— Нет, я больше не хочу покупать — сказал тихо Мессер. — Нет, вы можете оставить ее себе.
Мессер вышел из лавки, задев от волнения каблуком первый порог. Выйдя на солнце, он машинально зажег сигаретку.
— Прекрасно! Я полагаю, он узнал тайну, которой добивался, — пробормотал он, кидая в сторону спичку. — Да, он, наверное, узнал ее. Бедный дьявол!
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Конечно, помещенный выше рассказ есть только беллетристическое произведение. Но в основу повествования, кажущегося таким фантастическим, положен известный теперь науке факт.
В Нью-Йорке находится чрезвычайно интересный музей краснокожих индейцев, основанный американским немцем Джорджем Гейе и теперь ставший национальным достоянием Северо — Американских Соединенных Штатов. В музее — громадные коллекции этнографических, художественных и исторических ценностей, касающихся индейцев Северной, Центральной и Южной Америки, начиная с доисторического периода.
Помещенный здесь рисунок, заимствованный нами из научного американского журнала, представляет одного из хранителей музея со странной статуэткой на коленях.
Эта статуэтка, высотой всего около 70 сантиметров, — искусственно сморщенное тело взрослого индейца племени Хивари из республики Эквадор в Южной Америке. В музее краснокожих есть и головы, уменьшенные до величины биллиардного шара, сохранившие, однако, не только племенные особенности, но и прижизненное выражение лица. Пока что, наука не знает секрета этих превращений…
СУНДУК С ПРУЖИНОЙ
Американский рассказ Марка Троекурова
Иллюстрации Н. Кочергина
(Действие происходит в Петрограде)
Август Мичке, столяр с Тамбовской улицы, в последний раз попробовал потайную пружину дорожного сундука, с помощью которой отскакивала крышка, похлопал дружественно заказ по блестящему глянцу и проговорил:
— Ist gut. Хоть в Америку!
Затем позвал сына Ганса, вдвоем осторожно подняли произведение столярного искусства и понесли по той же лестнице в 54-й номер, к фрау Берзинь, собиравшейся отправиться в Латвию.
На площадке 4-го этажа они остановились и постучали в дверь.
Фрау Берзинь, особа с весом, после дипломатических переговоров через цепочку, впустила столяра в кухню и принялась внимательно осматривать заказ.
— Достаточно-ли прочен сундук? Доедет-ли он до Риги? Я уже вам говорила, герр Мичке, что необходимо иметь в виду неосторожное обращение с багажом на железных дорогах. В сундук будет уложено платье и белье, это достаточно тяжело, а потому сундук должен быть очень прочен.
— Не беспокойтесь, фрау Берзинь. С этим сундуком вы можете ехать хоть в Америку!
— Покажите, как обращаться с секретным замком. Вы понимаете, если я не желаю привезти в Латвию камни вместо своих вещей, то должна принять все предосторожности.
— Без знания секрета, фрау Берзинь, сундук не может быть открыт, замок может быть только взломан. Пожалуйста, извольте посмотреть. Здесь-мы имеем кнопку, в форме самого обыкновенного гвоздика, но кнопка не действует, пока она находится на предохранителе. Эта металлическая пластинка, в виде украшения, и есть предохранитель. Я отвожу предохранитель в сторону и нажимаю кнопку. Раз, два, три! Извольте любоваться.
Август Мичке проделал артистически всю операцию и крышка сундука мягко-откинулась назад.
— Очень сильная пружина, фрау Берзинь, и очень крепкие запоры изнутри. Извольте посмотреть.
После тщательного осмотра и неоднократной пробы механизма самою фрау Берзинь, заказ был сдан и столяр удалился с видом артиста, знающего себе цену.
Фрау Берзинь постучалась к соседке напротив. Когда уже она решила, что соседки нет дома, дверь отворилась и на пороге показалась заспанная женщина с перекошенным от зевоты ртом и с выражением полного отупения па лице.
— Здравствуйте, мадам Опарина.
— Здравствуйте, Минна Мартыновна. Вы уходите? А мне всё нездоровится. Лихорадка что-ли. Так вот в сон и клонит. Так всё бы и спала, так-бы и спала…
— И давно это с вами?
— Давно-ли? Постойте. Муж умер три года. С ним мы прожили 5 лет. Да до этого… не помню уж сколько…
— Это не опасно, мадам Опарина. Это у вас уже хроническое.
— Да, да. И я думаю — хроническое.
— Мадам Опарина, на-днях я окончательно уезжаю в Ригу. Моя Адель сегодня ночевала у тетки в Новой Деревне и еще не вернулась. Возможно, она там останется еще на день. Я сегодня решила поехать на Охту, проститься с фрау Озолинь; могу там заночевать. Будьте так любезны, присмотрите за квартирой. Ключ я оставлю у вас, как всегда. Если вернется Адель, она к вам постучит. Прошу вас, будьте добры, посмотрите за квартирой. Мало-ли что… время такое…
— Будьте покойны. У меня ухо чуткое. Я каждый шорох слышу. Я уж…
— Посмотрите, какой я заказала сундук. Ни за что не взломать. Вот видите эту кнопочку… С таким сундуком — хоть в Америку!..
В раскрытую дверь заглянули двое мужчин.
— Домна Пантелеевна, мы уходим.
— Идите, идите, я сейчас… Вот, у Минны Мартыновны сундук занятный, с пружиной.
— Дорожный сундук, — пояснила Минна Мартыновна. — Работа Мичке, по особому заказу. Вот видите, здесь пружина, а здесь кнопочка…
Латышка принялась демонстрировать механизм сундука протискавшимся в кухню жильцам Опариной — Квасову и Бородавкину.
— Хороший сундук, — похвалил Квасов, мужчина лет 40, с давно нечесанной бородой.
— О, с этим сундуком — хоть в Америку!
Квасов и Бородавкин после осмотра сундука спускались по лестнице.
— Занятный сундук, — сказал Бородавкин, подвижной малый лет 30, в брюках клёш и с начесанными вперед височками. — Вот бы нам такой для поездок! А то помнишь, в Омск вместо солдатского белья кирпичи привезли? Этот не взломают, разве уж совсем пропадет.
— Наш немец делал?
— Он.
— Занятный сундук. Надо спросить сколько возьмет.
Приятели вышли за ворота и остановились в нерешительности. Видно было, что обоим хотелось одного и того же, но никто первый не хотел высказать своей мысли.
— Ну, куда-ж мы? — спросил, наконец, Бородавкин.
— А по мне все едино. Спервоначалу хоть в «Америку», — пробурчал Квасов.
— В «Америку», так в «Америку». После такой поездки не грех и встряхнуться. Айда к «Шестипалому!».
Приятели повернули за угол и направились к чайной под заманчивой вывеской «Америка».
Товарищи Пашка Квасов и Сенька Бородавкин питали наследственное отвращение к труду и врожденную вражду ко всему, что так или иначе соприкасалось с законностью.
— Работа дураков любит, — говорил Квасов.
— И законы для дураков пишутся, — пояснял Бородавкин.
Они поддерживали свое существование теми средствами, которые с наименьшей затратой энергии дают наибольшие результаты.
В настоящее время их поле деятельности было довольно широко и расходилось от центра к перифериям — Петроград — Витебск — Ташкент — Омск — Мурманск, — вот тот огромный плацдарм, на котором приятели развертывали свои стратегические и тактические таланты.
Короче говоря, друзья занимались спекуляцией.
Несколько дней тому назад они вернулись из Омска, распылив там партию не совсем чистого товара, каковая операция принесла им определенно чистые барыши.
Теперь предстояло произвести окончательный расчет, требующий сложных вычислений и кристальной ясности мысли.
А так как ясность мысли, как и ясность погоды, наступает лишь после должного орошения почвы, то визит в «Америку» не требует особенных разъяснений.
Приятели набрали у стойки по тарелке разной снеди, уединились в кабинет для почетных гостей и приказали подать туда пару чаю.
— «Американского», — подмигнув, пояснил Бородавкин толстому буфетчику — «Шестипалому».
— Не сумлевайтесь, настоящий «Ара», — усмехнулся толстяк, знавший посетителей и их вкусы, как свои шесть пальцев.
После «американского чая» пили фруктовый чай, потом снова потянуло к первоисточнику.
Из «Америки» перекочевали в пивную «Вена». Здесь Бородавкин упрекнул Квасова в неправильности расчета, по которому, якобы, жирный кус остался в кармане Квасова неподеленным.
Произошел разрыв дипломатических сношений, с обещанием, со стороны Бородавкина, немедленно начать военные действия. Однако, неторопливый Квасов на этот раз предупредил юркого Бородавкина и деликатно слегка попортил ему начесы на виски.
Бородавкин счел образ действий приятеля началом открытия военных действий и выбежал из пивной, чтобы мобилизовать свои силы.
После этого он вновь посетил «Америку», угощал «американским чаем» каких-то субъектов, страстно уговаривая их образовать нечто вроде Малой Антанты для совместных действий против Квасова.
К вечеру он совсем закружился и ослабел. Союзники куда-то исчезли. Бородавкин решил действовать один, захватил порцию «американского чая» с собой и пошел искать врага.
На улице ему стало совсем скверно, захотелось чего-нибудь кисленького. Подвернулась баба с клюквой. Набил клюквой карманы, побрел домой.
Барабанил в дверь минут десять. Наконец, показалась заспанная Домна Пантелеевна.
— И что колотишь? Чай, слышу. Соседка ушла, так я не сплю, ейную квартиру стерегу. Вон, и ключ оставила, на гвоздике висит.