– Все нормально, побуду волчицей, – покачала головой Стелла и спросила у Пайпер: – Как ты это сделала? Когда я поняла, что нахожусь внутри Башни, то попыталась вырваться, но все начиналось с начала и…
Пайпер развела руками и, не говоря больше ни слова, прошла мимо них в сторону, откуда они пришли.
– Пока Золотце с нами, все будет хорошо, – с улыбкой произнес Магнус.
Стелла неуверенно кивнула и побежала за Пайпер, на ходу меняя обличье. Клаудия направилась следом, когда почувствовала, как рыцарь крепко сжал ее локоть.
– То, что мы видели, – будто нехотя произнес он, скрипнув зубами. – Лошади, лес и Третий. Это было в тот день, когда она оставила Охоту. Башня показывала ей Катона. Снова и снова, как она и сказала.
– Что будешь с этим делать?
Вопрос был ненужным, ведь ими всеми двигало одно желание – убить тварь, контролирующую Башню, и выбраться отсюда. Но Магнус всегда был чуть более справедливым и внимательным.
– Найду тварь, ответственную за это, и буду очень медленно отсекать ей голову.
– Прости, – вновь повторил Эйкен так тихо, что это можно было принять за самый обычный вздох.
– Ничего страшного, – старясь звучать убедительно, ответил Третий. – Смотри, уже почти все прошло.
Он продемонстрировал мальчику свои ладони, обожженные неестественным огнем, и улыбнулся, показывая, что совсем не испытывает боли. Это было ложью, ведь Третий все еще чувствовал, как огонь плавит перчатки и кожу, как обугливается плоть, но терпел, не желая пугать Эйкена.
– Надо показать их Амалер, – пробормотал мальчишка, крепко обхватывая прижатые к груди колени. – Она придумает, как быстро залечить все ожоги.
– Конечно.
Они не говорили о том, что сейчас магия сальватора была нестабильной и оттого не могла сразу залечить все ожоги.
Как только Третий вырвался за пределы тронного зала, он почувствовал, как Башня двигается. Она перестраивалась, добавляла новые коридоры и помещения, сталкивала его с тварями, но Третий находил путь и бежал как можно дальше. Так он и нашел Эйкена: Башня начала меняться и явила ему дом, которого Третий никогда не видел: не сумевший устоять перед тварями, сгоравший в огне, медленно убивающем Эйкена, неспособного должным образом сопротивляться.
Поэтому Третий каждый раз вытаскивал его. Все вокруг сгорало до пепла и начиналось заново, но сальватор, в первый раз сумев начертить на коже Эйкена нужный сигил, находил его и спасал от огня. С каждым разом он получал все больше ожогов, с которыми успешно справлялся, но только руки не желали поддаваться магии.
Третий и сейчас сидел рядом с Эйкеном на белоснежном полу, прислонившись к такой же белоснежной стене в огромном пустом коридоре, и смотрел на свои обожженные руки. Кожаные перчатки давно сгорели, мех с воротника был содран, а сам плащ где-то утерян, но ничего из этого не волновало Третьего так, как ожоги на руках и отсутствие Нотунга.
– А Сила могла бы помочь? – тихо спросил Эйкен, привалившись к его плечу. – С твоими руками. Она же такая мощная. Я… я думаю, что слышал что-то о Силе, пока был там.
– Ты ведь помнишь, что Башня пытается запутать тебя?
– Да, но… Там была женщина и мальчик старше меня. Он был похож на меня. Может быть, у меня есть брат?.. Но вы тоже мои братья! – поспешно добавил Эйкен, вдруг покраснев до кончиков ушей. – Ты, Магнус, Джинн и Ансель, просто… Тот мальчик и впрямь был похож на меня, и я подумал, что…
– Не переживай, я тебя прекрасно понял. Мы обязательно узнаем, кого ты видел. Но сначала найдем остальных, да?
– Да! – воодушевленно закивал Эйкен.
– Тогда идем?
– Идем!
Энтузиазм Эйкена с самого начала был напускным, демонстрируемым лишь для того, чтобы Третьему было легче; тот просто знал это, но все никак не решался сказать мальчику, что он имеет право бояться. Башня – не то место, где следует показывать свои страхи, но Эйкен еще ребенок, и нет ничего ненормального в том, что он по-настоящему боится.
– Как ты сумел найти меня? – наконец спросил Эйкен, когда они прошли в тишине уже, наверное, целую вечность.
– В первый раз – случайно. Потом нанес сигил, который привел к тебе.
– И это помогло? Я думал, с магией здесь туго…
– Это так, но разве есть что-то сильнее магии сакри?
– Тогда ты сможешь найти Пайпер через сигил, благодаря которому я связан с ней?
Третий помедлил, не вполне уверенный, что это сработает. Он пытался почувствовать Пайпер, но ничего не получалось: что-то препятствовало даже сильнее, чем когда он использовал Время.
– Почему вы не сказали мне сразу?
– Леди Эйлау сказала, что это опасно, – смущенно ответил Эйкен. – Если ты не понял, что Розалия – проклятие, сразу, то… Я не знаю. Я просто делал то, что должен был.
– Разве я не смог бы разобраться с этим сам?
– А ты бы смог? – подняв на него щенячий взгляд, спросил Эйкен.
«Разумеется, нет».
Он смог бы разобраться, если бы проклятием был кто-то другой, но только не Розалия. Твари точно знали, кого использовать, чтобы доставить как можно больше страданий.
– Что сделано, то сделано, – смиренно произнес Эйкен, когда Третий так и не ответил. – Я хотел верить, что у нас все получится, но… В любом случае, я верю, что на этот раз мы справимся. Теперь с нами и ты, и Пайпер, да? У нас точно получится.
– Как вы убедили Пайпер помочь?
– Клаудия на нее давила, потом и леди Эйлау начала. В итоге она сдалась, сказав, что сама займется тобой.
– Займется мной?
– В смысле… Отвлечет. Чтобы ты был как можно дальше от Розалии.
– А.
Услышав это, Третий понял, что еще надеялся на какой-то нейтральный вариант, согласно которому у Пайпер просто не оставалось выбора. С другой стороны, разве это не правда? Сила была равнозначна Времени, и только Пайпер действительно могла отвлечь его. Наверное, поэтому вела себя настолько странно.
– Куда мы вообще идем? – спросил Эйкен, отвлекая его от мыслей. – Я не понимаю, как тут ориентироваться.
– Никак. Башня меняется по желанию Карстарса или по собственной воле.
– Вот ведь… И почему он не мог пожелать где-нибудь рядом кухню? Мы так долго бродим, что я…
Мальчик остановился, исступленно уставившись перед собой. Третий, заметив это, начал оглядываться, ища опасности, но вокруг было пусто.
– В чем дело?
– Мы так долго бродим, – медленно повторил Эйкен, подняв на него глаза, – и я думаю, что уже должен был проголодаться. В последний раз я ел еще утром. Но я не голоден. Совсем. И я не хочу спать, хотя мое тело измотано. Почему?
Третий не совсем понимал состояние Эйкена. От нормальной, хорошо приготовленной еды сальватора выворачивало – на вкус она была как пепел и сырое гниющее мясо. Он до сих пор помнил этот отвратительный вкус на языке, хоть и не мог сказать точно, когда в последний раз пытался есть. Вино всегда было с кислым привкусом, но не настолько, чтобы его было невозможно пить – и сколько бы Третий не пил, он не мог напиться так, чтобы его начинало клонить в сон. Он просто не помнил ощущения сонливости. В последний раз Третий спал в храме целительниц, когда Пайпер попросила его остаться, потому что ей было страшно, и не понимал, как смог уснуть. Разве он не должен был остаться, чтобы защитить ее, пока она отдыхает?
– Сколько мы уже здесь? – наконец спросил Эйкен. – Сколько часов прошло?
– Я… – Третий подождал, давая Арне секунду, чтобы вмешаться, однако сакри молчал. – Я не знаю. Не могу понять.
Эйкен напряженно сглотнул. В Башне ощущение времени терялось едва ли не самым первым, но теперь это казалось слишком странным и волнующим, чтобы Третий оставил это без внимания.
– Давай найдем остальных, – напомнил он, сохраняя ободряющую улыбку. – Вместе с Пайпер мы сможем понять, что тут происходит.
Эйкен кивнул. Вряд ли он ему поверил. Если уж Третий не смог сразу понять, сколько прошло времени, то дело и впрямь плохо. Может быть, проблема в самой Башне, может быть, в том, что ему было слишком больно – скорее на уровне души, сердца и магии, чем тела. Тело перестало ощущать боль еще в тронном зале, когда твари разрывали его на части и пожирали плоть.
Башня будто услышала его мысли. Мгновение назад в нескольких метрах от них находилась широкая лестница, ведущая вниз, теперь же – огромные резные двери тронного зала.
– Нам нужно уходить отсюда, – тихо сказал Третий, кладя обожженную ладонь на плечо Эйкена. – Сейчас же.
Мальчик развернулся и проглотил почти сорвавшийся с губ крик. Третий проследил за его взглядом.
Позади них были двери тронного зала.
Третий почувствовал, как замирает сердце. Он посмотрел обратно, но первые двери никуда не делись. Затем краем глаза сальватор заметил, как где-то в стороне что-то изменилось, исказилось быстрее, чем за мгновение. Третий обернулся и увидел еще одни двери тронного зала.
– Что… – начал было Эйкен и спустя долю секунды сорвался на крик, заглушенный громким треском и гулом.
Третий попытался схватить его, но пол ушел из-под ног намного раньше. Мрамор трескался, обваливался, и как бы сальватор не пытался удержать равновесие, он постоянно ступал не туда – все рассыпалось сразу же. Где-то впереди, среди огромных кусков мрамора, был Эйкен и его тени. Третий не успел даже увидеть, окружили ли они мальчика, чтобы защитить от падения.
Пол коридора, где они находились, обвалился вниз, и Третий, сначала ударившись затылком и спиной о жесткую поверхность, секундой позже едва не оказался раздавлен огромной глыбой. Он откатился в сторону, видя, как мутные пятна светлого и черного танцуют перед ним, и будто из-под воды слыша, с каким грохотом продолжается обвал. Еще один кусок, на этот раз значительно меньше, ударил сальватора прямо в голову и раскололся. Третий выругался, почувствовав запах собственной крови, и попытался применить затаившуюся магию.
– Пожалуйста, не надо, – ласково произнесла Розалия.
Третий повернул голову в сторону, откуда прозвучал голос. Что-то темное, как ее волосы, и синее, как один из государственных цветов Ребнезара, расплывалось совсем рядом. Что-то светлое, как ее кожа, и холодное, как лед, коснулось его запыленных и окровавленных щек.