Действительно, очень странное сооружение представляла собою машина сновидений.
Вообразите кровать, со всех сторон снабженную всевозможными трубами, прутьями, кранами и электрическими проводами, с циферблатами различного размера, в качестве измерителей. У изголовья кровати стоял небольшой фонограф. Весь аппарат был заключен в большой непроницаемый для воздуха шар, что давало возможность оператору сгущать или разряжать воздух, увеличивать его влажность и подвергать его всяким другим изменениям.
— Вы видите, — объяснил доктор, — что моя машина должна состоять из двух частей, — одной, вызывающей представления, и другой, вызывающей ощущения, соответственно тому, как сны наши основаны на представлениях и ощущениях.
Первую часть составляет обыкновенный фонограф. Так как я пришел к выводу, что лучше всего внушить субъекту желательные представления до того, как он заснет, то фонограф с соответственной записью начинает действовать до того, как субъект теряет сознание. Я заготовил ряд записей на разные вкусы. Молодая девушка, конечно, захочет увидеть во сне свою свадьбу и медовый месяц; юноша с пылким воображением пожелает во сне приключений, путешествий по джунглям, аэропланов и войны, спасения прекрасных девушек от рук мрачных злодеев. Действительно, каждый человек может по заказу увидеть тот или другой сон, так как специальные фонографические записи можно сделать с очень небольшими затратами, фонографические записи состоят, обыкновенно, только из нескольких слов, повторяющихся с некоторыми промежутками, чтобы дать мысли желательное направление.
— Я не вижу зачем вам нужна вторая часть машины, — сказал Сайлес. — Слова сами по себе должны и могут внушать по желанию то или иное представление.
— Верно, но вторая часть тоже бывает иногда полезна. Например, здесь есть кран, из которого можно выпускать духи разных запахов. Другим краном можно обвеять пациента ветерком. Остальные дают ощущения жары или холода. Если я хочу, чтобы субъекту снился пир, то я только нажимаю клавишу, и капля благовонной жидкости попадает к нему в рот. Резиновые пальцы расположены таким образом, что могут касаться рук или ног спящего человека различными способами, в зависимости от того, желаете ли вы, чтобы он бежал, гулял, карабкался, схватывал предмет, стрелял из ружья, и т. д. Чтобы правильно распределить отдельные части сновидений, я употребляю нечто вроде автоматического пианино. Пластинки автомата имеют отверстия, через которые соответственные клавиши нажимаются в желательном порядке, и таким образом автоматически вызывают представления, которые по вашему желанию должны следовать во сне одно за другим.
— Но ваша машина, должно быть, дорого стоит? — заметил Сайлес.
— Да. Ценность ее заключается в фонографе, в автоматическом пианино, в кровати с ее различными принадлежностями. Но всякий, у кого есть фонограф, может купить записи сновидений, чтобы употреблять их дома для обыкновенных снов. Если же кто-нибудь захочет чего-нибудь особенного, то он должен отправиться в один из моих отелей сновидений, где кровати снабжены моими машинами. А теперь, Сайлес, так как вы видели мою машину, я хочу, чтобы вы испробовали ее действие на себе. Что желали бы вы увидеть во сне?
— Доктор, — ответил Сайлес, — однажды вы перенесли меня в будущее, на сто лет вперед, в 2025 год. Теперь я хочу, чтобы вы перенесли меня в прошлое, назад, в 1776 год. Кажется, мне удалось бы показать пару диковинок нашим степенным предкам. Георг Вашингтон и Вениамин Франклин преклонились бы перед моими высокими познаниями. А что касается патентов и доходов от них, то я присвоил бы себе все удивительные изобретения, сделанные в последние сто сорок лет, от паровой машины до аэроплана. Да, я мог бы в короткое время стать архимиллионером и занять самое выдающееся положение.
Доктор добродушно рассмеялся.
— Отлично, Сайлес, — сказал он, — я перенесу вас назад, в 1776 год, но я по тяжелому личному опыту знаю, что жизнь изобретателя, пытающегося продать свое изобретение, отнюдь не усеяна розами. В самом деле, я держу с вами пари на тысячу долларов против одного, что вам не удастся добиться признания даже одного из наших современных усовершенствований.
— Я поймаю вас, доктор, я выиграю, — весело закричал Сайлес, сам вытянулся на кровати и попробовал успокоиться, чтобы заснуть, пока доктор Хэкенсоу подготовлял подходящую фотографическую запись.
Когда пластинка была вставлена в машину, и Сайлес стал погружаться в сон, до сознания его дошли следующие слова, которые медленно нашептывали ему на ухо:
— «1776». — «Вениамин Франклин» — «Паровая машина» — «Железная дорога» — «Телефон» — «Электрический свет» — «Автомобиль». — «Аэроплан».
Глава II
— Как ты чувствуешь себя теперь, друг мой?
Сайлес приподнялся и увидел, что он лежит на земле, а миловидная девушка в традиционном костюме квакерши смачивает ему виски водой из ручья, протекающего поблизости.
— Где я? — воскликнул он, усаживаясь и удивленно озираясь на окружающую его картину сельской природы.
— Ты здесь в городе Филадельфии, — успокаивая его, ответила девушка.
— В Филадельфии! — удивленно повторил Сайлес. — Ну, а где же дома? Здесь не видно ни одного строения!
Тут мозг его прояснился, и он спросил:
— Скажите, пожалуйста, какой год у нас теперь?
— Теперь 1776 год. Только что собрался Континентальный Конгресс и провозгласил Декларацию Независимости.
— А! — воскликнул Сайлес и вскочил. — Нечего мне напрасно терять время. Я должен немедленно отправиться в Вашингтон и поговорить с членами Конгресса.
И он стал рыться в своих карманах, затеям лицо его вытянулось.
— Ни одного цента! — воскликнул он. — Не знаю, что мне делать.
Он забыл, что если бы даже у него были деньги, то они не имели бы ни какой цены. Ходячей монетой были фунты, шиллинги и пенсы, если не расплачивались табаком или какими-нибудь другими товарами.
— Заседания Конгресса происходят здесь, — ответила девушка, — но генерала Вашингтона нет в Филадельфии в настоящее время. Если же ты хочешь пойти со мной, я уверена, что мой отец с радостью примет тебя, как гостя.
Сайлес довольно робко последовал за молодой девушкой. Вот идет он, замышляя произвести переворот в жизни людей 1776 года; и однако со всеми своими познаниями он не в состоянии раздобыть себе пиши, а зависит от чужой помощи.
Все-таки скоро он будет широко вознагражден за все.
Вопрос заключался в том, за что бы ему взяться прежде всего. Сделать автомобиль? Нет, это очень сложно, и нелегко получить нужный материал в условиях старинной цивилизации. А посмотрев на грязь и выбоины на дороге и подумав, что это и есть Филадельфия, он сразу сообразил, что если бы даже у него и был автомобиль, то он был бы совершенно бесполезен. Нельзя ездить на автомобиле по грязи глубиною в целый фут. Несомненно, аэроплан предпочтительнее. Его легче построить и с ним нет дела до дорог. Самое важное было найти нефть, чтобы привести аэроплан в движение, но он знал, что в Пенсильвании изобилие нефти, нужно было только извлечь ее из под земли. Но чтобы добыть ее, ему нужен капитал.
Итак, прежде всего ему необходимо достать деньги. Конечно, ему с его головой, наполненной бесчисленными изобретениями девятнадцатого века, не трудно будет сделаться богачем. Многие простые изобретения создали состояние своим авторам. Но распросив Руфь и ее отца, он понял, что задача его далеко не легкая. Главным занятием здесь была торговля мехами, торговля лесом — т. е. отправка мачтового и иного леса за границу (эта торговля, конечно, теперь была прервана войной) — а также разведение табака. Какую пользу могли принести ем)г тут познания, которыми он так гордился? А если бы даже он приобрел состояние, то оно заключалось бы, главным образом, в кипах табака и в тюках мехов. Такого оборотного капитала, с которым можно было бы начать дело в двадцатом столетии, он не мог бы получить.
Только две практических мысли пришли в голову Сайлесу. Сначала он подумал о пистонах, о том, чтобы заменить магазинными, заряжающимися с казенной части ружьями старые кремневые, заряжавшиеся с дула, дававшие во многих случаях осечку, и оставлявшие своего владельца в беспомощном положении после каждого выстрела, пока не забивался новый заряд.
Вторая мысль его заключалась в тем, чтобы выделывать спички, и это он решил сделать немедленно, так как при его ограниченных средствах такая выработка казалась ему самой доступной.
Итак, после обеда из дичи и маисовой лепешки в доме его квакерши, имя которой, между прочим, как он узнал, было Руфь Фрэнд, Сайлес обошел весь город в поисках магазина, где можно было бы достать химические продукты; с большим трудом ему удалось раздобыть немного серы и фосфору и других химических препаратов, которые он считал наиболее нужными, причем в залог за них он оставил свои часы. После этого он принялся за выделку спичек. Дело шло не особенно успешно, Но в конце концов он смастерил дюжину больших, грубо сделанных спичек, которые могли сойти в качестве образцов. Торжествующее продемонстрировал он их перед отцом Руфи.
— Какого вы мнения об этом, мистер Фрэнд? — спросил он, когда, после нескольких попыток, ему удалось зажечь одну из спичек, и показался огонь.
— Друг мой, Сайлес, — ответил квакер, — эта штука так пахнет и выглядит, как будто это изобретение дьявола. Кроме того, какая польза от нее?
— Какая польза? — повторил Сайлес. — Она заменит ваши старые кремни и огниво.
— В самом деле? Ну, друг мой, я не продам мой верный кремень и огниво за несколько тысяч таких спичек, как ты их называешь. Я могу гораздо скорее зажечь огонь моим кремнем и огнивом, чем ты своими спичками. И это мне ничего не стоит и не требует труда; а чтобы сделать такие спички, как твои, нужно иметь химические продукты и потрудиться над ними. Они совершенно бесполезны!