Таков был антикварный трест, с главой которого, Сэмюэлем Греггом, и познакомился Джейк Бельский.
Гориллоподобный хрипун Грегг недолго разговаривал с Джейком. Он просмотрел его документы и пергаментный лист, затем молча написал записку Кортецу и чек на тысячу долларов.
— Немедленно отправляйтесь в Париж! — сказал он. — Найдете там Кортеца. Адрес вам дадут. Я финансирую всю эту операцию. Вы получите десять процентов от чистой выручки, Кортец — пятнадцать. От него зависит всё… Гуд бай! Хеппи энд!.. Об остальном договоритесь с нашими юристами.
Обо всем этом Джейк вспомнил на другой день после визита к Кортецу, шагая по Рю-де-Орьянт к вилле «потомка великого конквистадора». Вспомнил он и о том, как вчера, уходя от Кортеца, сунул в цепкую руку Мадлен еще одну бумажку — на этот раз уже не долларовую, а пятидолларовую — и попросил Мадлен прийти вечером в любое время в кафе «Сурир». Ему пришлось прождать Мадлен долго, но она все же пришла и сразу стала болтать о своих поклонниках и подругах. Потом она выпила рюмку шартреза и выкурила сигарету.
О Кортеце Мадлен рассказала, что он пришел домой поздно и в хорошем настроении, а на ее вопрос, принимать ли завтра мсье Бельского, ответил: «Непременно!»
— Он добавил: «Не забудьте завтрак приготовить на двоих», — щебетала Мадлен. — Вы должны знать, что мсье Кортец угощает только того, кого считает полезным для себя человеком… Джейк, мне кажется, что с его помощью вы заработаете много денег. Я не первый день знакома с мсье Кортецом и научилась угадывать…
— Это будет зависеть только от него! — перебил ее Джейк, пожимая плечами.
О, вы, наверно, не забудете тогда скромную маленькую Мадлен, которая так старалась, чтобы мсье Кортец вас принял! — воскликнула Мадлен и бросила на Джейка из-под своих фантастических ресниц один из тех взглядов, которые считала «обжигающими».
Джейк сообразил, что неплохо было бы вообще иметь Мадлен союзницей при осуществлении «монастырской операции» (так он мысленно зашифровал свой план). Он не сомневался, что в холостяцком доме Кортеца Мадлен не ограничивается ролью горничной. И потому, быстро достав из жилетного кармана изящный янтарный мундштучок (подарок отца), он преподнес его Мадлен.
— В том, что я ваш друг до гробовой доски, вы можете не сомневаться, Мадлен, — сказал он с той искренностью, с какой умел разве только чихать. — А пока примите этот небольшой сувенир… Сейчас среди чикагских девушек в большой моде именно такие мундштучки.
— Какая прелесть!.. — запела Мадлен и от полноты чувств перешла на «ты». — Ты всегда будешь делать мне подарки, Джейк?
— Вечно, Мадлен! — воскликнул он. — А ты будешь мне рассказывать, что думает обо мне мсье Кортец? Это очень важно для нас с тобой.
— О, это нетрудно, милый! — ответила Мадлен. — Я умею с ним разговаривать… Но ты действуй смелее. Иначе с ним нельзя. Только, пожалуйста, не моргай так часто глазами. Кортец говорит, что у тебя плохо пришиты веки.
Они расстались большими друзьями.
…Вспоминая о Мадлен, Джейк тем временем поравнялся уже с густо заросшей плющом двухэтажной виллой Кортеца, построенной в старинном стиле.
Калитка. Клумбы. Стриженые кустики. Посыпанная гравием дорожка. Крыльцо с гранитными ступеньками… Звонок. Тишина… Быстрые, легкие шаги за дверью, и вновь неописуемые ресницы.
— Это ты? — зачирикала Мадлен, открыв дверь. — Входи! Мсье Кортец ждет тебя… Я узнала еще кое-что. Вчера он был у какой-то важной дамы, с которой говорил о твоем деле. Он называет ее «старой хрычовкой».
«Мадам Брентан!» — сразу догадался Джейк.
— И что же? — спросил он.
— Это все, милый. Но настроение у него все то же. Я угощу тебя чудесным рагу. Иди… Стой!.. Дай я поправлю галстук. Тебе надо его переменить, он похож на гадюку. Вот так…
Она скрылась за дверью кабинета, и Джейк услышал ее тонкий голосок:
— Князь Джейк Бельский, мсье!
— Просите! — сырым голосом ответил Кортец.
Войдя в кабинет, Джейк сразу же почувствовал, что Кортец сегодня действительно настроен более благожелательно, нежели вчера. Протянув Джейку свою огромную волосатую длань, он пригласил гостя на диван, сел рядом и сказал:
— Душа моя! Я не умею долго притворяться. И потому скажу вам сразу, что ваше предложение меня заинтересовало. Оно необычно. А я люблю заниматься необычными делами. Это моя слабость… Но даже необычное дело должно быть все же делом, а не спортом. Вы меня понимаете?
— Вполне, мсье, — тихо произнес Джейк, стараясь вовсе не моргать.
— Должен сообщить вам, мой друг, — продолжал Кортец велеречиво, — что вчера же я показал ваш пергамент одному многознающему человеку. Он сказал мне почти то же, что и вы. Я навел справки о византийской библиотеке и узнал то же, что и от вас, с той лишь разницей, что, кроме вас, кажется, никто не знает точного адреса этой библиотеки… Я побывал у мадам де Брентан и узнал от нее то же, что узнали от нее вы.
— Я хотел вчера рассказать вам о своем визите к ней, — поспешно вставил Джейк.
— Это ничего мне не дало бы, душа моя. Мне надо было увидеть ее лично. Успех нашего дела во многом зависит от этой старой хрычовки, — как бы думая вслух, произнес Кортец. — Очень хорошо, что вы ей ничего не сказали.
— Она ничего не должна знать! — сухо и резко сказал Джейк. — Всё надо сделать с нею, но без нее.
— Вот именно! — воскликнул Кортец. — С нею, но без нее…
Чуть стукнув, вошла Мадлен:
— Прикажете подавать завтрак, мсье?
Кортец оживился:
— Давайте, Мадлен!
Он встал с дивана и, как Мефистофель плащом, взмахнул полой своего живописного халата.
— Но одной, самой главной справки по вашему делу я пока еще не получил, — сказал Кортец, медленно шагая по кабинету и искоса поглядывая на Джейка. — Получение этой справки потребует времени.
Джейк вскочил и с готовностью произнес:
— Может быть, я смогу вам помочь, мсье?
Кортец поднял унизанную перстнями руку:
— Нет, нет! Такую справку я могу получить только от людей, которых хорошо знаю.
Джейк понял:
— Вы мне не верите?
— Я верю только в то, что после понедельника бывает вторник, мой друг. — И, пг» и-стально поглядев на Джейка, спросил: — Вы, конечно, хотите поехать со мной в Россию?
— Без меня вы там ничего не найдете, мсье, — вежливо, но твердо сказал Джейк.
— Вот, вот! — воскликнул Кортец. — А я, мой друг, жил в Соединенных Штатах и знаю, что там могут иногда придумать, чтобы заслать в Россию необходимого для Пентагона человека.
Джейк взволновался не на шутку:
— Значит, вы думаете, что я шпион?
Кортец снисходительно улыбнулся:
— О нет! Если бы я так думал, я не стал бы с вами разговаривать. Мне моя шкура пока еще не надоела.
Джейк был сбит с толку. Он даже забыл, что у него «плохо пришиты веки», и сигналил вовсю.
— Я вас не понимаю, мсье. Так в чем же дело?
Вошла Мадлен с подносом. Заменив круглый столик другим, более просторным, она расставляла на нем тарелки и украдкой поглядывала на своего нового друга. Не понимая, о чем ее хозяин беседует с Джейком (они говорили по-русски), Мадлен видела тревогу на лице молодого гостя. А так как, кроме накладных ресниц и огненных губ, она обладала еще и простым, добрым сердцем, то, забыв о «будущих подарках», посылала Джейку самые выразительные взгляды, которыми старалась ободрить его.
— Стол накрыт, мсье! — сказала она.
Кортец похлопал Джейка по плечу и подвел к столу:
— Не унывайте, душа моя! Я только хотел быть с вами откровенным. У меня принцип — ни в коем случае не связываться ни с какой разведкой. Но мне кажется, что чутье меня не обманет: вы не похожи на шпиона.
Он взглянул на стол, накрытый Мадлен, и увидел на нем, кроме тарелок и закуски, узкую вазочку с тремя пунцовыми тюльпанами:
— О ла-ла! Вы в этом доме, кажется, понравились не только мне.
Но, обратив свой взор на закуски и пузатенькую бутылочку шамбертэна, тотчас же забыл о тюльпанах.
— М-м… Недурно! Это то, что в рекламном деле называется «экстра».
Кроме тюльпанов и шамбертэна, стол украшала горка паштета из дичи с орехами, нарезанная тончайшими лепестками колбаса салями и пахучий салат из сельдерея.
— Прошу, ваше сиятельство! — церемонно сказал Кортец по-французски и широким жестом указал на стул. — Не зная, что вы любите, я решил положиться на свой вкус.
— И на мой, мсье! — добавила Мадлен, посылая Джейку сияющий взгляд.
— Да, я советовался с Мадлен, — сознался Кортец. — Она была бы неплохой хозяйкой, но…
Он не докончил, встретив ее пристальный взгляд.
— Благодарю вас, мадемуазель, — сказал Джейк и сел за стол.
Мадлен собралась уходить, но ее остановил Кортец:
— Как там у Барб? Все сделано, как я велел?
— Рагу изумительное, мсье! — с напускным восторгом пропела Мадлен.
— А подливка?…
— Сливки, вино, коринфский изюм и корица, мсье. Всё так, как вы любите.
От предвкушаемого удовольствия Кортец раздул ноздри:
— Люблю поесть, друг мой! Гублю себя! Врачи запретили… Но не могу! В жратве я романтик… А относительно Пентагона и прочего вы не думайте. Если даже вы шпион, я не стану доносить на вас русским, — мне на них наплевать. Но выгоню вас обязательно. Если же вы честный жулик, помогу, ибо ваша затея мне нравится. В таких делах я тоже романтик.
— Мистер Грегг сказал: «Педро Кортец умеет увлекаться и не теряет при этом головы», — льстиво произнес Джейк.
— Старый плут! Он меня хорошо знает! — воскликнул Кортец, наливая в рюмки вино.
— Я никогда и ничего не пью, мсье. Но с вами выпью с удовольствием.
— За Ивана Грозного и за его библиотеку! — смеясь, воскликнул Кортец и понюхал вино. — Экстра!
Они выпили и закусили ломтиками салями.
— Возьмите паштету, Джейк, — предложил Кортец. — Он сделан по моему «сценарию». И вообще во мне погиб величайший в мире кулинар. Да-да!
Однако блаженное состояние, в которое погружались за столом все сто двадцать кило мсье Кортеца, не лишало его способности мыслить практически.