Мы спрятали Вашего сына в месте, находящемся далеко от Гипфельбурга. Совершенно бесполезно, если Вы и даже самые ловкие сыщики станете его искать. Вот единственные условия, при которых Вы можете получить его обратно: мы требуем тысячу пятьсот долларов в крупных купюрах; деньги должны быть положены сегодня в полночь в определенный ящичек в определенном месте — описание следует ниже.
Если вы согласны на эти условия, то пошлите сегодня вечером в половине девятого Ваш письменный ответ с посыльным. За мостом, через Совиную реку, по шоссе к Пеппелоху, стоят близко у забора, ограждающего поле пшеницы, с правой стороны три больших дерева, отделенных друг от друга приблизительно на пятьдесят метров. У подножья столба в заборе, возле третьего дерева, будет находиться картонная коробочка. Посланный Вами положит ответ в этот ящик и сейчас же уйдет обратно в Гипфельбург. Если вы захотите нас выдать или откажетесь заплатить деньги, вы никогда больше не увидите Вашего сына.
Если же вы уплатите по нашему требованию деньги, Вам вернут его через три часа целым и невредимым. Это наши окончательные условия, и если Вы на них не согласны, нами не будет сделано никаких дальнейших попыток к переговорам.
Два отчаявшихся человека».
Я адресовал это письмо Дорсэту и сунул его в карман. Я уже собирался уходить, когда ко мне подошел ребенок и сказал:
— Послушай, Змеиный Глаз, — ты сказал, что я могу играть без тебя в Черного Следопыта?
— Конечно, можешь, — ответил я. — Мистер Билль поиграет с тобою. А что это за игра?
— Я — Черный Следопыт — сказал мальчик, — и должен скакать верхом предупредить колонистов, что приближаются индейцы. Мне уже скучно быть самому индейцем. Я хочу быть Черным Следопытом.
— Отлично, — сказал я. — Мне эта игра кажется совсем безобидной. Мистер Билль поможет тебе победить этих дикарей.
— Что же мне придется делать? — спросил Билль, неприязненно поглядывая на милого мальчика.
— Ты — лошадь, — закричал Черный Следопыт. — Встань на руки и на колени. Как же я могу ездить верхом без лошади?
— Лучше будет, если ты займешь его игрой, пока я выполню наш план, сказал я. — Будь с ним добрее!
Билль встал на четвереньки, и в глазах его было выражение тоски, как у кролика, попавшего в западню.
— Как далеко до колонистов, голубчик? — спросил он хриплым голосом.
— Девяносто миль, — сказал Черный Следопыт, — и ты должен пошевеливаться, чтобы приехать во время. Но! но!..
Черный Следопыт вскочил Биллю на спину и воткнул ему в бок каблуки.
— Ради всего святого, Сам, — сказал Билль, — возвращайся возможно скорее. Лучше было бы, если бы мы потребовали всего тысячу. Послушай, ты не топчи меня ногами, а то я встану и задам тебе.
Я прошел в Пеппелах, посидел в почтамте, в лавках, и прислушивался к разговорам входивших туда крестьян. Один бородач сказал, что Гипфельбург очень взволнован исчезновением сына старейшего из горожан, Эбенезера Дорсэта. Я только этого и ждал. Я купил немного нюхательного табаку, спросил тут же о цене бобов, незаметно опустил письмо и поскорее убрался. Почтовый чиновник сказал, что через час заберут почту в Гипфельбург.
Когда я вернулся, в пещере не оказалось ни Билля, ни мальчика. Я обыскал окрестности и даже рискнул крикнуть раза два, но ответа не было.
Тогда я закурил трубку и уселся на поросшую мхом скалу, ожидая дальнейших событий.
Приблизительно полчаса спустя в кустах послышался шорох и на полянку перед пещерой вышел покачиваясь Билль. За ним на цыпочках, с широкой улыбкой на лице, крался мальчик. Билль остановился и вытер лицо красным платком. Милый мальчик остановился шагах восьми от него.
— Сам, — сказал Билль, — ты, конечно, подумаешь, что я изменник. Но я не мог иначе. Я взрослый человек с мужественными наклонностями и инстинктом самосохранения. Но бывают минуты, когда забываешь все эгоистические планы о могуществе. Я отправил его домой. Все кончено. В старину бывали мученики, предпочитавшие смерть отказу от своих убеждений. Никто из них не терпел таких истязаний. Я старался не изменять нашим планам. Но всему есть граница.
— Что же случилось, Билль? — спросил я его.
— На мне проехали девяносто миль до колонии и не спустили мне ни одного сантиметра. Когда же колонисты были спасены, мне дали овса. Песок не очень вкусная замена питания! А потом я должен был ему объяснять, почему в дырах ничего нет, как улица может проходить двумя сторонами, и почему трава зеленая. Уверяю тебя, Сам, человек не может больше вынести! Я схватил его за шиворот и стащил с горы вниз. По дороге он исколотил мне до синяков ноги и искусал мне руку и большой палец. Но теперь его больше нет. Он ушел домой.
Я показал ему дорогу в Гипфельбург и помог одним шагом приблизиться к дому на восемь шагов. Мне жаль, что мы теряем выкуп. Но иначе Билль Дрисколь попадет в дом умалишенных!..
Билль вздыхал и сопел, но на его розовом лице было выражение безмятежного спокойствия и все ростущего довольства.
— Билль, — сказал я, — в твоей семье нет сердечных болезней?
— Нет, — ответил Билль, — ничего хронического, кроме малярии и несчастных случаев. А в чем дело?
— Тогда обернись и посмотри назад.
Билль обернулся, увидел мальчика, изменился в лице, сразу опустился на землю и стал бессмысленно теребить траву и сучки. Я в течение целого часа боялся за его разум. Потом я ему объявил, что мой план — без задержки закончить это дело. Если старый Дорсэт согласится на наши условия, мы получим в полночь деньги и сейчас же уйдем из этих мест.
Билль заставил себя слегка улыбнуться мальчугану и даже обещал ему, отдохнув немного, поиграть в войну и быть побежденным.
У меня был определенный план, как я достану деньги, не рискуя попасться. Дерево, под которым должны были положить ответное письмо и деньги, стояло у самого забора, за которым были широкие и пустые поля. Если полиция следила за этим местом, она могла уже издали увидеть человека на дороге или на поле. Так нет же, уважаемые! В половине девятого я сидел на дереве, спрятанный листвой, и ждал прихода посланного.
Точно в назначенное время подъехал на двуколке подросток, нашел картонную коробку, сунул в нее сложенную бумагу и уехал обратно в Гипфельбург.
Я подождал час и затем решил, что все в порядке. Спустился с дерева, достал письмо, пробрался возле забора до леса и через полчаса был в пещере. Я вскрыл письмо и держа его у фонаря, прочел Биллю Оно было написано пером, очень неразборчиво, и в конечном итоге гласило так:
«Двум отчаявшимся людям.
Джентльмены, я сегодня получил Ваше письмо, касающееся выкупа, который Вы желаете за возвращение мне моего сына. Я думаю, что Ваши требования высоки и в свою очередь делаю Вам предложение, которое вы, по моему мнению, примете. Вы приведете Джони домой и выплатите мне двести пятьдесят долларов чистыми деньгами, и я тогда согласен принять его из Ваших рук. Вы хорошо сделаете, если придете ночью, так как соседи считают, что он пропал, и я не отвечаю за то, что они сделают с человеком, который приведет мне обратно моего Джони:
Ваш покорный слуга
Эбенезер Дорсэт».
— Покровитель всех бандитов! — воскликнул я. — Что за бессовестный!..
Но я взглянул на Билля и замолчал. Я никогда не видел в глазах человека такой мольбы.
— Сам, — сказал он, — что такое, в конце концов, двести пятьдесят долларов! У нас имеются эти деньги. Еще одна ночь с этим ребеночком сведет меня с ума. Не считая того, что м-р Дорсэт настоящий джентльмен, я нахожу, что он еще и расточительный человек, если делает нам такое великодушное предложение. Ты же не захочешь пропустить такой случай?
— По правде говоря, Билль, — ответил я, — этот ягненочек порядком действует и мне на нервы. Мы приведем его домой, заплатим выкуп и уберемся отсюда.
Мы в ту же ночь привели его домой. Нам удалось уговорить его вернуться, рассказав, что отец купил ему отделанное серебром ружье и мокассины, и что мы завтра отправимся на охоту на медведей.
Ровно в двенадцать часов ночи мы постучались в двери к Эбенезеру. В то самое мгновение, когда, по первоначальному плану, я должен был достать из коробки под деревом полторы тысячи долларов, Билль отсчитывал старому Дорсэту двести пятьдесят долларов.
Когда дитятко увидел, что мы хотим оставить его дома, он поднял страшнейший вой и вцепился, как пиявка, Биллю в ногу: отец отрывал его по кускам, как пластырь.
— Как долго можете вы его удержать? — спросил Билль.
— Я не так силен, как прежде, — ответил старый Дорсэт, — но за десять минут, пожалуй, могу ручаться
— Достаточно, — сказал Билль. — В течении десяти минут я пройду центральный, южный и средний запад и скорым шагом направлюсь к Канадской границе.
Несмотря на темноту, на то, что Билли был толстяк, а я хороший ходок, я догнал его только в полутора милях за Гипфельбургом.
НЕ ПОДУМАВ, НЕ ОТВЕЧАЙ!ЗАДАЧИ №№ 11 и 12.
— Луна, вращаясь около земли, постоянно обращена к ней одной и той же стороной. Значит, в отличие от земли, которая вращается около оси, луна не вращается?
— Совершенно верно, не вращается.
— Но, позволь, разве ребенок, танцуя вокруг стола, и постоянно обращенный лицом к лампе на столе, не видит попеременно перед собой то одну, то другую, то третью и четвертую стену комнаты. Это то же самое, как если бы он, возвращаясь в исходное положение, совершил один полный оборот около оси своего тела. Также и с луной. Совершая один оборот около земли, она один раз обращается около своей оси. Так вот, не было оборота и оказался все таки оборот. А может случиться и так. Ты скажешь один оборот, а я докажу, что два. Представь себе неподвижное колесо А (например, 3 коп. на рис. 1), по окружности которого, начиная с положения 1, катится колесо Б, одинакового с ним диаметра. Возвращась в исходное положение, сколько совершило оборотов колесо Б?
— Один оборот, потому что длины окружностей одинаковы; значит, каждая точка окружности колеса