ячутся, но приходят снова Небо, Солнце и Луна — значит, придут снова их сыновья!
— Мы вернемся, кваны! — воскликнул Аркаша.
— Мы обязательно вернемся! — подтвердил Лешка.
А Чудак просто развел руками, как бы говоря: «Разве можно сомневаться, что мы снова будем вместе?»
И тут кваны не выдержали, с криками бросились обнимать своих верных друзей и покровителей, и все сразу как-то повеселели.
— Однажды один таур… — захлебываясь, припомнил Коук.
— Пусть Коук помолчит! — обнимая Лана и Поуна, отмахнулся Нув. — Коук потом расскажет про таура.
Шутник сокрушенно махнул рукой и присоединился к Нуву.
Но все на свете имеет начало и конец, и наступила минута, когда дверца древнелета скрыла за собой покидающих племя друзей. И все же кванам суждено было еще раз увидеть сына Луны. Не успел Чудак нажать кнопку, как Лешка, спохватившись, закричал:
— Подождите! Аркашка, снимай часы!
И, выскочив из кабины, Лешка подбежал к ошеломленной Каре, надел часы на ее загорелую руку и — о мужчины, где ваши клятвы? — впервые приложился губами к соленой от слез щеке дочери Лилии.
И все. Дверца вновь захлопнулась, на этот раз окончательно, и послышался резкий свист.
Кваны остались одни.
Автор обещал строго придерживаться фактов, и поэтому ничего больше не может рассказать о судьбе этих славных людей.
КОНЕЦ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ СТАТЬ НАЧАЛОМ
Моя повесть заканчивается. Повторять всем известные подробности о возвращении ребят не хочется, а заключительную часть конференции в актовом зале Московского университета столь подробно осветили сотни газет и журналов, что вновь останавливаться на этом не имеет смысла.
Поначалу я опасался, что слава может опьянить ребят и дурно повлиять на их характеры, но, к счастью, этого не произошло: не из того теста были сделаны мои друзья. Можно лишь поразиться и позавидовать той жадности, с какой они набросились на учебу! Только теперь Аркаша ожесточенно штурмует физику, а Лешка — историю: ребята осознали необходимость ликвидировать пробелы в своем образовании. Кроме того, Аркашу во внеурочное время часто можно увидеть в спортивном зале, и тем, что ему удается семь раз подряд выжаться на турнике, наш друг гордится не меньше, чем пока еще не очень твердой, но все-таки пятеркой по физике.
А Чудак? Каждый вечер ребята проводят в его обществе — либо на квартире, либо в экспериментальной лаборатории, в которой под руководством Михаила Антоновича создается новый, более надежный вариант древнелета. Они отчаянно спорят о маршруте очередного путешествия во времени и никак не могут прийти к соглашению.
Чудак внезапно заинтересовался проблемой возникновения первобытной металлургии и настаивает на полете в неолит — новый каменный век. Аркаша же мечтает разгадать тайну Атлантиды и проверить гипотезу Тура Хейердала о заселении Американских континентов, а Лешка предлагает посетить Египет периода постройки пирамид либо Древний Рим: а вдруг удастся своими глазами увидеть битву при Каннах, полюбоваться прекрасной Клеопатрой и пожать руку мужественному Спартаку?
Ладно, подождем. Не станем торопить друзей с их новым путешествием: ведь, говоря между нами, это не то же самое, что в воскресенье съездить в Сокольники, не так ли?
Дмитрий Евдокимов{*}ИЩИТЕ НАС В КОСМОСЕФантастическая повесть
Наступил час смены Хранителей Времени. По ритуалу, заведенному много столетий назад, оба — тот, кто уходил, и тот, кто пришел, — застыли на минуту плечом к плечу перед тускло мерцающим экраном Пути. С чувством разочарования смотрели в его серую пустоту, мысленно обмениваясь короткими репликами.
— Количество энергии?
— Норма.
— Давление?
— Норма.
— Направленность Пути?
— В заданный район.
Уходящий привычно произнес:
— Счастливых надежд!
Второй Хранитель кивнул и сделал шаг к креслу оператора. Вдруг замер. Аппарат ожил! Из круглого отверстия вынырнул тонкий, словно игла, луч и уперся в большой экран на противоположной стороне зала. Не мешкая, Хранитель дал сигнал общего сбора и повел верньер настройки, постепенно усиливая излучение, пока луч не превратился в мощный ярко-голубой столб света.
Один за другим в зале появлялись Хранители Времени. Их лица, обычно спокойно-бесстрастные, выражали крайнее волнение. Беззвучно кричали, перебивали друг друга мысли:
— Неужели сбылось?
— Значит, Учитель был прав?
— А если снова неудача?
— Тогда — гибель…
— Тихий закат…
— Я верю!
Все обернулись в сторону вошедшего Воломера. К нему подошел старейший из Хранителей. Положил руку на плечо, посмотрел испытующе в глаза:
— Веришь?
— Да.
— Что завещал Монопад?
— Точно узнать, готова ли планета к встрече с нами.
— Если да?
— Подать знак.
— Если нет?
— Немедленно вернуться, — тихо произнес, опустив голову, Водомер.
— Иди. Будь готов ко всему. И торопись!
Прощаясь, он обвел взглядом Хранителей, смело шагнул в световой поток и растворился в нем…
Петя еще раз нетерпеливо нажал кнопку звонка и наконец услышал за дверью шлепанье босых ног.
— Спал, что ли? Привет!
— Привет. Нет, — буркнул Костя.
— А что же ты в одних джинсах? Ведь договаривались: подъем в шесть утра! Я-то давно готов…
Действительно, Петин вид не оставлял никаких сомнений в его боевой готовности: на спине — набитый до отказа рюкзак, на ногах, несмотря на июльскую жару, резиновые сапоги, в руке — брезентовый чехол с удочками. Глаза Пети, блестящие и черные, как маслины, с укором смотрели на сладко потягивающегося друга.
— Скажи честно — дрыхнул? Правильно про тебя твой отец говорит — рохля!
Костину сонливость как рукой сняло.
— Что ты сказал? Ну, повтори! — угрожающе проговорил он, толкнув Петю по-хоккейному плечом.
— Это не я, это твой папа… — пытался оправдаться Петя, прижатый к стене в прихожей.
— Нечего на других сваливать! — Костя рванул друга за рукава куртки и провел подсечку.
— Дай хоть рюкзак снять! — взмолился Петя, еле устояв на ногах.
— И так сойдет!
Минут пять продолжалось напряженное сопение. Наконец Костя, как более тяжелый, оказался сверху.
— Вот так-то! — сказал он с удовлетворением. — А говоришь — рохля.
— Погоди, выучу приемы самбо как следует, посмотрим, кто кого, — ответил поверженный, но непокоренный Петя. — Одевайся лучше побыстрей. Мама и так неохотно отпустила. «Давайте, говорит, вместе в пятницу поедем. А то будете старикам в обузу».
— Охота была: почти целую неделю ждать, — фыркнул Костя, помогая другу подняться.
— Хорошо тебе говорить, когда родители в экспедиции! А меня мама каждый день пилит за то, что мы с тобой в лагерь не поехали.
— Это уж слишком! — возмутился Костя. — Мы там и так целую смену оттрубили. Надоело! Режим соблюдать. Самодеятельность — два притопа, три прихлопа… То ли дело — свобода: вставай, когда хочешь, ешь, что хочешь!.. Кстати… — Костя смешно повел носом, — в рюкзаке, полагаю, пирожки? С чем?
— Твои любимые — с капустой. Мама с утра напекла.
— Давай. И Матильде подкинь: одна ведь остается.
Черная красавица кошка с роскошными бакенбардами, белой манишкой и огромным пушистым хвостом подошла и потерлась о Петины сапоги.
Жуя, Костя натянул на себя белую майку с Микки Маусом на груди, засунул ноги в сандалии.
— Видишь, как солдат: раз, два — и готово!
— Хоть бы умылся, — скептически заметил Петя.
— Может, не стоит? — засомневался Костя. — Все равно сегодня в речке купаться будем.
— У тебя же глаза заспанные. И волосы торчком.
— Уговорил!
Минут пять слышалось плескание в ванной. Петя тем временем нетерпеливо прохаживался по комнате. Наконец появился Костя с мокрыми, прилизанными волосами.
— Как теперь, чистый?
— Местами, — съехидничал Петя. — Ты, кстати, крючки японские обещал поискать. Нашел?
— Понимаешь, все обыскал. Нету. Если только в папином письменном столе посмотреть.
— А удобно?
— Официального запрета не было, а иного выхода не вижу.
Он открыл ящик стола, ожесточенно переворошил все содержимое и вдруг присвистнул:
— Ого! Гляди, какой ключ!
Ключ действительно был редкий — старинный, позолоченный, не меньше килограмма весом, с ажурной фигурной головкой.
— Наверное, декоративный? — высказал догадку Петя.
— Декоративные когда мастерить начали? Недавно, на потеху любителям сувениров. А этому — лет сто, не меньше. А может, полтыщи. Нет, брат, это ключ от дедушкиного сундука.
Оба хорошо знали старый, обитый разноцветным металлом сундук, стоящий в прихожей. Когда в далеком сопливом детстве они играли в пиратов, сундук был непременным участником игры — едва ли не главным: по виду Он вполне мог занимать почетное место в кают-компании пиратского брига.
— Может, откроем? — предложил Костя.
— Как — откроем? — испугался Петя.
— «Как, как»… Ключом, естественно.
— Так ведь попадет…
— А мы ничего не тронем. Посмотрим — и все. Может, там как раз японские крючки лежат. А уж гарпунное ружье — наверняка. Я сам видел, как отец положил его туда перед отъездом.
Поохотиться с гарпунным ружьем было заветным желанием обоих. Поэтому Петино сопротивление — прямо скажем, не очень сильное — удалось сломить окончательно.
Ключ легко вошел в замочную скважину. Один поворот — и с мелодичным звоном сундук открылся,
Ружье действительно лежало с самого верху. Но раз уж в сундук залезли, имело смысл продолжить поиски крючков. Здесь в основном были собраны реликвии Костиного дедушки, строителя, который в свое время исколесил всю страну. Мальчики осторожно разбирали пакетики с какими-то изразцами и черепками, разноцветные друзы минералов, пожелтевшие письма и фотографии.
— Гляди — написано: «Найдено в Каракумах, на строительстве канала. Назначение предмета неясно». — Костя держал в руках объемистую коробку. — Посмотрим? — и, не дожидаясь согласия друга, начал нетерпеливо развязывать бечевку. — Что это?