Боевая обстановка принимала неожиданный характер. Только что обычная, ничем не примечательная радиопередача о сельском хозяйстве прервалась, и напористый мужской голос заявил, что герцогство Белларин объявляет себя независимым суверенным государством, союзником Островной империи, и требует соблюдения границ державы. Дальше шло утверждение, что флот союзников прибыл к берегам материка с единственной целью: поддержать освободительные чаяния свободолюбивого герцогства, и сообщение, что корабли останутся в Белле как гарант мира, пока между землями бывшей империи не будут налажены нормальные дипломатические отношения. Под конец речи оратор пообещал, что агрессия против герцогства будет рассматриваться как агрессия по отношению к Островной империи, и вся ответственность за возможные последствия будет возлагаться на недальновидную злобную клику мятежных генералов Метрополии, пришедшую к власти путем государственного переворота. Дальше шли заклинания про неутертые слезы, всеобщие ценности и нормы цивилизованного мира. Заключал выступление бравурный марш, должно быть, гимн самопровозглашенного государства.
Ориен Тоот обвел глазами подчиненных:
— Прошу высказываться.
Один из генералов поймал на себе взгляд главнокомандующего и поднялся с места.
— Ваше превосходительство, у нас с утра нет связи с фортами второй линии обороны с тринадцатого по девятнадцатый. — Он взял указку и начал тыкать ею в карту. — Это здесь, здесь…
— Как раз направление Беллы.
— Так точно. Пока достоверно неизвестно, являются ли причиной молчания фортов проблемы со связью или же, увы, они захвачены мятежниками. Судя по тому, как быстро и четко герцог с его шайкой провернули захват Беллы, стоит предполагать худшее.
Тоот вперил пристальный взгляд в карту. Где-то здесь, растянувшись длинными колоннами по направлению к побережью, сейчас двигались танковые бригады и моторизированные дивизии, рискуя неожиданно попасть под губительный огонь дальнобойных батарей второй линии обороны. В голове не укладывалось, что такое может произойти. Казалось невозможным, что мощные, готовые к противодействию любому известному оружию форты, настоящие шедевры фортификации из брони и бетона, уходящие на много этажей вглубь, с подвижными башнями главного калибра, захвачены практически без единого выстрела. Или все же только отрезаны? Крошечная надежда еще теплилась в его сердце. Нет, не может быть, чтобы они были захвачены. Да и как?
Откуда взялся этот, с позволения сказать, герцог? Откуда у грязного выскочки столько войск, плюс к тому и союзники-островитяне? Ориен кусал губы, стараясь не выказать терзавшую его глухую ярость. В этот миг новая мысль, еще больнее прежних, раскаленной иглой вонзилась в мозг: «Аттайр. Массаракш, там же Аттайр!». Он непроизвольно взглянул на черный телефонный аппарат прямой связи с всезнайкой-Странником Этот лысый головастый уродец что-то говорил о специальной миссии, которую он придумал для брата. Срочно надо выяснить, что это за миссия. Срочно надо связаться с группой Вала Граса. Они должны быть уже где-то в районе Беллы. Тоот прикрыл рот ладонью и демонстративно закашлялся, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции.
— Прошу извинить. Продвижение частей в сторону Беллы сегодня же приостановить на рубеже Купа-Саммы. Штаб сухопутных войск передислоцируется в Харрак. Разведывательным батальонам развернутых на Белларинском фронте дивизий подготовить группы для проведения активных мероприятий по линии тринадцатого — девятнадцатого форта. Организовать незамедлительную переброску войск для усиления гарнизонов двенадцатого и двадцатого фортов с целью дальнейшего флангового удара здесь и здесь при отвлекающем маневре силами Харракской группировки. Вопросы есть?
— Никак нет.
— Через два часа жду вас с конкретными предложениями по реализации плана наступления.
Генералы, спеша исполнить приказ командующего, направились к выходу. Едва дождавшись, пока последний из них покинет кабинет, Ориен поднял трубку.
— У аппарата маршал Тоот.
— Я догадался, — послышалось в наушнике.
— Прошу вас оставить этот тон, — огрызнулся главнокомандующий.
— Что за глупости? Вы уже закончили совещание?
Маршал оглянулся по сторонам. Можно было предположить, что сидящий в своем особняке в трех кварталах от главного штаба начальник контрразведки следит за происходящим сквозь прозрачную стену.
— Закончил, — буркнул Тоот.
— Вот и замечательно. Через двадцать минут жду вас в музее на прежнем месте.
Улица была полна взбудораженного народа. Слово «война» повисло в воздухе, будто набатный гул при пожаре, и о чем бы сейчас ни говорили растерянные жители столицы, в их речах звучало одно: «Война, война, война». Дыхание Метрополии сбилось, словно от внезапного удара. Еще вчера все эти уставшие, измотанные повседневной серостью люди тешили себя надеждой, что тяжелые времена скоро закончатся, что новая власть знает, как действовать, и скоро жить станет легче. Осталось чуть-чуть потерпеть, еще приложить усилия. И вдруг…
Никто из людей, знавших шефа контрразведки лично, не мог даже предположить, что тому может быть горестно и больно. Его холодный, презрительный тон, вкупе с пробирающим до костей взглядом, не способствовали возникновению теплых чувств к этому типу, сохранившему после революции положение, занимаемое им при Неизвестных Отцах, не только сохранившему, но и преумножившему влияние. Но сейчас Страннику было больно и обидно. Дело, которому он посвятил несколько последних лет, висело на волоске. Он более чем кто бы то ни было видел опасность положения и менее чем кто бы то ни было имел право демонстрировать страх. Нет, — Странник одернул себя, — не страх. Опасение. Страх вызывает оцепенение, опасение позволяет реально оценить противника, дает возможность действовать взвешенно и без суеты.
Он вел машину к музею, где в последнее время проходили неофициальные встречи с маршалом. По его приказу зал был специально дооборудован, и каждый час проверялся на предмет скрытой видеосъемки и аппаратуры прослушивания. Телефон в автомобиле затарахтел. Мало кто из жителей Саракша знал этот номер.
Странник поднял трубку.
— У аппарата.
— Ты уже слышал о вторжении Островной империи? — раздался из наушника взволнованный голос Максима Каммерера.
— Дурацкий вопрос, — Рудольф Сикорски поморщился.
— Да, конечно, но что-то же надо делать. Я готов отправиться туда.
— Зачем, Мак? Ты разбираешься в отражении морских десантов не больше, чем конь в таро. Твой партизанский опыт здесь — слабый помощник. Конечно, пулей тебя убить сложно, радиация альфа- и бета-излучения на тебя практически не действует. Но подошедшие к Белле корабли кидаются снарядами, оставляющими воронки порядка двадцати метров в диаметре. Не спеши уточнять, сможешь ли ты регенерироваться после такого попадания.
— Но ведь нельзя же сидеть сложа руки!
— Игра только началась, а ты предлагаешь сразу заходить с козырей. Пойми, этот мир воюет уже не одну сотню лет. Банальные столкновения из-за ресурсов и жизненного пространства. Даже если мы с тобой добьемся пересылки на Саракш целой группы агентов, хорошо обученных, подготовленных для натурализации в этом мире, мы не сможем решить насущные проблемы этих народов вместо них. Не пытайся закрыть одной грудью все амбразуры. Пользуйся гранатами. Если ты сейчас прекратишь заниматься социальной реформой, Метрополия получит еще одного непревзойденного солдата и даже, вполне может быть, недурственного командира диверсионной группы. Но мы потеряем единственного человека, который знает, куда следует идти, а население страны, на наше счастье, поверившее жизнерадостной улыбке героя-подпольщика, утратит веру в то, что все под контролем. Не торопись, Мак. Все, отбой связи, я уже приехал.
Маршал Тоот ждал, прохаживаясь вдоль макета полушария, пристально рассматривая смятые и изрезанные заливами очертания побережья у Беллы, дальнюю степь, переходившую в заросшие лесами горные кряжи. Чуть в стороне от границ самозваного герцогства, если только можно было всерьез говорить о границе, располагались металлургические заводы. От линии фортов всего лишь день форсированного марша. С боями — дня три, может, неделя. Пока идущие к побережью войска подтянутся и займут позиции, время будет потеряно. Одна надежда, что герцог с его союзниками не захочет начинать активные действия. Тоот еще раз поглядел на металлургический центр Метрополии. Потеря его — невосполнимый удар. Это оружие, броня, мостовые конструкции. Всего не перечислить. Враг, без сомнения, об этом знает. Если сегодняшние бредни о маленьком суверенном герцогстве — лишь операция прикрытия для высадки и полного развертывания войск империи, то, вероятнее всего, следующий удар будет нанесен именно сюда.
Дверь скрипнула Ориен поднял глаза. Долговязый начальник контрразведки быстрым шагом вошел в «переговорную» комнату.
— Вы хотели меня видеть?
— Да, очень хотел.
— Ищете ответ на вопрос, как такое могло случиться?
— Не надо удивлять меня своей проницательностью. Я в ней не сомневаюсь, тем более что сейчас ваша догадка на грани очевидности. Всякому в стране хотелось бы знать, как такое могло произойти.
— Не всякому. Подавляющее большинство сейчас задает себе другой вопрос: почему я родился здесь и сейчас. Но это к делу не относится, — Странник обошел стенд и остановился напротив вогнутой дуги, в центре которой виднелся крошечный городок с древним названием Белла.
— Итак, вторжению есть ряд причин. Экономическая. Здесь, — он указал на внутренний изгиб полумесяца материка, — расположены основные имеющиеся на планете запасы железа, меди, никеля. В сравнении с тем, что имеется в Островной империи, объем здешних месторождений оценивается как 95 к 5. При этом большая часть островного железа уже пущена в ход для строительства и снаряжения огромного флота вторжения. Как я уже говорил, имперцы достигли потрясающих успехов в металлургии, но их закрома пусты. И, значит, железо надо взять там, где оно есть. То есть у нас. Следующий, политический аспект. Государственная система вроде той, что построена на островах, не может долго существовать без врага, понятного всем и каждому, от первого маршала до последнего черпальщика. Так уж исторически сложилось, что Метрополия сама утвердила себя на эту роль.