— «Трескал» — это «Трест галош». А «Брилси» — «Бриллиантовый синдикат». Только всего.
Мне стало невмоготу в моей теплой одежде.
— Нельзя ли прекратить обзор Венеры?
— Когда угодно. Куда же мы направимся?
— На Марс.
Подлетая к Марсу, я жадно искал знаменитых каналов. Однако, по мере нашего приближения к планете, я видел, как беспорядочные линии «каналов» строились в буквы, и я, наконец, прочел: «Планета Марс. Просят не плевать и не бросать окурков»! Вот те и раз! А каналы что-же? — не существовали, значит? И такая прозаическая надпись через всю планету — чем она вызвана? Дело в том, что марсиане, как люди высоко культурные, давно перестали ползать на автомобилях и железных дорогах по земле; они летают по воздуху. У них огромные рейсы на Юпитер, Сатурн, на Солнце, с которыми они ведут деятельный товарообмен. Чтобы летчикам и своим, и чужим не блуждать в поисках планеты при перелетах на огромной высоте, они и написали: «Планета Марс». С другой стороны, — при распространенности этого способа передвижения, — что бы было, если бы все сверху бросали окурки, да еще плевались бы? Конечно, в самый короткий промежуток времени планета оказалась бы заплеванной и покрытой слоем окурков.
Когда мы совершенно опустились на почву планеты, я был несказанно удивлен, что все доступное моим взорам пространство оказалось застланным персидскими коврами. Это зачем? При огромном воздушном движении часто случаются столкновения, и люди падают вниз. А чтобы не ушибиться, постланы ковры. Вот чем, между прочим, объясняется оранжевый цвет планеты, который земные ученые приписали, — смешно сказать, — пустыням на Марсе!
С Марса чорт меня понес на Юпитер. На пути нас чуть не раздавили. В одном месте мой возница вдруг на всем скаку мгновенно остановился, и я кубарем полетел через его голову. Шапка моя соскочила, и потом мне долго пришлось ее искать среди всяких созвездий.
— В чем дело? — сердито окликнул я.
— Разве не видите? Чуть под трамвай, то бишь… под астероид не попали. Смотрите — несутся!
Я глянул влево. К нам длинною цепью тянулись какие-то огромные светящиеся шары. Не успел я, как следует, рассмотреть, как один из них — передний в долю секунды вырос в планетку. Она со свистом пронеслась мимо, обдав нас облаком пыли. За ней — вторая, третья, четвертая. Мы еле успевали отскакивать, и так как они плыли не вереницей, а разбросанно, мы заметались, как угорелые… Я насчитал их ровно 1054. И мы сделали тысячу пятьдесят четыре скачка, избегая попасть под их вертящиеся тела.
— Ах, чтоб их чорт побрал! — воскликнул бес, отирая пот. — Как я про них забыл? Можно было бы пробраться в объезд…
Вот и Юпитер. Мы очутились на обширной площади. Здесь стройными рядами стояли юпитериане и производили упражнения. Когда нас увидели, к нам подошло два юпитерианина. При их приближении я невольно попятился. Передо мной были два рослых детины, огромного роста, с необычайно развитою мускулатурой. Особенно поражала мускулатура ног. Не занятые гимнастикой что-то жевали, двигая челюстями справа налево, по-коровьему. По окончании упражнений все также принялись за еду. Ели очень долго, а затем снова построились в ряды и опять предались упражнениям. Мы с чортом уселись на травке и ждали, что будут делать юпитериане дальше. Но нового ничего не увидели: гимнастика сменялась едой, еда гимнастикой. Так — целый день. Я не мог понять, чем вызвано такое однообразное времяпрепровождение.
— Но, ведь, это же Юпитер — разве вы не знаете? На нем тяжесть в два с половиной раза больше, чем на Земле. Следовательно, чтобы передвигаться, надо огромную силу, а чтобы иметь силу, необходимы мускулы и питание. Вот они едят и упражняются.
— А культура у них есть?
— Конечно, есть: физкультура!
— И больше ничего?
— А вы посмотрите на их физиономии.
Я всмотрелся. Необычайно маленькая верхняя часть лица и колоссальные челюсти. Лба не было совсем, а волосы на голове начинались непосредственно от бровей. К нам они были совершенно безучастны Мне вдруг стало скучно, и мы полетели к Сатурну.
Еще далеко от него я почувствовал запах денатурированного спирта, но не обратил на это обстоятельство должного внимания: я был поглощен загадкой кольца Сатурна. Неужели правда, что оно состоит из камешков, как то предполагают земные астрономы? Каково же было мое разочарование, когда, подлетев вплотную, я увидел перед собою простой медный ободок с делениями на 360 градусов, которые у нас, обыкновенно, опоясывают школьные глобусы! Сатурниты таким образом, невидимому, избавляли себя раз навсегда от необходимости обращаться к картам и справочникам, когда требовалось определять долготу места. Что ж, экономно!
На поверхности планеты меня ожидал новый сюрприз: она оказалась жидкою, и сатурниты, подвязав подмышки пузыри и пробковые пояса, передвигались вплавь. Твердой земли нигде не было.
— Но почему же эта жидкость пахнет денатуратом? — в недоумении спросил я своего чичероне из ада.
— Если бы вы хорошо знали астрономию, вы бы не задали подобного вопроса, — ворчливо ответил чорт. Плотность Сатурна раза в два — в полтора меньше плотности воды. А какая жидкость соответствует такой плотности? Спирт. Сатурн и состоит из спирта. А чтобы сатурниты не вздумали его разбавлять водой и пить, как водку, он денатурирован. Ясно?
— Ясно, но спирт так воняет, что отправимся дальше.
Уран оказался по ту сторону своей орбиты и поэтому мы полетели к Нептуну — последней планете нашел солнечной системы. Приближаясь к нему, я услышал громкий храп, несшийся с его поверхности. Я выразил на лице недоумение. Чорт поторопился его рассеять.
— Посмотрите назад — каким кажется отсюда Солнце?
Я оглянулся. Дневного земного светила я не увидел, а вдали блестела звездочка, величиною немного больше нашей Венеры. Света было явно недостаточно и на поверхности Нептуна царствовал вечный полумрак. Нептунианам ничего не оставалось, как предаться беспрерывному дневному и ночному сну.
С Нептуна мы понеслись обратно. Около самого Солнца нам попался Меркурии.
— Залетим?
— Залетим.
Каждая из планет имела свои специфический запах… С Меркурия отчаянно несло гарью. Солнце над нашими головами пылало в виде огромного раскаленного медного таза. Неудивительно, что меркуриане ходили все в страшных ожогах и в волдырях и от малейшего прикосновения к ним кричали благим матом. Других звуков я и не слышал. Что касается птиц и четвероногих, то все они существовали здесь только в зажаренном виде, а речки с рыбой представляли собою текучую уху.
— А знаете что? — обратился ко мне чорт: собственно говоря, цельной планеты Меркурия не существует, а есть только две половинки ее Хотите убедиться?
В самом деле, когда мы подлетели к краю планеты, под нами открылась огромная щель. В нее можно было увидеть противоположный край планеты. С другой стороны, щель замыкалась вторым полушарием Меркурия. От него несло леденящим холодом Я не мог сообразить, в чем дело.
— Меркурий вращается вокруг Солнца, повернутый к нему только одной своей стороной, как наша Луна к Земле, — разъяснил мне чорт: на этой стороне его — жар, на обратной — страшный холод. Планетка и треснула пополам, как трескается поставленный на снег горячий стакан.
Однако, я не забывал, что хотел побывать еще на Солнце Я посмотрел на часы: они показывали ровно половину пятого. Чорт бери! Нам предстояло покрыть восемьдесят восемь миллионов километров, и я предпочитал добраться до Солнца засветло, до наступления ночи. Мы поторопились в путь.
По мере приближения к светилу делалось все горячее и горячее. Я задумался: а как же мы пролетим зоны солнечной раскаленной атмосферы, да еще толщиною в несколько десятков тысяч километров? Ведь так, пожалуй, долетишь до солнечного твердого ядра в форме щепотки золы, а не живого сознательного наблюдателя! Угадав, по обыкновению, мои мысли, чорт остановился и заговорил:
— Чтобы безвредно пробраться сквозь солнечный огонь, надо найти большой метеор с дырой посредине и сесть туда. Там — температура мирового пространства. На метеоре мы благополучно и прикатим к месту назначения.
Мимо моих ушей, по направлению к Солнцу, со всех сторон жужжали какие-то невидимые пули и снаряды. Будучи колоссальным телом, Солнце притягивало к себе несметные количества метеоров всяких величин. Их-то я и слышал. Неожиданна чорт с невероятною быстротою понесся за чем то и крикнул:
— Цепляйтесь!
Я увидел тогда, что впереди нас летел огромный камень с пещерою внутри. Мы бежали за ним во весь дух, силясь ухватиться за его края. Мне это так напомнило уличных ребят, цеплявшихся за «колбасу» трамвая, чтобы на нем прокатиться, что я рассмеялся.
— Цепляйтесь же, чорт вас возьми, а то прозеваем, — заорал, разозлившись, чорт.
Наконец, мы ухватились и вспрыгнули. Нас сразу объял холод, как будто мы уселись на северный полюс. Но мы постарались залезть еще глубже в пещерку, где было еще холоднее. Не попадая зуб на зуб, я видел сквозь узкое отверстие дыры, как воздух вне нас становился все светлее и превратился, наконец. в ослепительно блестевший пламень. Очевидно, мы уже проникли в солнечную фотосферу. Я зажмурил глаза, хотя меня слепило даже через закрытые веки.
В то же время я чувствовал, как постепенно мне делалось теплее и теплее, а затем стало и горячо. Я почти обжигался о камень и задыхался от жара, как вновь стал пропадать и блеск, и невыносимый жар. Потом наш воздушный экипаж сразу где-то шлепнулся, разлетелся в куски, и мы благополучно выпали на какую-то поверхность.
— Слава богу — живы! — радостно проговорил чорт.