– Эй, – произнесло отражение, когда Клаудия подошла к двери, ведущей в коридор. – Я с тобой говорю.
Клаудия приложила ухо к двери и прислушалась. Да, ей не показалось: по дому рыскали твари.
– Эй! – возмутилось отражение, когда Клаудия подбежала к зеркалу и сняла его со стены. – Что ты творишь?! Как ты можешь?! Я – это ты, а ты – это…
Клаудия швырнула зеркало себе под ноги и разбила его. Натянув рукав почти до кончиков пальцев, она взяла первый попавшийся осколок и торопливо отрезала от тонкого одеяла кусок ткани, который после обмотала вокруг другого осколка так, чтобы было удобнее держать. Он не заменит настоящего оружия, но меч ее погибшего отца, который вернули рыцари, ждал внизу, на первом этаже. Клаудии нужно было лишь добраться до него.
Медленно открыв дверь, девушка скользнула в коридор и направилась к лестнице. Она не отвлекалась на стены родного дома и не слушала, как отражение, найдя любую стеклянную или зеркальную поверхность, пыталось достучаться до нее.
Клаудия знала, что будет дальше, ведь сотни раз видела это в кошмарах. Она ни за что не забыла бы тварей, проникших в дом и заполнивших все селение, не забыла бы, как кровь и слюна одной из них уничтожили меч ее отца и как ей пришлось отбиваться исключительно топором, чудом найденным возле двери, ведущей на задний двор. Клаудия была уверена: если бы она не была достаточно настойчивой, мать убрала бы топор туда, где он и должен был быть. И тогда бы в тот день Клаудия умерла бы вместе с ней.
Первая тварь встретилась на лестнице, как и раньше. Существо было бесформенным, как дым, и черным, как самая темная тень. Клаудия знала, куда бить и как уклоняться от зубов и когтей. Не дожидаясь, пока отражение вновь заговорит, девушка бросилась вперед, вскинув руку, и вонзила осколок точно в то место, где у твари должны были быть глаза. Она столкнула визжащую тварь с лестницы, на других чудовищ, сцепившихся друг с другом, и перепрыгнула через перила. Отцовский меч висел над камином в скромно обустроенной гостиной – всего лишь в трех метрах, которые можно преодолеть за считаные секунды.
Кто-то резко схватил Клаудию и резко дернул назад. Не сдержавшись, девушка закричала и слепо полоснула осколком сзади.
– Я же сказала тебе, – прошипело отражение на ухо, перехватив руку, – что я – это ты, а ты – это я.
Клаудия наугад ударила левым локтем, но не попала. Правая рука с зажатым в ладони осколком дрожала от прикладываемых усилий и боли, с которой отражение стискивало запястье. Отражение вновь дернуло ее за волосы и ласковым голосом – как тот, что Клаудия так редко слышала в детстве от матери – произнесло:
– Почему ты так упорствуешь? Разве есть что-то, ради чего стоит возвращаться?
Клаудия не ответила. Левой рукой она пыталась избавиться от железной хватки отражения, а правую тянула на себя, стараясь освободить. Отражение вдруг начало помогать: вывернуло ее руку так, что теперь девушка краем глаза видела свое лицо в длинном и остром осколке зеркала.
– Разве то, о чем ты думаешь, было на самом деле?
Клаудия сжала челюсти. Все это – лишь жалкая иллюзия, попытка Башни оказать на нее влияние. Все, что произошло в этом доме и что она помнила, произошло на самом деле. Каждый ее удар, крик боли и ярости, когда она поднимала меч отца и опускала его, когда отчаянно цеплялась за топор, который единственный мог стать хоть какой-то преградой между ней и тварями, привлеченными криками и запахом свежей крови. Каждое принятое решение и слова проклятия, что навечно закрепилось за ней, было на самом деле.
Наконец Клаудия сумела увести руку вперед достаточно, чтобы и отражению стало неудобно держать ее. Осколок выпал из правой руки и тут же был подхвачен пальцами левой. Острые грани порезали кожу, но Клаудия не обратила внимания на кровь, сразу же замахнувшись и всадив осколок в голову отражению. Оно заверещало и отпустило ее. Клаудия развернулась, но никого не обнаружила. Ни отражения с осколком в голове, ни тварей, сцепившихся в клубок у лестницы.
На самом деле все было не так, и Клаудия не знала, что делать.
Она побежала в гостиную, запрыгнула на старое скрипучее кресло и забралась на камин, чтобы снять меч со стены. Пусть она не понимает, что происходит, но хотя бы будет при оружии.
Развернувшись обратно, она увидела Карстарса.
– Здравствуй, моя милая ведьма, – улыбнулся он.
Не думая ни секунды, Клаудия обнажила меч и замахнулась. Сталь разрубила дерево шкафа, но не Карстарса: он тут же оказался в другой части комнаты.
– Замахиваться на гостей неприлично, – строго произнес мужчина, пригрозив пальцем.
Демон, очевидно, ждал ответа, который она не собиралась озвучивать. Клаудия знала о Карстарсе достаточно, чтобы не открывать рот в его присутствии и всегда быть настороже.
– Да, ты права, – наконец произнес мужчина столь непринужденным тоном, словно и не было этой затянувшейся паузы. – Это моя игра. И я люблю, когда в нее играют по правилам.
Клаудия проследила за его размеренным шагом, вздернутым острым подбородком и взглядом горящих, точно угольки, красных глаз, направленных на нее. Вплоть до этого дня она не встречалась с Карстарсом лицом к лицу, но, исключая глаза, клыки, когти и рога, он казался обычным мужчиной с белой кожей и черными волосами, аккуратно уложенными назад. Лишь одежда не поддавалась описанию: словно состояла из плотных теней, облепивших тело так, что оставалось минимум открытых участков кожи, и слабо подрагивала, когда Карстарс шевелился. Если не обращать внимания на эти странности, непривычные человеческому глазу, Карстарса и впрямь можно принять за самого обычного мужчину.
Клаудии всегда было интересно, почему темные создания были похожи на людей.
– Почему ты хочешь выбраться? – медленно опускаясь во второе кресло, спросил Карстарс. – Почему думаешь, что за пределами этого места лучше?
Быстрее, чем девушка успела опустить занесенный для удара меч, Карстарс растворился в тенях и появился из них же в другом месте, у окна.
– Ты ведь можешь быть с семьей.
Ее семья ждет, когда Клаудия найдет выход из своей Башни. Та семья, о которой говорил Карстарс, давно умерла, как и их дочь, бывшая куда мягче и человечнее.
– Мне становится скучно, а когда мне скучно, я злюсь.
Он может злиться, сколько его темной душе захочется, – при условии, что она у него есть, разумеется. Клаудия ни на мгновение не позволит демону подумать, что она сдалась и готова остаться в Башне. Пусть она была самой слабой физически, пусть в прошлый раз, когда по-настоящему была в этом доме, она поднимала оружие раз за разом исключительно благодаря адреналину и страху за свою жизнь, сейчас она будет сражаться до самого конца исключительно своими силами.
Молчание затягивалось. Клаудия неотрывно следила за Карстарсом, который медленно, будто был на прогулке, ходил из стороны в сторону, за его железными зубами и когтями, откуда-то ловившими блики света, и пыталась найти наилучшее решение проблемы. Неизвестно, что будет, если она убьет Карстарса сейчас. Отразится ли это на Розалии, и если да, то как именно? Сумеет ли Клаудия за один удар избавиться и от твари, и от Розалии?
– С другой, той, что перевоплощается, интереснее, – произнес демон, улыбаясь. – Мы показали ей то, о чем она не хотела вспоминать: шатры, костры, поля, залитые кровью. Мне понравилось, как она кричала.
Клаудия сорвалась с места, но тени, вырвавшиеся из-за спины Карстарса, сбили с ног и заволокли собой все видимое пространство. Она отбивалась, давя крик, рубила мечом направо и налево до тех пор, пока звуки не стихли, как и ощущение чужого присутствия. Пальцы почти сжались на рукоятке меча, но и он исчез.
Клаудия открыла глаза и увидела свою простую комнату. Зеркало вновь висело на стене, и из него смотрело ее неправильное отражение.
– Как тебе результат? – весело спросило оно. – Ты можешь продолжать так целую вечность, но разве тебе это нужно? Разве есть что-то, ради чего стоит возвращаться? Разве то, о чем ты думаешь, было на самом деле?
Напоминая себе, что это лишь пустые провокации, Клаудия в точности повторила все свои действия: натянула рукав, разбила зеркало, отрезала кусок ткани от тонкого одеяла, выбрала самый длинный и острый осколок, замотав одну его сторону в ткань, и, сначала прислушавшись, вышла в коридор.
Все произошло точно так же, как и в прошлый раз. Клаудия ранила тварь, ждавшую на лестнице, столкнула ее вниз на других тварей, ринулась в гостиную, постоянно меняя траекторию и пригибаясь совершенно случайно, чтобы отражение не схватило ее за волосы. Она почти дотянулась до меча отца, когда что-то облепило лодыжки и потянуло вниз. Увидев бесформенных тварей со ртами, полными острых окровавленных зубов, между которыми застряли кусочки гниющей плоти, девушка едва сдержала крик. Второй ногой Клаудия отталкивала тварей, пытавшихся утянуть ее вниз, пока руки тянулись к мечу.
– Здравствуй, моя милая ведьма, – прошелестел голос Карстарса над ухом.
Твари рванули сильнее, и Клаудия свалилась вниз, оказавшись между темными созданиями и тенями, смыкавшимися вокруг. Она рычала, отбивалась лишь одним осколком и свободной рукой, изо всех сил пытаясь подняться, прорваться сквозь этот жутко воющий клубок, но он исчез быстрее, чем девушка успела сделать хотя бы еще одно движение.
Клаудия открыла глаза и увидела свою простую комнату. На этот раз она не дождалась появления отражения. Уже после, избавившись от тварей внизу, Клаудия изо всех сил рванула к отцовскому мечу, сорвала его со стены и обернулась, спиной прижавшись к холодному камину. Отражение стояло перед ней, сложив руки за спиной.
– Почему ты продолжаешь?
Клаудия обнажила меч.
– Почему ты никак не остановишься?
Она сделала шаг вперед, сжимая рукоять двумя руками.
– Почему ты не отвечаешь?
Потому что Клаудия не привыкла разговаривать сама с собой. Все рассуждения – исключительно в мыслях, чтобы никто не подслушал и не использовал ее слова и кроющиеся в них знания в собственных интересах, чтобы никто не подумал, что на самом деле у нее куда больше переживаний, чем она показывает.