— Ах, папа! — Голос просто захлебнулся от удовольствия. — Ваш папа! Дело не в том, могу ли я сказать, а вот захочу ли я сказать!
— Ну, тогда захотите ли вы сказать?
— Это зависит от многого. А зачем вам папа?
— Разве у вас никогда не было папы? — удивилась Мэг. — Тут нет причины, просто он нам очень нужен.
— Ага! Но ведь он не очень-то обращал внимание на вас в последнее время. Бросил жену с четырьмя маленькими детьми ради сомнительных приключений.
— Он работал для людей. И просто так никогда бы нас не бросил. Мы хотим его видеть. Сию же минуту!
— Так-так. Но маленькая мисс нетерпелива! Терпение! Терпение, моя милая!
Мэг не стала объяснять человеку на стуле, что уж чем-чем, а терпением она никогда не отличалась.
— Кроме того, мои дорогие, — продолжал голос мягко, — не старайтесь говорить со мной словами. Я вас прекрасно понимаю без слов.
Чарльз Уоллес встал, подбоченившись.
— Слова — гордость человека, — провозгласил он. — И я буду продолжать говорить словами с теми, кому я не доверяю. — Но голос его дрожал. Никогда не плакавший Чарльз Уоллес вот-вот готов был зареветь.
— Значит, ты мне не доверяешь?
— Почему мы должны тебе доверять?
— А почему бы нет? — Узкие губы человека изогнулись.
Неожиданно Чарльз Уоллес бросился вперед и нанес довольно чувствительный удар в живот человеку (сказалась выучка близнецов).
— Чарли! — закричала Мэг.
Люди в черных халатах быстро и бесшумно придвинулись к Чарльзу и оттащили его от возвышения.
— Держи его, — прошептал Кэльвин Мэг.
Человек поморщился, перевел дыхание, словно ему стало больно от удара, и спросил:
— Зачем ты это сделал?
— Затем, что с нами говоришь не ты, — ответил Чарльз Уоллес и указал пальцем на красноглазого человека. — Не знаю, кто говорит вместо тебя, но не ты. Прости, если я тебя ушиб. Я думал, ты не настоящий человек, а робот. Просто я чувствую, что не ты излучаешь мысли. Ты обычный переводчик.
— Очень хитрый, а? — спросил голос, и Мэг почудилось, что она расслышала угрозу.
— Совсем и не хитрый, — ответил Чарльз, и Мэг снова ощутила, как взмокла его ладошка.
— Тогда кто я? — спросил голос.
— Я пытался… — начал Чарльз, но остановился.
— А ты посмотри мне в глаза, и я скажу тебе, кто я.
Чарльз Уоллес быстро взглянул на Кэльвина и Мэг и, размышляя вслух, сказал:
— Я должен… — Поднял свои чистые голубые глаза на красноглазого человека.
Мэг не отрывала взгляда от брата. Через минуту ей показалось, что его глаза утратили ясность. Зрачки быстро уменьшались, как бывает, когда смотришь на яркий свет, и наконец глаза стали чисто голубыми, без черной точки в центре. Чарльз вырвал руки у Мэг и Кэльвина и медленно направился к возвышению.
— Нет! — выкрикнула Мэг. — Нет!
Но Чарльз Уоллес не останавливался, и она поняла, что он не слышит.
— Нет! — снова крикнула она, бросилась вдогонку и с налета обхватила брата руками.
Она была настолько больше мальчика, что от столкновения он пошатнулся и упал, ударившись головой о мраморный пол. Всхлипывая, она встала рядом с ним на колени. Через минуту он пришел в себя, сел и потряс головой. Зрачки начали медленно расширяться, пока не стали нормальными, кровь прилила к лицу.
Человек на стуле заговорил, и на этот раз Мэг услышала неприкрытый гнев.
— Я недоволен, — сказал он. — С вами легко потерять терпение, а это, моя милая, к вашему сведению, очень плохо для вашего папы. Если вы на самом деле хотите увидеться с ним, не сопротивляйтесь.
Мэг повела себя так, будто она была у мистера Дженкинса в школе. Она тупо уставилась в землю и гнусаво заныла:
— Лучше бы дал поесть, а потом приставал. Есть очень хочется. Сначала надо дать людям поесть, а потом уж их пытать.
В ответ раздался смех:
— Вот это девчонка! Хорошо, что ты меня забавляешь, милая, не то тебе бы несдобровать. Мальчишки не такие смешные. А если я тебя накормлю, перестанешь вмешиваться не в свое дело?
— Нет, — ответила Мэг.
— Я вообще не люблю применять такие примитивные методы, как голод. Придется накормить.
— Все равно не стала бы есть твою бурду, — сердито огрызнулась Мэг, словно она продолжала находиться в кабинете мистера Дженкинса. — Я тебе не доверяю.
— Разумеется, наша синтетическая пища не лучше ваших смесей вроде консервированной фасоли и бекона, но, поверь мне, она гораздо питательнее, хотя и безвкусна. Достаточно легкого внушения, чтобы создать ощущение, будто ешь жареную индейку.
— А меня б все равно вырвало, если бы я сейчас поела, — сказала Мэг.
Уцепившись за руки Кэльвина и Мэг, Чарльз Уоллес шагнул вперед.
— Ладно! Что дальше? — обратился он к человеку на стуле. — Хватит предварительных тестов. Пора заняться делом.
— Именно этим мы с тобой и занимались, — ответил человек, — пока не вмешалась твоя сестра и не устроила тебе легкое сотрясение мозга. Попробуем еще?
— Нет! — закричала Мэг. — Нет, Чарли. Пожалуйста, разреши нам с Кэльвином попробовать.
— Нет, — возразил человек. — Только у этого малыша достаточно сложное строение мозга, чтобы пробовать. Твой же мозг просто лопнет.
— А у Чарльза?
— Может быть, и нет.
— Но может быть, и да?
— Всегда может что-то случиться.
— Тогда он не будет этого делать.
— Лучше предоставь ему самому решать.
Но Мэг стояла на своем с тем ослиным упрямством, из-за которого ей так часто доставалось:
— Ты думаешь, мы с Кэльвином не сможем узнать, кто ты такой?
— Нет, этого я не говорил. Вы просто не такие способные, как он. Впрочем, все это для меня не важно… Наконец-то! — обрадовался голос, когда из темноты вынырнули четверо в черных халатах и поставили стол. Он был накрыт белой скатертью, как в ресторане, а посреди возвышалась металлическая посудина, из которой доносился удивительно аппетитный аромат, и правда очень похожий на запах жареной индейки.
“Во всем этом что-то от декораций, — подумала Мэг. — Здесь явно что-то не так”.
— А я ничего не чувствую, — сказал Чарльз Уоллес.
— Знаю, милый мой, и, думаю, ты много теряешь. У тебя будет ощущение, будто ты ешь песок. Но все равно надо заставить себя поесть. Я не хочу, чтобы ты принимал решения на голодный желудок.
Люди в черном с верхом наполнили тарелки, положив по куску индейки, зелень, пюре с подливкой, зеленый горошек в золотистом масле, лопавшемся пузырьками, сладкую картошку, клюкву, оливки, сельдерей и свежую редиску.
У Мэг потекли слюнки. Поставив стулья, четверо, сервировавшие пиршество, исчезли.
Чарльз Уоллес высвободил руки и влез на стул.
— Давайте поедим, — сказал он. — Если это отравлено, ничего уж не поделаешь, но, по-моему, все без подвоха.
Кэльвин тоже подсел к столу. Только Мэг продолжала в нерешительности стоять в стороне.
Кэльвин взял в рот кусочек, прожевал, проглотил, посмотрел на Мэг:
— Если это не настоящая еда, то очень хорошая подделка.
Чарльз Уоллес откусил кусочек, скривился и выплюнул:
— Так не честно! — закричал он человеку.
Тот рассмеялся:
— Ешь, ешь, мой милый.
Мэг вздохнула и села.
— Мне лично кажется, что есть нельзя, но раз вы едите, то я тоже буду. — Она набила полный рот и протянула Чарльзу кусочек индейки: — Вкусно! Попробуй у меня.
Чарльз Уоллес попробовал, скорчил гримасу, но проглотил.
— Мне все равно, на вкус это песок… Почему так? — спросил он у человека.
— Сам знаешь. Ты наглухо закрыл от меня свой мозг, а эти двое не могут. К ним внутрь я могу проникнуть через щелочки. Не очень глубоко, но достаточно, чтобы угостить их индейкой. Теперь ты видишь, какой я добрый старичок?
— Ха, — хмыкнул Чарльз Уоллес.
Человек раздвинул губы в улыбке. Ничего страшнее Мэг в жизни не видела.
— Почему ты мне не веришь, Чарли? Почему не хочешь попробовать узнать, кто я такой? Я несу мир и покой. Я освобождаю от обязанностей. Проникни в меня, и ты преодолеешь последнюю трудность в жизни.
— А после того как я проникну в вас, я смогу вернуться назад?
— Конечно, если захочешь. Но ты вряд ли захочешь.
— А если я проникну на время, с возвратом, ты скажешь нам, где папа?
— Обещаю. Я слов на ветер никогда не бросаю.
— А можно мне поговорить с Мэг и Кэльвином, чтобы ты не подслушивал?
— Нет.
Чарльз пожал плечами.
— Послушайте, — обратился он к Мэг и Кэльвину, — мне обязательно надо понять, что он такое. Вы сами понимаете, что надо. Я изо всех сил постараюсь сохранить хоть чуточку собственного “я” и вернуться. И на этот раз не удерживай меня, Мэг.
— Но ты не сможешь, Чарли! Он же сильнее! Ты сам это знаешь!
— Надо попробовать.
— Но миссис Что предупреждала тебя!
— Надо попробовать ради папы… Мэг, пожалуйста! Я хочу знать о папе. И потом, Мэг, есть еще Область Мрака, и миссис Что просила нас… Помнишь?
— Кэльвин, — обратилась к другу Мэг, но Кэльвин покачал головой:
— Он прав, Мэг. Но что бы ни случилось, мы останемся с ним.
— А что может случиться? — закричала Мэг.
— Хорошо, — сказал Чарльз Уоллес, глядя на человека, — я согласен. Давай!
Казалось, красные глаза человека втягивали глаза Чарльза — так быстро стали сужаться у него зрачки. Когда исчезла последняя черная точка, Чарли обернулся к Мэг и ласково ей улыбнулся, но это уже была чужая улыбка.
— Давай, Мэг, — сказал он, — доедай вкуснятину.
Мэг схватила тарелку Чарльза Уоллеса и грохнула ее об пол. Тарелка разлетелась на мелкие осколки, разбрызгав все, что в ней было.
— Нет! — закричала она пронзительно. — Нет! Нет! Нет!
Из мрака выступил человек в черном и поставил перед Чарльзом новую тарелку, полную еды. Тот с жадностью набросился на индейку.
— Что с тобой, Мэг? — дивился Чарльз Уоллес. — С чего ты развоевалась? Где твоя коммуникабельность? — Голос Чарльза был тот же самый и в то же время чужой, бесцветный. Так мог звучать голос на двухмерной планете. От ярости Мэг вцепилась в Кэльвина и завопила: — Это не Чарли! Куда он делся?!