— Кое-что понимаю, — улыбнулся следователь.
И они набросали план ареста двоюродных братьев.
…Радиофицированная “Волга”-фургон подъехала к дому Карапетян с погасшим зеленым огоньком. Когда в машину сели двое мужчин и женщина, на счетчике уже было пятьдесят две копейки.
— Сначала поедем на Партизанскую улицу, — сказал Володарский.
— Будет сделано! — ответил Шерстобитов, лихо трогая с места.
По дороге пассажиры говорили о том, какое скверное было в этом году лето. Водитель тоже разделил это мнение. Выехали на Партизанскую улицу.
— Вам куда именно? — спросил Шерстобитов.
— Дом номер шесть, — ответил Ярцев.
От всех троих не ускользнуло, как напряглась спина водителя.
— Стоп, — приказал Ярцев, когда “Волга” поравнялась с киоском “Союзпечать”.
Водитель резко нажал на тормоз.
— Приехали, — произнес он глухим голосом.
— Еще не совсем, — заметил Ярцев, а своей спутнице сказал: — Мы вас ждем, Кармия Тиграновна.
Карапетян вышла из машины. В ней остались следователь и старший лейтенант.
Карапетян перешла улицу и направилась к воротам дома номер шесть. Она несколько раз нажала на кнопку, но самого звонка не услышала.
Прошло, видимо, минуты две, пока наконец раздались шаги за калиткой. Прогрохотал отодвигаемый запор, и на улицу выглянул молодой мужчина, крепкого телосложения, с холеными усами и баками.
— Дмитрий Степанович, — сказала Кармия Тиграновна, протягивая красивую чашку с отбитым краем, — выручите! Из мейсенского сервиза!..
Профессиональное любопытство сработало безотказно: Водолазов машинально взял разбитую чашку, повертел в руках. И вдруг опомнился.
— Вы что, рехнулись? — зло проговорил он. — Знаете, который час?
— Мне необходимо… — начала было Карапетян.
Но дверь перед ней захлопнулась. Уже из-за калитки Карапетян услышала:
— Чокнутая! Это ж надо додуматься!..
Кармия Тиграновна опустила чашку в целлофан и быстро вернулась к машине. Возле нее стояли трое сотрудников милиции.
— Порядок, — произнесла довольная Кармия Тиграновна, протягивая Ярцеву, сидящему в машине, пакет с чашкой, на которой теперь уже были отпечатки пальцев Водолазова.
Следователь Володарский вышел из “Волги”, а на его место, возле водителя, сел один из милиционеров.
— Поехали, — сказал шоферу Ярцев.
— Куда? — с дрожью в голосе спросил Шерстобитов.
— В горуправление внутренних дел.
— Зачем?.. — совершенно упал духом водитель.
— Поговорим… О музыке, композиторах, певцах и о другом прочем…
Такси отъехало. А следователь, оперуполномоченный угрозыска и двое других сотрудников милиции направились к дому номер шесть.
Когда Водолазов, снова поднятый настойчивым звонком, появился на пороге калитки и увидел Карапетян, гневу его не было предела.
— Проваливайте! — завопил он, но, заметив рядом с Кармией Тиграновной трех мужчин, двое из которых были в милицейской форме, осекся.
— Старший следователь прокуратуры города Володарский, — представился Геннадий Яковлевич. — Вот постановление на проведение у вас обыска…
Водолазов было вспыхнул, пробормотав что-то вроде: “Безобразие, будят среди ночи”, но все же пропустил во двор работников милиции и следователя.
На крыльце дома стояла молодая женщина в длинной ночной сорочке и кружевном пеньюаре.
— Что такое, Митя? — спросила она, вглядываясь в пришедших людей. Разглядев форменную одежду, тихо ойкнула.
В дом заходить не стали.
— Товарищ Козырев, — обратился к участковому инспектору Володарский, — обеспечьте, пожалуйста, понятых.
Козырев вышел за ворота. Скоро в соседнем дворе послышались голоса.
Когда участковый и понятые появились во дворе, откуда-то из глубины двора, покашливая и шаркая, вышла старая женщина в накинутом на плечи потертом демисезонном пальто.
— Здравствуйте, — поздоровалась она с незнакомыми ей людьми.
Ей ответили, а Володарский спросил:
— Если не ошибаюсь, Зоя Ильинична Лазебникова?
— Не ошибаетесь, — ответила владелица дома.
Геннадий Яковлевич назвал себя, Карапетян и других сотрудников милиции. Объяснил, для чего они здесь в столь необычный час.
— Давно вам пора заняться этим прохвостом! — закивала старушка. — Давно! — И указала на мужа своей племянницы.
Жена Водолазова зло прошипела:
— У-у, старая ведьма! Гроб по тебе плачет!..
— Не выражайтесь, гражданочка! — строго предупредил ее участковый.
— Пройдем в дом? — предложил следователь.
— Зачем в дом? — возразила Лазебникова. — То, что вас интересует, во флигельке…
Следователь попросил Водолазова, Лазебникову и понятых пройти вперед. За ними двинулись остальные.
Пристройка — или, как сказала Лазебникова, флигелек — примыкала к дому. Это было довольно просторное помещение, окна которого выходили на улицу. В одном из них торчал ящик кондиционера. Занавеси плотно прикрывали окна от постороннего взгляда снаружи.
Перед глазами присутствующих предстала любопытная картина: почти половина комнаты была заставлена бутылками с прозрачной жидкостью и этикетками водок “Русская”, “Столичная” “Пшеничная”, “Московская”. Бутылки были запечатаны стандартными пробками.
Насчитали двести четырнадцать штук.
— Откуда это у вас? — спросил следователь Водолазова.
— У друга свадьба послезавтра, просил купить… — глядя в сторону, ответил Водолазов.
— Врешь! — бросила ему в лицо Лазебникова.
— Иди ты! — замахнулся на нее Водолазов.
Участковый инспектор кинулся между ними и схватил парня за руку.
— Последний раз предупреждаю! — строго сказал участковый.
— Ладно, — буркнул Водолазов, потирая руку, — Только уберите ее отсюда, прошу!
— Она обязана присутствовать, — спокойно сказал Володарский. — Как домовладелица… Что в бутылках?
— Вы что, ослепли, не видите? — усмехнулся Водолазов.
— Я вас спрашиваю! — чуть повысил голос следователь.
— Водка…
— Опять врет! — встряла Лазебникова. — Вы лучше загляните в подвал. — И она показала на люк в полу.
Открыли его, включили свет — клавиша выключателя находилась над люком.
В подвале аккуратным штабелем лежали пустые бутылки. Многие были без этикеток. Тут же, на столике, лежали пробки в картонном ящике и наклейки. К краю стола крепилось какое-то сооружение.
— Пробки надевает на бутылки, — пояснила Лазебникова. — А зелье у Митьки здесь, — указала она на несколько бидонов из-под молока. Между ними стояли две канистры, точно такие, какие Карапетян видела у Базавлуков в гараже.
— Что в емкостях? — задал вопрос Водолазову следователь.
— Не знаю… Это не мое…
— Неужели мое! — посмотрела на него с презрением старушка.
— Вы же владелица, — нагло заявил Водолазов. Лазебникова растерялась.
— Гражданин Водолазов, — обратился к нему Володарский, — откуда у вас эти канистры?
— Официально заявляю: ко всему этому я не имею никакого отношения! — ответил Водолазов. — И ничего не знаю!
— Ну что ж, мы вам скажем, — не выдержала Карапетян. — По вашей вине погибли от метилового спирта два человека! А еще трое останутся калеками на всю жизнь.
— Батюшки! — всплеснула руками Лазебникова. — Это те?.. Про которых по телевизору рассказывали?
— Да, Зоя Ильинична, те, — подтвердила оперуполномоченный уголовного розыска.
Водолазов побледнел. Из его горла вырвался какой-то клекот. Потом, рванув на себе рубашку, он закричал:
— Это не я!.. Слышите?! Я не виноват!..
Водолазова привезли в прокуратуру для допроса. Это было около девяти часов утра. До этого Володарский произвел тщательный обыск в доме и других подсобных помещениях. Изъяли двести четырнадцать запечатанных бутылок с прозрачной жидкостью и пятьсот шестьдесят пустых. С этикетками и без них. Помимо этого у подпольного винодела взяли несколько тысяч штук этикеток и пробок, а также самодельную машинку для запечатывания бутылок. Фляги из-под молока и канистры были пусты. Анализы показали, что раньше во флягах находился этиловый, а в канистрах — метиловый спирт. Теперь же это зелье, разбавленное до сорока градусов, находилось в запечатанных бутылках.
Сначала Водолазов пытался отрицать свою причастность к продаже спиртного. Но когда ему представили заключение дактилоскопической экспертизы, которая подтвердила наличие на проданных Шерстобитовым бутылках отпечатков его пальцев, задержанный сдался. Из показаний Водолазова, Шер-стобитова и свидетелей вырисовывалась картина преступления.
Приблизительно года полтора назад Водолазов познакомился со сцепщиком вагонов Семеном Базавлуком. Тот сказал, что может достать сколько угодно этилового спирта, а вот как его реализовать?.. В преступную группу решили привлечь родственника Водолазова — водителя такси Шерстобитова. Так образовался подпольный “синдикат” по производству и сбыту различных “водок”.
Роли распределялись следующим образом. Базавлук, зная, когда и какие следуют через южноморскую станцию составы, похищал из цистерн этиловый спирт. Причем воровал он не в Южноморске, а на других станциях, отправляясь туда на собственном автомобиле. В доме покойного сцепщика была обнаружена ручная дрель с набором прочных победитовых сверл, с помощью которых он проделывал в цистерне отверстия и через них похищал спирт.
Затем спирт попадал к Водолазову. Тот разбавлял его до крепости водки, разливал в бутылки и запечатывал. Пустые бутылки (некоторые уже с этикетками) Водолазов приобретал у одного знакомого, работающего на пункте приема стеклотары. Вот почему бутылка, купленная Максимом Подгорным, была из Прибалтики. Новые этикетки и пробки Водолазов доставал у другого приятеля, с нашего ликеро-водочного завода.
Реализация готовой продукции лежала на водителе такси Николае Шерстобитове. Преступники проявили некую изобретательность. Чтобы каждый раз не беспокоить жителей дома звонками (и держать в неведении Лазебникову), для передачи бутылок использовался ящик из-под кондиционера. Внутри он был пуст. Водолазов ставил в него несколько бутылок со спиртным. Нажатием малозаметной кнопочки снаружи Шерстобитов открывал ящик, брал оттуда бутылки и оставлял выручку за них. По спекулятивным, разумеется, ценам.