Элдриг устремил глаза на боченок посреди лодки. В нем была вода, а вода — это жизнь. Нужно было только пробраться к боченку и взять его. Но бесжалостный белый свет дня поколебал его уверенность в то, что поддерживало его всю эту ужасную ночь, — в то, что утром зрение его снова будет нормальным. Ему было страшно, он чувствовал, что если иллюзия снова появится, он не в силах будет сделать новую попытку.
Измученный жаждой, он продолжал сидеть на носу лодки. Его глаза с покрасневшими веками были устремлены на боченок. Язык его высовывался изо рта, на раскрытых губах было немножко пены. Щеки его были бескровны и провалились.
Когда солнце поднялось над горизонтом и на глаза Элдрига легли косые полосы зноя, перед ним встали видения горных потоков, мчащихся в прохладные ущелья, звенящих ручейков, тихих озер, обрамленных высоким тростником… Он видел себя идущим по горло в ароматной воде.
В боченке была вода. Она будет нектаром для его пересохшего горла. Он должен взять эту воду! Одвика нет! И все же…
С криком, который он напрасно старался подавить, Элдриг закрыл глаза и стал бить себя руками в грудь. Этими умными, опытными руками, которые могли вести лезвие вдоль волоска, отделявшего жизнь человека от смерти. Огромным усилием он снова забрал себя в руки. Что бы ни случилось, главенствовать должен его ясный разум. Фраза эта имела успокоительное действие. Ах, так будет лучше. Вот он опять владеет собой.
Он должен достать воду. Шаг за шагом он снова двинулся к центру лодки. Все его горящее тело облил холодный пот. Ужас заставлял его вернуться, но воля двигала вперед его дрожащие ноги. Еще два шага…
Его там не было!
С губ Элдрига сорвался крик. Он был возрожден. Он протянул руки, схватил ими боченок и торжествующе выпрямился. Он победил. Он будет жить. Восторжествовал его здоровый разум. Здоровый… здоровый… аах!
Он остановился. Сердце его похолодело. Он встряхнул боченок. Лицо его стало мертвенно-бледно. Он смотрел на место, где должна была быть втулка. Ее там не было. Не было. Она лежала на дне лодки.
Крик поднялся к его губам. Но крик этот никогда не прозвучал. Что-то сорвалось в его голове, в его ясной голове. Потом жизнь покинула его и, все еще держа в руках боченок, он упал через борт лодки.
Блеснули плавники рыб. Вода слегка покраснела.
Матрос Одвнк потер глаза и кивнул головой.
— Вот и конец ему! Да и лучше так-то! Совсем спятил. Ткнул ножом в боченок, а потом махал руками будто бросал что-то акулам. Смотреть было тошно. Этим белоручкам лучше сидеть по домам, никуда они не годятся. Мир-то вертят эти волосатые руки, уж поверьте Ральфу Одвику. Он знает!
С этими философскими рассуждения матрос Одвик вынул из-под себя боченок с водой, на котором сидел.
— Хорошо, что я сидел на полном боченке, а дал ему пустой, не то он бы унес с собой всю воду до капли… Ну, а это, пожалуй, ветер с гор, как говаривала моя старуха-мать.
Одвик взял в руки жестяную чашку. Он приоткрыл втулку и вода закапала в чашку. Когда чашка наполнилась, Одвик вставил втулку обратно и поднял полную до краев чашку ко рту.
— На этот раз я угощу себя полной чашкой. За ваше здоровье, почтенный, где бы вы ни были. Надеюсь, что там не так горячо, как здесь.
Но не успел Одвик пригубить, как он бросил чашку на дно лодки. С губ его сорвался крик, глаза вылезали из орбит и он вытянул вперед большие волосатые руки.
На западном горизонте вился дымок. Спасение было близко!
ЖИВОЙ МЕТАЛЛ
Научно-фантастический роман А. МЕРРИТА
Иллюстрации ПОЛЯ
СОДЕРЖАНИЕ ГЛАВ I–XXIII, НАПЕЧ. в 10. 11–12 КНИЖКАХ «М. ПР». за 1928 г. и в 1 и 2 за 1929 г.
Американский профессор Луис Сорнтонг, уже побывавший в Тибете, снова отправился туда вместе с инженером Дрэком. В горах они наблюдают замечательные световые явления и находят загадочный гигантский след на скале, оставленный точно каким-то невероятным чудовищем. В разрушенной крепости, помнящей времена Александра Македонского, путешественники встречают Мартина Вентнора с его прекрасной сестрою Руфью. Брата и сестру преследуют воины, похожие на древних персов времен Ксеркса. В решительную минуту появляется странная женщина Норхала, по приказанию которой тысячи маленьких металлических предметов — чисто геометрических фигур — принимают форму многорукого чудовища и разбивают войско персов. Шары, кубы и пирамиды из живого металла исчезают, затем огромные кубы перекидываются, как мост, через пропасть, и несут на себе Норхалу и путешественников. Последние начинают таинственное, полное странных физических и магнитных явлений путешествие. В кратком содержании невозможно передать многочисленные и причудливые формы встречающихся чудовищ, состоящих однако из знакомых всех форм — кубов, шаров и пирамид. Путешественники попадают в новый мир, в металлический мир, где они видят живые, вертящиеся купола и арки, и башни, точно тающие в каком-то брожении. Летя на кубах, они проходят области ультрафиолетовых лучей, рентгеновских и других, наукою неизследованных. Друг другу путешественники кажутся скелетами. Один световой феномен сменяет другой. Они прилетают к колоссальному светящемуся металлическому диску необычайной красоты, изливающему могучую и сознательную силу. Руфь подтянута к диску. Вентнор выстрелил, но в него полетела молния — стрела зеленого пламени. Вентнор упал, диск обследовал его и по просьбе Норхалы подарил ей путешественников в качестве «игрушек». Норхала перевезла всех в свой круглый дом, похожий на блестящий пузырь сапфировых и бирюзовых оттенков. Интересные главы посвящены описанию самой Норхалы, ее жилища, ее слуги евнуха Юрука, встретившего чужеземцев враждебно. Больной Вентнор, оторванный от реальной действительности, первый начинает понимать, что металлические предметы высасывают свои силы из солнца, что их кровь — молния, что их разум — думающий кристалл, что у них гигантское групповое сознание, действующее в знакомых человечеству и в неизвестных ему сферах колебаний энергии, силы электрической и других. Очень любопытную гипотезу строят едва пришедшие в себя от пережитого путешественники, объединяя последние завоевания науки для объяснения деятельности металлического народа. Юрук рассказывает всякие басни о Норхале и старается уговорить путников уйти к Черкису, предводителю преследовавших их потомков персов. Попытка евнуха загипнотизировать ненавистных пришельцев оканчивается неудачей. Профессор и Дрэк отправляются в металлический город. После любовного об‘яснения Руфи и Дрэка, Руфь возвращается в дом Норхалы, а профессор с молодым спутником через туман, полный невообразимого рева бездны, в котором смешивался хаос звуков, звон миллионов наковален, грохот миллиона кузниц, гремели громы, ревели тысячи ураганов, попадают в металлический чудо-город, живущий какой-то своей жуткой жизнью, оживленный каким-то брожением, расчитанным, механическим, симметричным, геометричным, в высшей степени урегулированным. Металлические предметы точно играют с путешественниками… Длинный ряд приключений сопровождает попытки их ближе ознакомиться с городом-чудом. Они встречают Норхалу, попадают в «детскую» металлических малюток, ближе знакомятся с металлическим народом, с Повелителем Металла и присутствуют при изумительном питании истощенного металлического народа извлеченными из Солнца лучами.
ГЛАВА XXIV
— Они питаются! — шепнул Дрэк. — Питаются солнцем!
Лучи заплясали быстрее. Кратер был очагом огней, в котором скрещивались конические лучи. Там, где они перекрещивались, вспыхивали огромные круги, трепетавшие мгновение и затем превращавшиеся в изумрудные спирали, в перистые разветвления.
Все сильнее и сильнее бился пульс возвращавшейся жизни.
Поток огня ударил прямо в Повелителя металла. Сразу торжествующе заблистало его великолепие. Его золотой зодиак, уже не тусклый и померкнувший, вспыхнул солнечным пламенем.
Все кругом источало теперь свет. И нас тоже окутали сверкающие туманы и потом залили лучи света. Биение моего пульса усилилось, дыхание было неестественно ускоренным. Я протянул руку, чтобы коснуться Дрэка, и из моих пальцев с треском вырвались большие зеленые искры.
Теперь со всех сторон бушевали огни, похожие на огни драгоценные камней. Они исходили от всех колонн, от всех шаров.
— Они питаются, — шептал Дрэк, — питаются солнцем!
Щиты поднимались все выше над краем кратера. Я не видел, какой механизм их поднимает. Потом они остановились, и все множество их сразу завертелось. Они залили потоками света весь город и всю Бездну, затопляли их светом.
Вдруг сверху, точно из круга открытого неба раздались ревущие звуки. Цепи молний прорезали туман. Молнии были зеленые, как и сам туман.
Мелькали стрелы разрушительного фиолетового цвета, палящего, красного. Взрывались раскаленными многоцветными огнями шары.
От звездообразных предметов исходили изумрудные и пурпурные лучи. От крестообразных-извивающиеся цепи шафранного и красного пламени. От дисков отделялись взрывавшиеся шары. Весь кратер пронизывался этими молниями металлической рати. Он был точно весь расшит ими, соткан из огромных и меняющихся рисунков электрического пламени.
Грохот стал ужасающим, разрушительным. Весь город пульсировал, трепетал жизнью, досыта напитался и допьяна напился жизнью. Я чувствовал, что его пульс стал моим собственным, я эхом отзывался на него. Я видел, что я как бы очерчен пламенем и что вокруг Дрэка образуется сияние.
В этом хаосе кратера появилась Нор-хала. Ее точно окутывали молнии.
Тело Дрэка скользнуло мимо меня и, пылая, лежало у моих ног на узком выступе.
В голове моей стоял ревущий шум, гораздо более сильный, чем тот, который ударял мне в уши. Что-то толкало меня в глубины пространства, которое одно только могло погасить огни, охватившие меня, огни, частью которых я становился. Мне казалось, что я лечу куда-то, куда-то, где забвение.