Он отошел и некоторое время наблюдал за пленным на расстоянии. Тот не двигался. «Нужно взять себя в руки, — подумал Лао Йон. — Нужно его бить. Нет ничего более отвратительного, чем бить беззащитного человека, но если я хочу, чтобы он принимал меня за лейтенанта Сухата, я должен вести себя так, как вел бы себя тот».
Лао Йон снова подошел к пленному и дал ему пинка.
Я положу тебя на муравейник. Муравьи заползут тебе в нос, в уши, в глаза, в рот!
— Пусть проклянут меня боги, если я из Патет Лао, — взмолился пленный. Он попытался перевернуться на спину, но это ему не удалось. — Я солдат, а не какой-нибудь проклятый красный, разве тебе это не понятно? Я из Вьентьяна, а ты, глупец, принимаешь меня за бандита из Патет Лао.
Лао Йон перевернул пленного на спину и дважды ударил его ладонью по лицу.
— Это тебе за глупца. Итак, если ты не из Патет Лао, то кто же ты?
— Этого я не могу сказать.
— Ну ладно, — холодно ответил Лао Йон. — Это ничего не меняет. Ты все равно умрешь.
— Но ты не имеешь права меня убивать!
— Ах, — сделал небрежный жест Лао Йон. — Я думал, ты будешь меня умолять, а ты повторяешь мне инструкции, что тебе можно говорить, а что нельзя. Докажи мне, что ты не из Патет Лао и не из Вьетконга, тогда ты останешься жить. Больше нам говорить не о чем.
Он отвернулся и прилег. Некоторое время пленный молчал.
— Послушай, земляк, — снова заговорил тот. — Почему ты мне не веришь? Я солдат королевских войск, а не бандит из Патет Лао.
— Врешь, — отозвался Лао Йон. — Здесь далеко вокруг нет никаких королевских войск. Единственный отряд, который здесь находился, был под моей командой. Одиннадцатая рота тридцать третьего батальона. С тех пор прошло уже более года. Потом я сидел в тюрьме в Сепоне, и бежал оттуда всего две недели назад.
— Ты… ты Сухат!
Пленный произнес это имя почти с благоговением.
— Ты лейтенант Сухат?
— Вот видишь, — сказал Лао Йон, — ты сам себя выдал. Тебе известно мое имя, да это и понятно. Они послали тебя за мной, чтобы поймать. А теперь, когда все вышло иначе, ты решил прикинуться и хочешь меня убедить, что ты не из Патет Лао.
Он встал и пнул пленного.
— А ну, отвечай, кто послал тебя сюда? Сколько вас в этом районе? Где вы скрываетесь?
— Ты, конечно, этого не знаешь, — жалобно начал разведчик, — но люди из Патет Лао расклеили листовку с твоей фотографией. Она висит повсюду. Там говорится, что ты напал на часового у Кеолома и на колонну грузовиков на шоссе. За твою голову назначено вознаграждение.
— Ты его наверняка не получишь.
— Значит, ты мстишь Патет Лао и хочешь уйти во Вьетнам, к американцам?
— А если и так?
— Тогда я мог бы дать тебе один совет…
— Я не нуждаюсь в советах.
— Но я мог бы показать тебе дорогу к американцам.
— Я найду ее сам.
На некоторое время воцарилось молчание.
— Значит, это совершенно точно, что ты меня убьешь? — спросил наконец пленный, и в голосе его прозвучала тоска.
— Завтра утром, — твердо сказал Лао Йон.
До сих пор пленный вел себя именно так, как ожидал Лао Йон. И теперь в нем надо было поддерживать страх, пока он не скажет, где скрывается Шют. Лао Йон правильно оценил этого человека. Наутро тот был уже готов сделать все, лишь бы спасти жизнь.
— Я хочу тебе что-то сказать, земляк, — произнес пленный, со страхом наблюдая за Лао ионом. — С тех пор, как я узнал, что ты Сухат, я очень сожалею, что хотел тебя застрелить. Наш командир говорил о Сухате, всего пару дней назад. Он о тебе наслышан. И если бы он знал, что ты здесь, то обязательно пригласил бы тебя к себе.
— Кто этот негодяй, ваш командир? — спросил Лао Йон, якобы без особого интереса.
— Земляк, — жалобно простонал пленный, — я не имею права этого говорить. Долг обязывает меня молчать. Но я скажу тебе только потому, что тогда ты, может быть, поверишь, что я не вру… Наш командир — американец.
— Что за американец?
— Полковник. Очень важный офицер. Я из его отряда. Это недалеко отсюда, два дня пути.
Лао Йон продолжал с равнодушным видом протирать винтовку.
— Где? — как бы нехотя спросил он.
— Я не могу говорить, поверь мне. Это сугубо секретная операция. Если я выдам, где лагерь, полковник меня убьет.
— Ну, хорошо, — сказал Лао Йон, — не говори. В таком случае тебя убью я. Так что тебе должно быть безразлично, кто именно это сделает.
— Я… мог бы отвести тебя к полковнику, — выдавил наконец из себя пленный.
— А что мне там делать?
— Ты же хочешь попасть во Вьетнам, к американцам. Так говорится в объявлении. Если ты пойдешь туда пешком, через горы, то вряд ли дойдешь. Солдаты Вьетконга окружили Кхесань. Они закрыли границу. Нет, пешком ты не пройдешь.
Лао Йон рассмеялся.
— Полковник мог бы тебе помочь, — быстро заговорил пленный. — Он мог бы посадить тебя на один из прилетающих к нам вертолетов.
Лао Йон сделал вид, что раздумывает. Он заметил, как облегченно вздохнул пленный.
— Говорить всего этого я, собственно, не имел права. Но ты — лейтенант Сухат, и это меняет дело. Ты один из тех, кто с нами. Полковник поможет тебе, это точно.
— Заткни глотку, — оборвал его Лао Йон. — Отвечай на мои вопросы. Если не ответишь хоть на один — поволоку тебя к реке. Там уже все готово. Итак, где находится этот полное пик?
— Западнее горы Зуб тигра, — растерянно сказал пленный. — В долине.
— Сколько у него людей?
— Одна рота.
— Американцы?
— Половина. Остальные — вьетнамцы, еще три лаосца и переводчик.
— Как часто прилетают вертолеты?
— Два раза в неделю. Бывает чаще.
— Как узнал полковник обо мне?
— Он посылает нас по очереди в деревни, там есть у нас люди. От них мы получаем и газеты Патет Лао. Один дал мне объявление о твоем розыске.
— Долина охраняется?
— Да. Одному тебе туда не попасть, — сбивчиво зачастил пленный. — Посты расставлены так, что тебя заметят издалека. Я нужен тебе. Без меня тебя застрелят. Даже не окликнут. Если ты меня убьешь и пойдешь туда один, они убьют тебя. Было бы просто безумием идти туда без меня…
Он с мольбой взглянул на Лао иона. А тот тем временем раздумывал, не слушая, что говорит пленный. Теперь он знал все, что хотел знать. Но он также знал, что нуждается в этом человеке. Да, полковник клюнул на приманку, которую бросил ему Шанти. Теперь надо было сделать следующий шаг: получить доступ в лагерь, разведать там, а затем выполнить вторую часть плана, как это и было условлено с Шанти. Он должен убедить полковника, что при побеге из тюрьмы в Сепоне похитил документы Патет Лао и спрятал их в тайнике на окраине города. Полковник клюнет и на это. Специальные войска подчинены ЦРУ,[9] а там всегда интересуются документами противника. Если полковник пошлет Лао Йона за документами, то можно будет приступить к последней, главной части операции. Так было условлено.
Пленный взглянул на Лао Йона. Он явно страшился смерти, но не меньше боялся и кары, которой подвергнет его полковник, когда узнает, что он дал себя обезоружить. Но, может быть, тот факт, что он нашел лейтенанта Сухата смягчит полковника? Все тут зависит от его настроения…
— Послушай, — прервал мысли пленного Лао Йон. — Я подумал. Ты отведешь меня к своему американскому полковнику. Я хочу говорить с ним.
— Я… я… Большое спасибо тебе, — пролепетал пленный.
Лао Йон разрядил автомат разведчика и спрятал патроны в карман. Он развязал пленного и повесил пустой автомат ему на шею.
— Иди впереди и не пытайся меня обмануть. Застрелю на месте.
Они шли до самого захода солнца. Лишь только вечером, когда стали устраиваться на ночлег, Лао Йон дал пленному немного риса. Огня не разжигали, а ложась спать, Лао Йон снова связал разведчика. Тот не сопротивлялся.
Утром пленник проснулся первым.
— Лейтенант, — крикнул он. — Сейчас, пока еще не жарко, нам следовало бы двинуться дальше, а после полудня сделать привал.
Шел уже второй день пути, когда разведчик, который, видимо, проходил здесь уже не раз, сказал, что лес кончается, и вскоре деревья действительно стали редеть. Началась поросшая высокой слоновой травой равнина, с разбросанными на ней редкими рощицами. К вечеру разведчик объявил:
— Через четверть часа — первый пост. Нам, однако, не стоит приходить ночью. Некоторые люди по ночам чересчур нервничают. И стреляют без предупреждения.
— Хорошо, — согласился Лао Йон. — Отдохнем до утра здесь.
На рассвете они продолжали путь. Справа высилась красноватая скалистая вершина горы Зуб тигра, слева — сопка, склоны которой покрыты густой растительностью: Между ними — расселины, крутые обрывы. На небольших холмах росли королевские пальмы.
Вскоре они подошли к краю первой расселины, через которую было перекинуто нечто вроде моста из канатов и бамбуковых перекладин. Там, где державшие мост канаты закреплялись в земле, кто-то удалил кустарник, и оба троса были хорошо видны. Их не надо было отыскивать в зарослях, если бы их вдруг понадобилось перерубить.
Они пошли по мосту. Шаткое сооружение угрожающе закачалось под ногами. На другой стороне, где тропинка терялась в кустах, разведчик остановился. Перед ним был крутой подъем. Что дальше — разобрать было невозможно.
— Отсюда, сверху, нас видит первый часовой, — сказал разведчик, указывая на гребень высоты. — У него бинокль. В чужого он стреляет без предупреждения. Таков приказ.
Лао Йон раздумывал недолго.
— Иди поговори с часовым, — сказал он и развязал разведчику руки. — Я подожду тебя на той стороне моста. Даю тебе один час. Если через час ты не вернешься вместе с часовым, то я уйду. И горе тебе, если ты когда-нибудь еще попадешься мне.
Разведчик вовсе не собирался заманивать в ловушку легендарного лейтенанта Сухата. Ему лишь было важно сохранить свое лицо. Явиться в лагерь даже в качестве пленника Сухата значило подписать себе смертный приговор. Если же лейтенант будет ждать его за мостом, то он сможет сообщить об этом через часового в лагерь, и тогда полковник сам решит, что делать с пришельцем. Если Шют его примет, все в порядке. Если нет, то это — конец для Сухата. Полковник вышлет патрули, и они будут гнаться за лейтенантом, пока не убьют его.