— Давайте, хлопцы, спешивайтесь! Ты, Пецух, бери троих и заходи с той стороны! От леса их отрежем, чтобы не убежали, а мы отсюда навалимся!
Пецух с тремя стрелками побежали к опушке, которая начиналась метров за четыреста от берега.
Фрось в бинокль осмотрел хижину.
Спокойно, никого не видно, двери приоткрыты, замок висит на скобке. Рваная сеть качается на ветру.
Подозвал Гришку.
— Ты говорил, что хижина заперта? — Передал ему бинокль: — Ну-ка глянь!
Гришка сразу почувствовал свою значимость — сам пан Фрось советуется с ним! Засопел от удовольствия, растянулся на траве, оперся на локти, навел бинокль на хижину. Хорошо помнил: двери были заперты. А сейчас приотворены.
Вдруг дух перехватило, показалось, что кто-то высунул из дверей дуло карабина, что черный ствол наведен на него, сейчас выплюнет огонь… Гришка отбросил бинокль и испуганно вжался лицом в траву.
— Что там? — встревожился Фрось.
— Кто-то есть… — Губы у Гришки побелели. — Целился в меня…
Фрось отобрал у него бинокль. Отлично! Если красные разведчики в хижине, то их песенка спета. Фрось поднялся на колени, махнул рукой:
— Матлюк, ко мне!
Матлюк, парень лет двадцати, короткошеий, краснощекий, подбежал к сотнику, уставился преданными глазами.
— Возьми гранаты, прошу пана, — сказал Фрось, — и ужом, ужом под камышами. Посмотри, парень, кто там в хижине, брось им в дверь гранату, проверим, есть там кто?
Матлюк захлопал глазами, возразил нерешительно:
— Но тогда ведь они все… — провел ребром ладони по горлу. — А вы же говорили, нужно взять красных живыми.
— Ты, парень, не лезь поперед батьки в пекло, прошу пана! Гранатой их, потому что, пока будешь брать их живьем, они не одного нашего уложат. Понял?
— Слушаюсь! — Матлюк засунул гранаты за широкие голенища немецких сапог, проскользнул в редкий прибрежный лозняк.
— Ловкий малый, хороший… — засмеялся ему вслед Фрось. Вздохнул сокрушенно, но не очень искренне: — Жаль будет, если его скосит.
Он вновь вооружился биноклем и сразу отложил. Гришка было потянулся за ним, но Фрось оттолкнул его руку локтем.
— Сиди тихо, парень, прошу пана, — покосился на него Фрось, — и спрячься, потому что сейчас здесь такая стрельба начнется…
От хижины глухо ухнуло.
Фрось схватил бинокль, посмотрел, потом поднялся и побежал. За ним редкой цепью бандеровцы. На Гришку никто не обращал внимания, и он побежал следом, стараясь укрыться за спиной огромного стрелка.
Хижина горела, Матлюк стоял неподалеку, с удовлетворением наблюдая за пламенем.
— Там кто-нибудь был? — спросил на ходу Фрось.
— Никого, — вздохнул Матлюк с наигранным разочарованием. — Но если бы и были…
— Отлично сработал, прошу пана, — похвалил Фрось. Увидев Гришку, поманил пальцем. Сказал недовольно: — Так что, ошибочка вышла?..
— Но ведь мы предполагали…
— Предполагали, — поучительно поднял палец Фрось, — и не угадали!
— Не угадали, — понуро согласился Гришка. Вдруг вытянул шею, вглядываясь в камыши. — А где же лодка? — спросил растерянно. — Я оставил там лодку, — ткнул пальцем в камыши, — а ее нет.
Фрось сразу понял Гришку. Побежал к берегу, вскочил на мосточек и припал к биноклю. Гришка и невооруженным глазом заметил черное пятнышко на фоне темнеющего неба.
— Правее смотрите, дядя! — закричал взволнованно. — Видите — правее!
Фрось навел бинокль и замер.
— Вон они… — процедил сквозь зубы. — Не догнать… — Но вдруг решился. — Матлюк! — заорал изо всех сил. — Коней давай, прошу пана, побыстрее, а то убегут!
Матлюк замахал руками, выстрелил из автомата в воздух, и коневоды поняли его, погнали лошадей к хижине.
— Ну, дорогие мои, не тратьте даром время! — Фрось вскочил на своего коня. — По берегу, по берегу, прошу пана, и оружие держите наготове! Должны перехватить их!
— Они скачут по берегу… — Бутурлак оторвался от бинокля. — Садись, Иванов, на весла, теперь все равно, увидят нас или не увидят! Каждая минута дорога!
Иванов поменялся местами с мальчиками, налег на весла так, что лодка зачерпнула бортом.
— Не перестреляют, так утонем, — пробурчал Горянский.
— Лежи и помалкивай, — прикрикнул на него сержант. — Не так уж и далеко до берега.
Лейтенант следил за всадниками, сообщил:
— Быстро скачут!
— Нам бы до лесу добраться, — сказал Демчук. — Полверсты от берега. А потом еще полторы до болот.
Никто не ответил ему.
— Ветер встречный… — пожаловался Демчук. — Если бы попутный, уже причалили бы.
И действительно, встречный ветер гнал мелкие волны, они разбивались о носЧлодки. Сергейкина рубашка намокла и неприятно холодила, но мальчик не жаловался, лежал на просмоленных досках, напряженно всматриваясь в берег. Вдруг поднялся на колени, закричал тонким голосом, указывая на берег левее лодки:
— Глядите, глядите! И там конные!
Все смотрели на берег правее от лодки, и никто не заметил, как слева из прибрежного кустарника на песчаный холм за километр от берега выскочило несколько всадников.
Постояли, осматриваясь, и быстро поскакали вдоль опушки наперерез лодке.
А лодка уже уткнулась носом в берег.
Первым оценил ситуацию Бутурлак: выскочил прямо в воду и побежал к лесу, дав длинную автоматную очередь по всадникам. Видно, ни в кого не попал: стрелял на ходу и не очень целился, — но кое-чего достиг: двое передних резко осадили коней, а другие стали поворачивать к лесу.
— Быстрее! — замахал руками Бутурлак и дал вторую очередь, более прицельную, потому что одна из лошадей уткнулась с разбегу в землю, перевернулась через голову, подмяв под себя конника.
Лейтенант оглянулся; увидев, что его догоняет Андрей, указал на лес, а сам снова обстрелял бандеровцев.
Демчук бежал первым, держа Сергейку за руку и все время оглядываясь на Филиппа. Горянский поддерживал Васюту. До лесу оставалась половина пути. Бутурлак подумал, что, пока бандеровцы не опомнились и не открыли огонь, им, наверно, удастся добежать до леса. Он поднял автомат, чтобы снова обстрелять бандеровцев, но рядом уверенно застрочили, и один из всадников, взмахнув руками, упал с коня.
Бутурлак увидел — Андрей растянулся на траве, держит “шмайсер”, как на учениях, возле правой щеки, и стреляет короткими прицельными очередями.
— Быстрее к лесу! — закричал сердито Бутурлак; парень, наверно, не услышал, потому что продолжал стрелять. — Я тебе что сказал! — Подбежал и схватил Андрея за плечо. — Ну-ка, быстрее!
Андрей посмотрел удивленно — забыл обо всем, кроме всадников, вел бы бой с ними до конца, но, увидев рассерженное лицо лейтенанта, виновато улыбнулся и побежал вслед за другими. Слышал за спиной дыхание Бутурлака и не выдержал, чтобы не похвастаться:
— Видели, дядя, как я их?..
— Видел, хорошо стреляешь! — Бутурлак хотел добавить еще что-то, но не успел, потому что пули бандеровцев засвистели над их головами, и он инстинктивно пригнулся и запетлял между редкими кустами.
Васюта с Горянским уже добежали до опушки и… Где же Иванов?
Лишь подумал о сержанте, как увидел его. Иванов стоял на опушке и строчил по отряду Фрося.
Разведчики вслед за Демчуком взяли немного наискосок, к осокам, за которыми начинались болота. Перед осоками росли редкие дубы и деревья ольхи. Приходилось перебегать поляны. Бандеровцы воспользовались этим, с фланга ударили автоматные очереди. Слева приближался к ним второй коршуновский отряд Фрося. Бутурлак понял, что бандеровцы решили соединиться здесь, у мелколесья, и отрезать им дорогу к чаще, к болотам.
Переползли следующую поляну, за нею начинался редкий осинник, он постепенно становился гуще, под ногами уже была вода.
Демчук не выпускал руки Сергейки, пробирался среди деревьев, за ним шли Васюта с Горянским, немного отстал Филипп, замыкали группу лейтенант, Иванов и Андрей.
Бандеровцы наступали им теперь чуть ли не на пятки, и одна из автоматных очередей прострочила ствол осины за два шага от сержанта. Иванов плюхнулся на мокрый мох, крикнул Бутурлаку:
— Давай, лейтенант, отступай, я их задержу!
Бутурлак запетлял между тонкими осинами, но Андрей не побежал за ним.
— Дядя, — крикнул сержанту, — не теряйте времени, я здесь останусь… — Он поднял “шмайсер” и дал длинную очередь в сторону поляны, откуда наступали бандеровцы. — Отходите, дядя, быстрее!
— Я тебе дам — отходите… Голову сверну, — отозвался Иванов. — Беги, пока не поздно!
Андрей посмотрел на него с жалостью.
— Но вы же утонете в болоте, а я знаю тропку… В кустах что-то мелькнуло, послал туда очередь.
— Я догоню вас, скажите дядьке Антону, чтобы подождал возле пяти осин.
— Я тебе подожду! Ну-ка, марш отсюда!
— Но я ведь говорю… — Мальчик осекся — понял, что сержант давно уже все решил.
Осознав это, Андрей рванулся вперед, к кустам за поляной, откуда доносились очереди бандеровских автоматов, бежал и стрелял от пояса, не глядя, куда стреляет, — вызывал огонь на себя…
— Куда, сумасшедший? — послышался отчаянный крик за плечами. Припав к стволу дуба, обернулся назад и увидел, что сержант бежит следом.
Иванов догнал Андрея, схватил тяжелой рукой, прижал к земле.
— Дурак, — выдохнул сердито, — умереть легко, это не геройство!
Андрей хотел объяснить ему, что он и не собирался умирать, но не успел: в двух десятках шагов от них затрещали кусты и из них выглянул человек в фуражке с трезубцем.
Андрей чуть-чуть повел автоматом, нажал на гашетку и успел увидеть, как фуражка свалилась с головы бандеровца и он тяжело упал, ломая ветки.
— Ложись, — придавил его Иванов, — и смотри левее…
Андрей понял: сержант признал его.
Он оглянулся, увидел, что Иванов стреляет по кустам, за которыми перебегают бандеровцы. Вдруг он заметил, что пули не срезают ветки над их головой и стрельба отдалилась за поляну.
— Дядя, — начал возбужденно, — чего они?..
— Быстрее! — Сержант схватил его за руку, потянул за собой.