— Однако, сеньор Лагунас, вы сгущаете краски. Пусть так, продукт добычи рудника вывозится за границу. Но взамен нам поставляется новейшее оборудование, мы осваиваем современную технику, овладеваем новыми методами труда, обретаем высшую квалификацию, растем, так сказать…
— Однако, сеньор Бенитес, наш мексиканский рабочий, к примеру, влачит жалкое существование. А почему? Оттого, что находится под гнетом двойной эксплуатации: отечественные дельцы и иностранные капиталисты. Вот ваш предшественник, я его хорошо знал, придумал такую кабальную систему штрафов, от которой никому не было спасения. Он обязал поголовно всех рабочих покупать товары в лавках рудника. Там лежалый, бросовый, дешевый товар продавался по высоким ценам. Ни одному из иногородних и местных коммерсантов на рудник пробиться было нельзя. Хефе политико, мэр и судья участвовали в прибыли. Вам. конечно, известно, как все они были наказаны Роке Лопесом?
При упоминании этого имени жена Бенитеса испуганно посмотрела на Лагунаса, а контролер компании даже пробудится от сна. Между тем собеседники спокойно продолжали разговор.
— Должен вам сказать, что мне как раз эта сторона деятельности администрации рудника больше всего не по душе. Я сторонник более сознательного и честного отношения к рабочему, — заметил Бенитес.
— А я сторонник, если я верно уловил нить нашей беседы, любых мер, лишь бы они способствовали процветанию дел на руднике. Ваш предшественник, Бенхамин, был молодцом. При нем рудник установил рекордные цифры выработки. И это вам не следует забывать, — язвительно заметил, устраиваясь поудобней на сиденье, контролер горнорудной компании.
В это время сзади послышались выстрелы, и дилижанс сразу прибавил скорость. С места возницы, где сидели два вооруженных охранника, ответили выстрелами. Контролер и депутат парламента выхватили револьверы. Бенхамин Бенитес, хотя у него на поясе и висела кобура с оружием, продолжал сидеть на месте, священник крестился, а Карлос Лагунас заметил:
— Здесь хороший участок дороги. Им не догнать дилижанса.
И действительно, выстрелы вскоре затихли, и дилижанс покатился ровнее.
— Вы думаете, это был Лопес? — бледная, со слезами на глазах спросила жена администратора.
— Скорее всего, нет. От него еще не уходил ни один дилижанс, — ответил Лагу пас и поправил тисненную по коже кобуру, из которой торчала перламутровая рукоятка внушительных размеров револьвера.
— Конечно, не Лопес. При желании верхом можно догнать любой дилижанс, а эти струсили, — заметил депутат.
— Милая, успокойся! Даже если бы то был Лопес, он же не обижает женщин. И с нами ничего не будет. Мы ему не враги.
Карлос Лагунас внимательно разглядывал Бенитеса и, когда тот поймал на себе его взгляд, сказал:
— Вы слышали, что Роке Лопес часто бывает в Гуадалупе? Жители о нем только и говорят. Им стало легче дышать. Власти боятся, что Лопес сдержит свое обещание.
— Какое? — снова, не пытаясь даже скрыть своего испуга, спросила жена администратора.
— Успокойся, милая, — ласково произнес Бенитес, взяв жену за руку. — Сеньор Лагунас, очевидно, имеет в виду угрозу Лопеса повторить насильственное смещение с постов тех, кто представляет власть. Нам с тобой это не грозит. Ты же хорошо знаешь.
Снаружи послышался окрик возницы. Дилижанс резко затормозил. Пассажиры еле удержались на скамейках. С полок повалились сумки, портфели, саквояжи. Жена Бенитеса обхватила мужа за шею.
— Бревно через дорогу, — сообщил возница, и тут же с некоторого отдаления прозвучал зычный голос:
— Не оказывайте сопротивления! Каждому будет сохранена жизнь… Вива Роке Лопес!
Депутат и контролер выхватили револьверы, кинулись к окнам.
— Подумайте, что вы делаете! — возмутился Бенхамин Бенитес. — Здесь женщина и священник.
На лужайке слева от дороги, метрах в пятидесяти, гарцевал на превосходном коне вооруженный всадник. То был Сирило Парра. Из-за кустов жимолости на своей белой кобыле выехал Хуан.
— Выходите по одному! Оружие на обочину, — приказал Парра и стал приближаться к дилижансу.
Первым вышел Лагунас, за ним священник, потом Бенитес с женой. Охранники дилижанса побросали винтовки. Коммерсант и Бенитес сияли пояса с оружием и положили их на землю. Но в следующее мгновение за их спинами раздались выстрелы. Контролер и депутат, видя перед собой всего двух всадников, решили оказать им сопротивление. Копи дилижанса рванули, перескочили через бревно, но колесо при этом отскочило, и дилижанс, завалившись набок, остановился. Лошадь Парры, в шею которой угодила пуля, взвилась на дыбы, выбросив седока из седла. Вторая пуля попала ей в брюхо. В ответ сразу с трех сторон прозвучал дружный залп. Служащий горнорудной компании повалился навзничь и замер. Депутат укрылся за придорожным камнем и палил из револьвера, пока не кончились патроны. Когда его окружили, он с трудом поднялся на ноги; из плеча густой струей бежала кровь. Подошел Парра.
— На, держи! — И он протянул свой револьвер. — Иди, добей коня. Ну! Иди! — и отвернулся.
Депутат повиновался. Потом его увели в заросли. Меж тем Хуан проверил почтовые мешки. В них ничего ценного не оказалось. У пассажиров было немного денег, которые им оставили. Парра приказал отстегнуть от упряжки дилижанса лучшую лошадь и оседлать ее. Сев в седло, он сказал:
— Такого коня убить! Будь моя воля… — И всадник отъехал прочь, не окончив фразы.
Хуан улыбнулся и, сказав: «До скорого!», последовал за Паррой. Оружие Бенитеса и Лагунаса так и осталось лежать у обочины.
— Это и есть Лопес? — спросил священник, который только что закончил молитву над телом убитого контролера.
— Нет, это один из его главарей, — ответил возница и отправился за брезентом, чтобы завернуть в него тело. Пристроив его на крыше, он вместе с охранниками принялся за починку колеса.
Инженер Бенитес хлопотал вокруг своей жены, постепенно приходившей в себя от страха. Карлос Лагунас подошел к ним.
— Ну, что вы скажете по этому поводу? — спросил он.
— Что надо везде расставить жандармов! Вызвать сюда войска. Губернатор прячется за охраной. Попробовал бы ездить по таким дорогам! — нервно выпалила заплаканная женщина.
— Нет, милая, погоди. Сеньор Лагунас ждет от нас иного ответа, — сказал Бенитес и посмотрел на своего попутчика. — Конечно, если судить строго, в основе всего лежит несправедливость, безысходность, что-то не учитывается такое…
— Что все люди одинаково хотят хорошо жить, — перебил его Лагунас. — Посмотрите крутом. У одних несметные богатства, неограниченная власть, а у большинства — ничего. Забиты, неграмотны, гнут спину от зари и до зари. Конечно же, взбунтуешься! А если думать не столько о себе, сколько о других? — И Лагунас кивнул в сторону священника: — Религия ведь к этому призывает. И надо начинать с малого. У вас на руднике, например, отменить штрафы. Рабочие сразу легче вздохнут, и жизнь в Гуадалупе станет лучше.
Бенитес еще пристальнее поглядел на Лагунаса и отошел с ним в сторону.
— Да, но как на это посмотрят кругом? Я же стану белой овцой в стаде черных. Во что тогда превратится моя жизнь? А потом, начни я с этого, а кончать придется разделением прибыли: поровну между всеми.
— Конечно! Сейчас, возможно, думать об этом — абсурд. Но, в конце концов, это-то и есть настоящая справедливость. Во имя ее такие, как Роке Лопес, и берутся за оружие.
— Я припоминаю разговор с бывшим судьей Гуадалупе, — продолжал новый администратор. — Мигель Гутьеррес — он искренне плакал по поводу своей судьбы у меня дома в Кулиакане. Это меня удивило. В юношеские годы он, например, восхищался Хуаресом, был справедливым н честным малым. Получив звание адвоката и службу в одном из управлении штата Дуранго, он очень быстро увидел, что преуспевают наглые невежды, что его честность лишь мешает ему в жизни. Он убедился, что все кругом пробивали себе дорогу лишь благодаря интригам. В конце концов, чтобы он не мешал, его послали в такую дыру, откуда он буквально вынужден был бежать в другой штат. Однако из Кулиакана его направили в Гуадалупе. И там он, сообразуясь со своими взглядами и знаниями, снова пытался выносить наиболее справедливые приговоры. Но чем справедливее выносились приговоры, чем они были более обоснованы законами, тем чаще не находили подтверждения в высших инстанциях. Пока он, как это вынуждены делать все остальные, не начал брать взяток…
— И бесстыдно грабить вместе с алькальдом и хефе политико и без того бедных жителей Гуадалупе, — закончил Лагунас.
— Скажите, сеньор Лагунас, а вы часто бываете в Гуадалупе? У вас там есть родственники? Отчего вы проявляете столь повышенный интерес к этому руднику? — спросил Бенитес.
— Мне думается, вы были откровенны со мной, сеньор Бенитес, и я не стану скрывать от вас правды, — ответил, улыбаясь, Лагунас. — Раньше, несколько лет назад, я работал на этом руднике. На нем и по сей день работает мой дядя. Мое настоящее имя Роке Лопес, к вашим услугам.
Новый администратор даже рассмеялся, посчитав такое признание Лопеса за милую и весьма пикантную шутку.
— Не смейтесь, сеньор Бенитес, я говорю серьезно. Вы оказались толковым и симпатичным человеком. Поэтому я рекомендую вам пересмотреть условия штрафов на руднике, не мешать местному учителю в организации вечерней школы и запретить продажу спиртного в селении по воскресеньям, ограничив ее в будние дни семью часами вечера.
— Но позвольте!..
— Сеньор Бенитес, не позволю! Вы должны дать мне слово. В том, что я действую решительно, у вас не может быть сомнений, надеюсь.
— Однако… Ну что ж… Раз так… Насчет штрафов и учителя я, пожалуй, вам обещаю. Но что касается продажи спиртного…
— Это не в вашей компетенции, вы хотите сказать. Понимаю. Но уверен: если вы проявите настойчивость, ссылаясь на ваше желание поднять производительность труда рабочих, власти не станут этому препятствовать. Им ведь от компания кое-что перепадает. Не надо недооценивать возможностей вашего места, сеньор Бенитес. С вами многие вынуждены считаться.