гих планетах. Логично?
— Да! — Голос Гарнера звучал убежденно. У него не было сомнений. — Но это может оказаться не так просто, как ты думаешь. Нам нужно будет разработать для вас принципиально новый корабль, потому что придется включить в конструкцию бассейн. А вода — тяжелая, черт побери. Держу пари, что перевезти дельфина стоило бы в десять раз дороже, чем перевезти человека.
— Вы используете воду в посадочных двигателях. Разве нельзя просто провести в резервуары с водой освещение?
— Можно, и можно наполнить их только на две трети, и можно установить фильтры, чтобы удалять рыбу, водоросли и прочее перед тем, как пустить воду в двигатели. Можно даже предусмотреть маленькие баки, куда бы вы могли заплывать, когда резервуары опустошаются во время приземления. Чарли, ты уже начал представлять себе, во сколько все это обойдется?
— Начал, да. Деньги — это сложно.
— Ты это знаешь. И вы вряд ли сможете купить себе этот полет за то, что производят и продают дельфины. Хм. Вы даже не можете заявить, что присутствовать на космическом корабле — ваше право. Дельфины не платят налоги ООН… Хм, — сказал Люк и почесал затылок. — Чарли, а сколько дельфинов можно убедить навсегда оставить свои океаны?
— Столько, сколько нужно. Выбрать по жребию, если потребуется. В случаях крайней необходимости закон позволяет такой отбор. Из сотен пловцов, принявших участие в первых экспериментах ходячих, проверяющих пашу разумность, и из двадцати или тридцати тех, кто в результате умер, почти все были так отобраны.
— О… правда?
Торранс удивился странному выражению лица Гарнера. Почти гримаса ужаса. Это было уже давно, почему он сейчас так шокирован?
Гарнер сказал:
— Что было, то было. Сколько настоящих добровольцев?
— Они все будут настоящими. Но вы, видимо, хотите знать, сколько вызовется без жребия? От пятидесяти до ста. Я думаю, из всех океанов.
— Хорошо. Нам нужно начать с широкой рекламной кампании. Дельфинам придется внести свою долю в стоимость корабля. Просто как жест. Сумма будет ничтожной по сравнению с конечной стоимостью проекта, но для вас и это будет дорого. Кроме того, нам придется убедить основную часть мира ходячих, что на планете без дельфинов и жить не стоит. Не приходится говорить, что лично я уже в это верю.
— Спасибо. Спасибо за все. А пловцы будут принимать участите в рекламе?
— Не напрямую. Безусловно, нам понадобятся официальные заявления видных пловцов, таких как тот, которого в газетах называют Юрист. Ты знаешь, кого я имею в виду?
— Да.
— Пойми, что пока я просто прикидываю. Нам необходимо будет нанять консультанта по связям с общественностью и рекламного агента для того, чтобы они все организовали. И все это может оказаться напрасным.
— Можем ли мы снизить стоимость перелета, поместив пловцов в поле доктора Джански?
Гарнер выглядел крайне изумленным. Торранс усмехнулся, узнавая реакцию: «Это дельфин говорит?»
— Да, — сказал Гарнер, сам себе кивая.
— Правильно. Нам тогда даже не потребуются резервуары. Люди будут выполнять функции команды и держать нас в замороженном состоянии, пока не найдут небольшое море, вроде Средиземного…
Этот разговор тянулся бесконечно.
— … значит, теперь все улажено, — сказал Гарнер, спустя долгое время. — Поговорим об этом с дельфинами, особенно обладающими властью, но ничего не предпринимайте, пока я не вернусь. Я сам хочу найти агента по рекламе. Нужного агента.
— Мне неприятно об этом говорить, но может ли случиться так, что вы не вернетесь?
— Господи! Совсем забыл. — Гарнер глянул на запястье. — Я уже должен спать. Быстрее, Чарли, переходи к Гринбергу. Каково твое мнение о нем?
— Боюсь, предвзятое. Я люблю его и завидую его рукам. Но Ларри для меня чужой. А может и нет.
Чарли опустился на дно бассейна. Торранс воспользовался этой возможностью, чтобы прочистить горло, у него было ощущение, что он наелся использованных лезвий.
Чарли всплыл и выпустил фонтанчик.
— Он не чужой. Неверно! Ларри во многом, думает так же, как я, потому что он несколько раз вступал со мной в контакт до того, как мы решили попробовать наоборот. Он любит розыгрыши… Нет, на самом деле это далеко не так. Ну ладно, придется довольствоваться этим. Он любит дельфиньи шутки. Несколько лет назад Ларри отобрал некоторые из наших самых известных шуток, те, которые мы считаем классическими, переделал их так, чтобы ими можно было пользоваться среди ходячих, а потом решил не пробовать, потому что за это он мог бы запросто угодить в тюрьму. Если Ларри больше не опасается тюрьмы, ему может прийти в голову разыграть кого-нибудь по-нашему.
— ?
— Например ту шуточку, которую я еще ни разу не пробовал на пловце. Я должен сказать это по-английски: гипноз.
Торранс сказал:
— Я не понял.
— Определяется как искусственно вызванное состояние мономании.
— А-а, гипноз.
— Ларри тщательно его изучил и даже уже пробовал и у него получилось. На пловца гипноз может не подействовать.
— Он уже сделал это, — сказал Гарнер. — Что-нибудь еще?
— Гаррннерр, вы должны понять, что дельфинье бульк-взик-ПИИИ — не совсем розыгрыш. Это способ посмотреть на вещи. Положить разводной ключ в аппарат — часто единственный способ заставить кого-то починить, заменить или усовершенствовать этот аппарат. Особенно юридический или общественный аппарат. Откусив кому-нибудь плавник точно в подходящий момент, можно заставить полностью изменить отношение к жизни, и часто к лучшему. Ларри понимает это.
— И я хотел бы. Спасибо, что уделил мне время, Чарли.
— Неверрно! Неверрно! Это вам спасибо!
Оставался час до прыжка в неизвестность. Горло Гарнера казалось отработавшим свое. Возможно, у него еще было время, чтобы вздремнуть, но Люк слишком сильно расчувствовался.
Гарнер сидел в читальном зале клуба «Стрилдбрагз» и думал о Гринберге.
Почему он захватил разум пришельца? Что ж, это просто. Имея два набора воспоминаний, Ларри, естественно, выбрал личность, которой было более привычно отделять себя от других. Но зачем цепляться за нее? Теперь Гринберг уже должен знать, что он — не Морская Статуя. И он был вполне счастлив, будучи Ларри Гринбергом.
У него такая жена, можно только позавидовать… И она любит его. Если верить доктору Шнайдеру, Ларри был устойчивым и гибким. Он любил свою работу. Он считал себя особенным.
А Морская Статуя совершенно одинока во вселенной. Последний из целой расы, оказавшийся среди враждебных существ. Гринберг-Морская Статуя, вдобавок, утратил свою способность… что ж, назовем это телепатическим гипнозом.
Любой разумный человек предпочел бы быть Гринбергом.
Придется принять, размышлял Гарнер, что Гринберг не может думать как Гринберг, когда у него в голове воспоминания Морской Статуи. Чтобы вообще существовать, Ларри должен оставаться Морской Статуей. Иначе он хотя бы попытался вернуться в прежнее состояние.
Но… это особенное высокомерие, которое он продемонстрировал…
Не… раб. Не человек.
Рядом с его ухом оказался робот. Гарнер повернулся и прочитал на груди официанта бегущую строку:
«Вас просят немедленно позвонить мистеру Чарльзу Уотсону».
Чик Уотсон был тучным человеком с толстыми губами и мясистым носом. У него были жесткие черные волосы, постриженные «ежиком», серая вечерняя щетина на щеках и подбородке и довольно безобидный вид. В центре его стола находился большой экран, на котором с ненормальной скоростью прокручивалась пленка. И один из тысячи не мог бы читать так быстро.
Раздался звонок. Чик отключил видео и перешел в режим телефона. Для толстяка он двигался довольно быстро и ловко.
— Слушаю.
— Звонит Лукас Гарнер, сэр. Вы хотите его видеть?
— Отчаянно. — Голос Чика Уотсона не соответствовал его внешности. Это был командный голос, глубокий звучный бас.
Люк выглядел усталым.
— Я тебе нужен, Чик?
— Да. Я думал, ты сможешь помочь мне кое в чем.
— Хорошо. Но у меня мало времени.
— Я быстро. Первое, это послание с Цереры на Титан Энтерпрайзис. «Золотое Кольцо» стартовал вчера с базы в Топеке без согласования, и Кольцо намеревается предъявить счет за обслуживание. Титан переслал уведомление сюда. Они говорят, что их корабль, должно быть, украли.
— Так и есть. Все детали в Канзас-Сити. Это очень запутанная история.
— Часом позже военный корабль «Иво Джимма»…
— Тоже угнан.
— Здесь есть какая-нибудь связь с инцидентом с Морской Статуей в Калифорнийском Университете Лос Анджелеса?
— Непосредственная связь. Слушай, Чик…
— Знаю, все детали в Канзас-Сити. Последнее… — Чик порылся в коробках с пленкой на столе. Его голос был подозрительно кротким, когда он произнес:
— Вот оно. Твое уведомление, что ты вылетаешь из Топеки на специально снаряженном корабле «Хайнлайн»; отправление — база Топеки в 21:00; направление — неизвестно, возможно Нептун; цель — официальное задание. Гарнер, я всегда говорил, что это должно случиться, но никогда серьезно не верил.
— У меня не старческий маразм, Чик. Это необходимо.
— Самый сильный приступ старческого маразма, о каком я только "слышал. Что может быть такого важного, "чтобы в твоем возрасте тащиться в космос?
— Важность именно такая.
— Ты что, не можешь объяснить?
— Мало времени.
— Предположим, я прикажу тебе не лететь.
— Думаю, это будет стоить многих жизней. И может означать конец цивилизации.
— Мелодраматично.
— Но чистая правда.
— Гарнер, ты предлагаешь мне признать свое невежество и позволить тебе действовать самостоятельно только потому, что ты единственный, кто знает, что происходит. Так?
Некоторое колебание.
— Думаю, так и есть.
— Что ж, отлично. Ненавижу принимать решения. Поэтому они и усадили меня за стол. Гарнер, ты должен знать что-то, чего не знают в Канзас-Сити. Почему бы тебе не позвонить мне после взлета? Я еще буду здесь.
— На случай, если я отброшу коньки? Хорошая мысль.