительно перешагнулъ черезъ порогъ «студіи».
Эвери замолчалъ, точно подстрѣленный, и свирѣпо посмотрѣлъ на незванаго гостя. Меллонъ не обратилъ на это никакого вниманія.
— Пятый часъ, — сказалъ Лоуренсъ, въ отвѣтъ на ледяной вопросъ въ глазахъ Эвери. — Раньше этого времени я ни за что не вошелъ бы къ вамъ, но вѣдь вы никогда не работаете по слѣ четырехъ.
— Я работаю, когда мнѣ вздумается, — рѣзко отвѣтилъ писатель.
Эвадна насмѣшливо улыбнулась Лоуренсу.
— Какъ вы поживаете, м-ръ Мел-лонъ? — спросила она.
— А вы, миссъ… Миллеръ? Вы оба имѣете такой видъ, точно репетировали сцену изъ какой-то пьесы, — въ свою очередь съ насмѣшкой сказалъ Меллонъ и, послѣ короткаго молчанія, спросилъ:
— Вы не актриса, миссъ Миллеръ?
— Нѣтъ, — со вздохомъ отвѣтила Эвадна. — У меня нѣтъ таланта, и я очень жалѣю объ этомъ.
— Въ наши дни женщины берутся рѣшительно за все, — продолжалъ Меллонъ, — и всегда съ успѣхомъ; право, намъ, мужчинамъ, невозможно равняться съ вами.
— Да, правда, — искреннимъ, простымъ тономъ согласилась съ нимъ Эвадна.
Меллонъ почувствовалъ раздраженіе. Эту странную дѣвушку никогда не смущали его вопросы или намеки, и она тоже никогда не старалась объяснить ему, почему онъ засталъ ее въ томъ или другомъ необычайномъ мѣстѣ.
Въ данную минуту ясное спокойствіе, не измѣнявшее Эваднѣ, нарушило ходъ логическихъ выводовъ новоявленнаго Холмса.
— Боже мой, — вдругъ произнесъ Эвери, — Боже мой! — Онъ поднялъ съ письменнаго стола какія-то бумаги, но смотрѣлъ не на нихъ, а на самый столъ. Его ротъ пріоткрылся; казалось, будто что-то не только изумило, но и сильно взволновало его.