– Что это? – на выдохе произнес Третий, указательным пальцем проводя по сигилу на левом запястье. Он точно знал, что означает магический символ, – не мог не знать, – но его магия клокотала так, что не оставалось никаких сомнений – он настолько потрясен, что не в состоянии самостоятельно прийти к логическому выводу.
– Сигилы для передачи магии, – тихо ответила Пайпер. – Это не наследование Силы, просто чары. Временные.
– Зачем?
– Им понадобится моя Сила.
– Зачем? – едва слышно повторил Третий. То ли неосознанно, то ли пытаясь как-то ограничить ее, он мягко коснулся ладонью щеки Пайпер, провел большим пальцем по скуле, рассеянным взглядом посмотрев куда-то сквозь нее.
– Затем, – сглотнув, произнесла Пайпер, – что иначе им с Розалией не справиться.
– Что?
– Она принесла хаос, который вынудил Эйлау поверить ей. Хаос, который помог принцессе создать видимость, что она настоящая. Но на самом деле Розалии не существует, Третий. Клаудия слышит ее, но не видит. Никто ее не видит. Она – твое проклятие, скверна, которая убивает тебя. И чтобы спасти тебя, нужно убить Розалию.
Глава 25С бесчестных тронов ад восстанет
Эйлау выбрала полуразрушенное здание за пределами Тоноака, до которого можно добраться меньше, чем за полчаса. Возможно, раньше это был божественный храм – наличие пробравшейся внутрь скудной растительности и покрытые трещинами витражи не позволяли определить с первого взгляда. К счастью, с потолка не падали камни, а колонны еще держали крышу и то, что осталось от балконов второго этажа. Все вокруг было недвижимым, кроме шума деревьев за пределами здания и вкрадчивого голоса Клаудии, разговаривавшей с Розалией.
В действительности принцесса умерла в Сигриде, за полгода до Вторжения, от болезни, которую ребнезарским целителям не удалось победить. Розалия умерла по-настоящему: ее тело сожгли, а прах закопали в снегах, в особом месте, которое у великанов считалось священным. Та принцесса, которую они видели, не была настоящей. Даже тело не принадлежало ей, ведь его просто не существовало в этом мире.
Розалия – концентрация хаоса, сплетенного в проклятие исключительно для Третьего. Он видит ее, слышит, может касаться, но все это было недоступно остальным. Эйлау не слышала и не видела Розалию, пока Пайпер не поделилась с ней Силой, которая коснулась проклятия Клаудии. Ведьма мертвых тоже не видела принцессу, только слышала, и лишь благодаря этому поняла, что Розалии не существует в привычном понимании этого слова.
Проклятие Клаудии, Сила Пайпер и чары Эйлау создали сложную структуру сигилов, позволившую им всем увидеть и услышать Розалию и даже ненадолго коснуться ее. Но теперь все держалось исключительно на Силе – единственной магии, способной противостоять хаосу, из которого состояла Розалия. Эйлау молилась всем богам, имена которых смогло вспомнить ее измученное сознание, чтобы девчонка не сглупила и не позволила магии сорваться из-за какой-нибудь мелочи.
Клаудия как раз подвела принцессу к границе зачарованного круга, который не позволил бы Розалии навредить им, когда та вдруг остановилась. Эйлау, старательно рисовавшая сигилы в воздухе и воздвигавшая защитные барьеры, замерла. Магнус, находившийся по другую сторону круга, положил руку на меч. Тени Эйкена беспокойно рыскали вокруг, а Стелла негромко зарычала.
– Где Третий? – спросила Розалия тихо и отчаянно.
– Скоро будет, – не моргнув и глазом, солгала Клаудия.
– Сколько еще ждать? Он говорит, что времени осталось совсем мало…
Эйлау напряглась.
– Он? – переспросила Клаудия, сделав аккуратный, почти незаметный шаг назад. До этого Розалия покорно шла за ней к пределам круга, но сейчас не сдвинулась с места. – Кто это – он?
– Мой друг, – растерянно моргнув, ответила принцесса. – Карстарс.
– Я так ждал, когда ты позовешь меня!
Он появился за спиной Розалии, будто бы из пустоты, и сразу же ласково обнял принцессу за плечи, как если бы хотел защитить от всего мира. Стелла зарычала громче, припав к земле, Клаудия благоразумно отошла назад, а Магнус почти рванул вперед, но Карстарс остановил его, сказав:
– Убьешь меня – убьешь и ее.
Они не могли убить принцессу за пределами круга, иначе хаос вырвался бы наружу. Не могли убить Карстарса, если он действительно связал свою жизнь с жизнью Розалии. Они могли лишь смотреть, как демон почти заботливо поправляет ее волосы, накручивая черные пряди на когтистые пальцы, и гладит по плечам так, будто пытается успокоить. Могли лишь смотреть и не понимать, каким образом он сумел проникнуть сюда. Барьеры и сигилы должны были оградить храм от ненужного внимания, постороннего вмешательства и тварей, рыскавших неподалеку. Карстарс должен был быть мертв уже потому, что пересек все барьеры, но он стоял целым и невредимым, улыбаясь железными зубами, пока его красные глаза с черными склерами горели в полутьме. Единственное, что радовало, – это острые короткие рога, кончиками загибавшиеся к макушке. Если они все еще не стали больше, значит, Карстарс восстанавливал силы значительно медленнее, чем мог бы. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы создать Розалию, связать ее с собой, обмануть Третьего и пробраться сюда, не получив ни царапинки.
– Не получила весточку, Эйлау? – не отвлекаясь от дела, спросил Карстарс. – Жаль. Джокаста хотела, чтобы вы знали. Но ласточки – очень ненадежные птицы.
Наоборот, ее ласточки были самыми быстрыми и незаметными птицами из всех, что они использовали, чтобы передавать послания. Если ласточки из Элвы не прилетели, значит, кто-то перехватил их.
– Ты слышишь это? – спросил Карстарс у Розалии, наклонившись так, что их глаза оказались на одном уровне. – Дрожь земли, шевеление магии, звук, с которым сталь пробивает грудь? Я разберусь с ними, моя дорогая, а ты сделай то, о чем договаривались. Третий уже здесь.
Эйлау услышала ржание перепуганных лошадей в тот же момент, когда мимо нее, с бледным лицом и испуганным взглядом, пронесся Третий. Кто-то из фей попытался преградить ему дорогу, но черные непроглядные тени, сорвавшиеся с рук Карстарса, напали быстрее.
Эйлау отбивалась мечом и чарами, не боясь, что силы закончатся раньше, и слышала, как звучит хриплый смех Карстарса, перемежаясь с утробным рычанием тварей и звуком, с которым они впивались в живую плоть. Где-то совсем рядом – за стеной шевелящейся тьмы, изредка прерываемой лязгом стали и всполохами яркого света, иногда золотого, иногда голубого, – кричала Пайпер, требуя, чтобы Третий немедленно вернулся. Эйлау бы сильно удивилась, если бы это действительно сработало.
Нужно лишь загнать тварей в зачарованный круг. Даже если Третий будет мешать, он не сразу решится остановить кого-то из них. Эйлау или Магнус успеют поднять меч и отсечь Розалии голову – в зависимости от того, кто окажется ближе. Это не так уж и трудно.
Это действительно не так трудно, но лишь в том случае, если твари пытаются убить их, а не оттеснить. Это напугало фею намного сильнее, чем клыки ноктиса, щелкнувшие совсем рядом с лицом. Она всадила меч твари в челюсть и оттолкнула ногой, почувствовав дрожь земли и шевеление магии раньше, чем хаос атаковал. Раньше, чем стены сдались перед ним и начали осыпаться. Раньше, чем земля стала расходиться, поглощая тварей. Раньше, чем раксова Башня сотворила саму себя из пустоты, мощным порывом ветра отшвырнув всех остальных в стороны.
Затылком Эйлау ударилась то ли о чей-то доспех, то ли о корень ближайшего дерева, к которому были привязаны беснующиеся лошади. Теплая кровь мгновенно пропитала серебристые волосы, стянутые в тугую косу, и наполнила рот, стекая по правому виску. Развороченные, обугленные куски здания; с корнем вырванные деревья; лошади, копытами взрывающие землю и рвущиеся с привязи, чтобы сбежать; твари, от которых остались лишь оторванные еще кровоточащие конечности, – Эйлау заметила только это. Не было ни луны, ни звезд, но фея хорошо увидела, как на месте, которое раньше занимало старое полуразрушенное здание, высилась черная Башня, верхушкой разрезающая небо.
А вокруг – только члены ее свиты.
– Где они? – выдохнула Эйлау, хватаясь за руку одного из рыцарей, подскочившего к ней. – Где они все?!
Клаудия разочарованно вздохнула.
– Это и есть твоя игра? – спросила она, зная, что Карстарс ее слышит.
Разумеется, он не ответил. Вряд ли он вообще обращал внимание на простую смертную девчонку, не обладающую достаточной силой, чтобы противостоять ему.
– Что ж, – произнесла она, коснувшись деревянного изножья кровати, возле которой стояла, – пусть будет по-твоему. Однажды я уже выжила среди хаоса. Выживу и сейчас.
Ни Третий, ни Эйкен не любили говорить о Башне, но Клаудия узнала достаточно: это место умело читать сознание тех, кто оказывался внутри, и перестраивалось в соответствии с ним. Башня подчинялась своему создателю (нынешняя – Карстарсу), но порой могла творить нечто самостоятельно, будто и впрямь была живым существом. Клаудию это ничуть не пугало. Она выберется отсюда, найдет остальных и покончит с Розалией. Но если этого не произойдет… Что ж, она постарается забрать с собой как можно больше тварей, если те осмелятся напасть. Даже если сокрушитель не желал ложиться в ее руки, девушка умела постоять за себя.
Клаудия оглядела свою простую комнату. Средних размеров, без лишних украшений и изяществ, которые ее семья не могла себе позволить. Лишь всегда заправленная кровать, стол, низкий комод для одежды и круглое зеркало, висевшее на стене. Из зеркала на Клаудию смотрела девушка с короткими черными волосами, черными губами и почти таким же равнодушным взглядом, только белки у нее были совсем не светлыми.
– Ты уверена, что выберешься?
Клаудия решила не отвечать. Башня будет путать ее, лезть в сознание, показывать образы, которые она не хочет видеть, но она справится. Не имеет права даже думать о вероятности провала и останавливаться.