А если вы дадите феям целых две минуты для работы, что-нибудь непременно случится.
Один за другим загудели автомобили, внизу, на улице. Снова послышались крики разносчиков, топот тяжелых подков, шаги тысячи ног.
Молчание кончилось, и Англия снова закипела жизнью. Однако и в звуках и в движеньях чувствовалась какая-то разница, какая-то заглушенная йота: как будто весь мир шел на цыпочках, смягчая звук шагов, сквозь отблески высшего откровения, откровения смерти, ужасного, по славного прошлого.
— Я не могу говорить, — сказал Бойд — Я ничего не могу сказать.
— И не надо, — прошептала Бетти. — Только обними меня крепко-крепко.
СВИНЬИ ЕСТЬ СВИНЬИ
Рассказ Э. П. Бутлера
МИК Фланнери, агент Междугородной Компании экспрессов в Весткоте, стоял за прилавком в своей конторе и негодующе ударял кулаками по прилавку.
По другую сторону прилавка стоял м-р Морхауз, злой, красный, весь дрожа от ярости.
Спор двух упрямых людей (а Фланнери и Морхауз были упрямы как дюжина верблюдов; Мик — потому, что он был ирландец, а Морхауз — из принципа) длился уже с полчаса и велся далеко не в парламентских тонах. А предмет спора мирно покоился на прилавке между обоими упрямцами. Это был самый обыкновенный ящик из под мыла, на котором вместо крышки была натянута проволока частыми рядами, образуя грубое, но довольно сносное подобие клетки. А в ней пара пятнистых гвинейских морских свинок меланхолично жевала листья салата.
— Делайте, что хотите, — кричал Фланнери. — платите и забирайте вашу посылку, или не платите и я уберу их обратно на полку. Правила есть правила, м-р Морхауз, и Мик Фланнери не для того тут поставлен, чтобы нарушать их… Да!
— Ах, вы, безнадежный идиот. — кричал м-р Морхауз. бешено суя в пос агенту тощую засаленную книжку, — да почитайте вы как следует ваши же собственные печатные правила: «Кролики домашние из Франклина в Весткот в хорошем ящике — 25 сентов за штуку».
Он швырнул книжку на прилавок. — Какого же вам дьявола еще надо? Разве это не кролики? Разве они не домашние? Разве они не в хорошем ящике? Ну?
И, задыхаясь от возбуждения, он начал шагать по конторе; потом вдруг повернулся к Фланнери и произнес, стараясь говорить спокойно:
— Кролики! Понимаете, кро-ли-ки!.. Двад-цать пять септов за шту-ку! Вот здесь пара: один, два! Дважды двадцать пять-пятьдесят… пять-де-сят! Понимаете? Вот эти самые 50 сентов.
Флэннери не спеша открыл книжку, порылся в ней и остановился на семьдесят четвертой странице.
— А я не возьму эти 50 сентов — лукаво произнес он, — Вот тут и правило вам прописано: «Если агент (то-есть я, стало-быть) находится в сомнении, которое из двух правил применить, он должен выбирать то, которое выгоднее Компании». Вот! И в этом случае, м-р Морхауз, я нахожусь в сомнении. Может быть эти животные — кролики, может быть и домашние, но это могут быть и свиньи; а в таком разе мои правила говорят вот что: «Свиньи из Франклина в Весткот — 30 сентов штука». И насколько я постигаю арифметику, дважды тридцать — шестьдесят, а не пятьдесят. Да!
— Глупости! — завопил м-р Морхауз. — дикая нелепость! Поймите вы, идиотский ирландец, что правило подразумевает обыкновенных свиней, домашних свиней, а не гвинейских свинок.
Но Фланнери был непоколебим.
— Свиньи есть свиньи, — твердо сказал он, — гвинейские ли, датские или ирландские — это все равно Междугородной Компании и Мику Фланнери. Относительно их национальности мне разбираться не надо: этого в правилах нет. По мне, что голландские, что русские свиньи — одно. Свиньи есть свиньи, и все тут. Мик Фланнери поставлен тут для охраны интересов Компании, а не для того, чтобы говорить со свиньями на сорока языках, чтобы узнать, где они родились и кто их родители. Да!
М-р Морхауз запыхался от негодования.
— Ладно же. — крикнул он. — вы еще обо мне услышите! И ваше начальство тоже! Ведь что за наглость! — он обращался непосредственно к морским свинкам, — вы подумайте только: я же ему даю 50 сентов… А он не желает брать. Каково? Ну так-с; оставьте свинок у себя до тех пор, пока не будете согласны получить 50 сентов… но, клянусь Георгом, если с их головы падет хоть один волос, я вас привлеку к суду!
И он вышел, хлопнув дверью. Фланнери бережно поднял ящик с прилавка и поставил его в угол.
Он вовсе не испугался; наоборот, состояние, духа у пего было самое умиротворенное, как у исправного служаки, с честью исполняющего обязанности.
А м-р Морхауз вернулся домой в ярости. Его сынок, ждавший свинок, понял это отлично и не стал предлагать бесполезных вопросов. Он был умный мальчик и знал, что мальчики, попадающие отцам под сердитую руку, имеют основательные причины жалеть об этом; и он удрал в дальний угол сада.
— Что такое свинки? — думал он — разве мягкие места мне не дороже свинок?
Пожалуй он был прав.
М-р Морхауз бурей ворвался в дом.
— Где чернила? — с порога закричал он жене…
Мистрис Морхауз виновато заморгала глазами. Она никогда не употребляла чернил. Она никогда не видела чернил, не трогала их, никогда не думала о чернилах… но она твердо знала, что из утверждения своей невинности ничего хорошего не выйдет.
— Я найду, Сэмми. — робко заметила она.
Перебрав и перепробовав пальцем дюжину темных жидкостей из кучи склянок в чулане, обжегши себе палец какой-то кислотой, она, наконец, остановила выбор на одном пузырьке. К ее счастью, там были именно чернила.
М-р Морхауз за один присест накатал письмо и встал из-за стола, торжествующе ухмыляясь.
— Попадет же этому чертову ирландцу! — воскликнул он — только бы они получили это письмо. То-то будет потеха!
Через педелю м-ру Морхауз принесли с почты заказное письмо, длинный официальный пакет со штемпелем Междугородной Компании Экспрессов — в левом верхнем углу. Он поспешно разорвал конверт и вынул оттуда лист прекрасной пергаментной бумаги с водяными знаками. В углу опять инициалы Компании, № по журналу А 6574 и дата. Письмо было короткое.
«Милостивый государь!
Мы получили Вате уважаемое письмо, содержащее жалобу на известное Вам нарушение правил Компании в деле с гвинейскими свинками, отправленными из Франклина в Весткот. Ваше письмо было адресовано председателю Компании.
Сообщаем Вем, что все претензии на высокие тарифы должны направляться в Отдел Жалоб.
Имеем честь оставаться…
и т. д. и пять подписей.»
М-р Морхауз немедленно сел писать в Отдел Жалоб. Меньше чем на шести больших страницах не сумел излиться его ядовитый сарказм, злые намеки и острые сравнения. Он перечитал, порадовался тому, что он такой умный, и написал на конверте:
В Отдел Жалоб.
Через пару недель он получил свое письмо обратно в сопровождении ответа Отдела Жалоб.
Милостивый Государь!
Ваше уважаемое письмо от 16 сего месяца, адресованное в Отдел Жалоб, касающееся дела о гвинейских свинках Франклин-Весткот, получено нами.
Ми запросили од обстоятельствах дела агента и копия с его рапорта при сем прилагается для сведения. Он доносит нам, что вы отказались принять посылку и уплатить следуемую сумму.
В виду наличия последнего пункта, являющегося весьма важным в общей картине дела, рекомендуем Вам обратиться в Отдел Тарифов.
С совершенным почтением.
(шесть подписей)».
М-р Морхауз почувствовал некоторую усталость, однако сел писать в Тарифный Отдел. Он точно и ясно изложил все дело, привел самые серьезные аргументы в защиту своего мнения, что гвинейские свинки — не свиньи, подкрепив их выпиской трех страниц из «Популярной Энциклопедии, полезной для сельских жителей».
Со всей аккуратностью и медлительностью. свойственной блестяще организованному учреждению, письмо м-ра Морхауз было занумеровано, занесено на несколько карточек, проведено через ряд книг и отделов и тогда поступило на рассмотрение. Дубликаты, копия счета, копия первых писем, копия рапорта Фланнери и дюжина других необходимых справок были подколоты к этому-письму и, переходя со стола на стол, оно попало в папку секретаря «па доклад», а затем и к начальнику Тарифного Отдела.
Глава Тарифного Отдела положил ноги на стол, зевнул и бегло просмотрел разбухшее дело о гвинейских свинках.
— Мисс Кэп! — крикнул он стенографистке, — пишите: «Агенту, Весткот И. И. — Прошу объяснить, почему согласно всех прилагаемых справок посылка с крысами не была выдана»…
Мисс; Кэн нацарапала в своем блок-ноте две страницы крючков и уголков и подняла глаза на патрона, застыв с карандашей в руке. Глава Тарифного Отдела еще раз просмотрел бумаги.
— Гм! Гвинейские свинки… свинки… Н-да… Может быть они уже подохли за эти два месяца… Мисс Кэн! Пишите: «Напишите, в каком состоянии посылка в настоящее время». Все.
Он бросил пачку бумаг на стол стенографистки, снял ноги со своего стола и отправился завтракать.
Мик Фланнери, получив письмо из Тарифного Отдела, покачал головой.
— «В каком состоянии посылка в настоящее время…» — повторил он задумчиво. — И что это им все нужно знать, этим клеркам, удивляюсь… В каком состоянии… Хвала святому Патрику, насколько я знаю, — в хорошем. По крайней мере, я ни разу не обращался к ветеринару. Может быть этим клеркам хочется, чтобы я позвал доктора и написал им, каков пульс у свиней?.. Смешно. Одно я знаю твердо: у них больше чем свиной аппетит; даже не по росту… Как они кушают? Ничего, слава Богу. Слопали пару голенищ, валявшихся в кладовой, и ящик свечей. Если бы наши бедные ирландские свиньи е