Она точно не ударилась головой? Может, Ветон вместо мази впихнула ей между зубов какую-нибудь галлюциногенную дрянь? Девушка бы совсем не удивилась, учитывая то, как враждебно была настроена целительница. Но где она сама?
Пайпер застыла, ощутив натянувшуюся нить магии, и обернулась. В дверях, отделявших спальню от комнаты, стоял Третий в накинутой на плечи тонкой рубашке. Пайпер выдавила слабую улыбку, пытаясь не опускать взгляд на его торс.
– Тебе уже лучше? – старательно удерживая уверенность на лице, спросила она.
– Я бы хотел спросить то же самое.
Уголок ее губ дрогнул.
– Что?
– Видимо, на этот раз было намного хуже, раз ты сумела это почувствовать. Мне жаль.
Пайпер напряглась, когда Третий медленной, но уверенной походкой двинулся к ней.
– Где Ветон?
– Ушла. Она никогда не задерживается.
– А ты…
Пайпер не знала, как лучше сказать, и потому выжидающе уставилась на его бледное лицо. Постепенно она вспомнила, как бродила по этой комнате, изучая детали интерьера, как пыталась сосредоточиться на картинах и гобеленах и как заглядывала в спальню и проверяла, спит ли Третий. Но не помнила, как уснула.
– Прошло часа четыре, наверное, – пробормотал он, опускаясь в кресло напротив. – Я проснулся недавно и увидел тебя здесь, решил не будить и дать отдохнуть.
– Поэтому принес одеяло и еду? – со смешком предположила Пайпер.
– И камин зажег. У меня всегда холодно, ты сильно замерзла.
Пайпер сжала губы. Вот тебе и позаботилась о Третьем – никакой реальной помощи, только лишние проблемы. Угораздило же попасть в общество такого честного и ответственного сальватора.
– Почему ты не попросил о помощи? Думаю, Клаудия была бы только рада выдворить меня отсюда.
– Клаудия ничего не знает.
Пайпер оторопело моргнула.
– В смысле?
– Клаудия ничего не знает, – со вздохом повторил Третий, уперев локоть в подлокотник и кладя подбородок на сжатый кулак. – Никто, кроме Ветон, ничего не знает. И тебя.
Последние слова он добавил совсем тихо и таким тоном, будто говорил о чем-то, что его неимоверно раздражало. Пайпер вдруг ощутила острое желание уползти куда подальше и все хорошенько обдумать, но запретила себе совершать лишние телодвижения.
– Это плохо? – осторожно спросила она.
Третий посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей и нехотя ответил:
– Да.
– Почему?
Либо Ветон где-то напортачила, либо Третий устал любезничать: его взглядом можно было убивать. Пайпер сильнее сжала край одеяла.
– Проклятия не бывают хорошими. Их можно подчинить себе, но они никогда не будут служить так же, как магия. С ними можно жить, но только если они не… если они не проявляют себя подобным образом.
Пайпер нервно сглотнула. Выходит, это все-таки проклятие. И вряд ли Третий не пытался избавиться от него, так что она даже не будет тратить силы и задавать такой глупый вопрос. Вместо этого спросила другое:
– Как давно оно у тебя?
– С тех пор, как сумел освободиться от Башни.
В объяснения Третий не вдавался. Если бы еще совсем недавно она не думала, что он, возможно, умрет, то обязательно продолжила бы спрашивать про Башню. Она знала, что нечто такое заметили охотники Катона на территории Инагроса – мертвой земли, граничащей с владениями Тоноака и фейских крепостей. И конечно, помнила, что в первую встречу с Киллианом Магнус проболтался про плен.
– Почему только Ветон обо всем знает?
Третий удивленно посмотрел на нее и ответил таким тоном, словно она спрашивала, почему в Омаге идет снег:
– Она целительница.
– Но почему только она?
– Потому что это только мое проклятие. Я и так не сумел скрыть его от Ветон. Не хватало еще, чтобы остальные узнали.
– Но я-то теперь знаю.
– Я этого не хотел. Не думал, что приступ случится так скоро.
– Это нельзя предугадать?
– Нет. Проклятие просто нападает. Его можно лишь стерпеть.
– Почему ты никому не говоришь о нем?
– Никому не понравится мысль о том, что самый сильный маг Диких Земель корчится от какого-то проклятия.
– Но ведь ты не всесильный.
– Если я не буду всесильным, то не смогу вернуть тебя домой и узнать, кто расцарапал тебе губы.
Магия подтверждала, что он говорит совершенно серьезно и искренне, но Пайпер было трудно в это поверить. С намерением вернуть ее домой все понятно, но вот насчет расцарапанной губы… Пайпер аккуратно проверила, что царапина уже покрылась тонкой корочкой, и краем глаза заметила, как Третий внимательно следит за ее действиями.
– Что?
– Кто это сделал? – тихо спросил он.
Пайпер нервно выдохнула. Она надеялась, что Третий заметил сейчас царапину только потому, что та выглядела свежее, чем раньше – но это наводило на мысль, что он изучал ее лицо достаточно долго, чтобы запомнить мельчайшие детали. Если это было не так, выходит, Ветон ошибалась: во время боли от проснувшегося проклятия он действительно слушал Пайпер.
Поняв, что это означает, она едва не сползла вниз.
– Пайпер, – строже произнес Третий.
– Грегори! – выпалила она.
Третий удивленно уставился на нее.
– Что?
– Ты назвал меня по имени, и я… тоже решила назвать тебя по имени.
– Но это не мое имя, – озадаченно уточнил он.
– Ну, теперь я это знаю. Буду перебирать все имена, какие знаю. Какое-нибудь уж точно окажется твоим.
– Это займет слишком много времени.
– Тогда я скажу тебе, кто сделал это, – она ткнула себя в уголок рта, – если ты скажешь, как тебя зовут.
Должно быть, в этот самый момент Третий окончательно потерял терпение. Он нахмурился, сжал челюсти и раздраженно рыкнул.
– Кто бы это ни был, – произнес он через несколько секунд молчания, – я позабочусь, чтобы наказание было соответствующим.
– Господи, – выдохнула Пайпер. – Это всего лишь царапина. К тому же… я сама это сделала.
Третий вскинул голову так резко, что сережка в левом ухе зазвенела.
– Зачем?
– Чтобы Ветон точно пошла со мной. Я не знала, где найду ее, и решила перестраховаться.
– И она поверила тебе?
– Разумеется, нет. Зато другие поверили.
– Какой кошмар…
Третий шумно выдохнул, закрыв лицо руками. Теперь, увидев его руки достаточно близко, Пайпер заметила тонкие светлые шрамы на пальцах, ладонях и запястьях. Семейное кольцо казалось чересчур ярким.
И знакомым. Пайпер была уверена в этом.
Глава 18Слишком быстро, несерьезно
Пение доносилось из дальней части сада. Карстарсу пришлось создать его, чтобы поддерживать иллюзию нормального мира для своей пленницы. Здесь были деревья и цветы, которые давно должны были умереть на этой серой земле, и каменные статуи, которые на самом деле были проклятыми пленниками, надоевшими ему. Но его пленнице нравилось здесь, ведь она думала, что это – отличное место и что за его пределами, ограниченными хаосом, все так же прекрасно.
Идя по начищенной до блеска каменной дорожке, Карстарс видел шнырявших между кустами и деревьями мелких созданий. Они перепрыгивали с одной увитой лозой ветки на другую, срывали цветущие бутоны и разрывали яркие лепестки, бросая их в Карстарса. Это раздражало так же сильно, как и сам сад, но для его пленницы создания были милыми безобидными драу, а сам Карстарс – ее другом. Единственным другом в этом жестоком мире. Он и выглядел соответствующе: короткие острые рога, кончиками загибающиеся к макушке, были скрыты хаосом так же, как и черные белки глаз. Почти белая кожа была лишь на тон светлее, чем у нее, а волосы черны, как ночь. Наверное, она думала, что он из великанов. Мужчина не знал, как на самом деле выглядели его глаза для нее, но если они и оставались красными, то она не задавала вопросов.
Услышав приближающиеся шаги, Розалия мигом затихла. Стоящий в отдалении Уалтар, всегда следовавший за ней по пятам, даже не поднял головы от древнего магического трактата. Если Карстарс не ошибался, он дошел до теории мага Анки, предположившей, что хаос и магия на самом деле ближе, чем сигридцы привыкли думать.
– Доброе утро, – поприветствовала Розалия, складывая руки на коленях.
Она была в легком платье, совсем не защищавшем от холода. Всегда только в платье. Она – маленькая принцесса, и Карстарс был вынужден постоянно поддерживать эту иллюзию.
Для нее в этом маленьком идеальном мире солнце вставало на востоке и садилось на западе, лунный цикл всегда был правильным, а хищные создания, желавшие вонзить острые зубы в ее тело, – милыми драу. Простые блюда, которые готовили подчиненные Карстарсом люди, казались ей изысканными яствами, грубые камни – драгоценностями, а всех, кого она видела, ее сознание воспринимало как подданных. Самых проблемных созданий Карстарс ограждал хаосом, но другие даже подыгрывали принцессе.
Он подошел ближе и сел на каменную скамейку рядом. Розалия аккуратно поправила юбки голубого платья и улыбнулась. Карстарс улыбнулся в ответ – его острые железные зубы должны были казаться маленькой пленнице самыми обычными, а железных когтей и вовсе не было видно.
– Мне кажется, становится теплее, – заметила Розалия, посмотрев на него.
– Возможно.
– Можно мне устроить пикник в саду?
– И кто согласится составить тебе компанию? – со смешком спросил он. – Уалтар?
– Он будет рад, – несмело возразила Розалия.
– Он будет рад разорвать брату-предателю горло, – пробормотал Карстарс.
– Что?
– Пока что рано для пикников. Нужно подождать, пока станет теплее.
В этом маленьком мирке Розалии никогда не станет теплее, но ей незачем об этом знать.
– Я бы хотела прогуляться, – сказала принцесса. – За территорию. Мы давно там не были.
Они никогда там не были, но контролировать воспоминания этой девчонки было проще простого.
– Разумеется, – едва сдерживая ядовитую улыбку, согласился Карстарс. – Думаю, я буду свободен через несколько дней.
Розалия ахнула.
– Ты пойдешь со мной?