— Другие не могу — всех на машине не вывезти. — Он повернулся к двери и сдавленно ойкнул: из полутьмы на подростка глядели внимательные, горящие, словно лампы, глаза.
— Дрым? Откуда ты здесь? — бросился к старому другу Тоот.
Упырь склонил голову, искоса поглядывая на Аттайра, словно интересуясь, чего это тому вздумалось задавать нелепый вопрос. В полном молчании он развернулся, намереваясь идти в сторону надзирательской дежурки. Но вдруг уши его, стоящие торчком на макушке, повернулись в сторону выхода. Верхняя губа зверя недобро приподнялась, вслед за этим он скользнул в тень, лег у стены и точно растаял в тускло освещенном коридоре.
— Кто-то идет, — бросил Тоот, — затаись.
— Куда же я…
— Закрой пока дверь.
В этот момент от входа раздался громкий кашель, точно кто-то поперхнулся и теперь не может остановиться.
— На флягу, хлебни, — раздался под сводами коридора резкий повелительный тон герцога Белларина.
Вуд Марг стремительно зашагал по мрачному тоннелю узилища.
— Надзиратель! Где тебя носит?
— Я здесь, ваша светлость, — гимназист выскочил из-за угла, поправляя тужурку сотрудника тюремного ведомства.
— Ты?
— Прошу извинить, мой отец занедужил. С животом беда. Слышите?
Из-за угла раздался стон.
— Как же тебя часовой пропустил?
— Отец попросил.
— Дисциплина! — сквозь зубы бросил Вуд Марг. — Все рядом сядете. Давай, открывай камеру.
— Эту?
— Нет, проклятье, все подряд. Эту, конечно. Открой, а сам проваливай.
— Слушаюсь, ваша светлость. — Лан Касат выполнил приказ.
— Эй, — тихо подманил его караульный. — Ты часового в сортир засунул?
— Куда ж еще? Сам же слышал, как он голос подал.
— Наверни-ка его чем-нибудь для верности, он, кажется, в себя приходит.
Вуд Марг прикрыл за собой дверь.
— Да, неуютно у тебя тут.
— Ты не предоставил мне герцогские покои, — Аттайр скрестил руки на груди.
— Я гляжу, от наручников ты уже освободился.
Тоот пожал плечами.
— Первый курс, дисциплина «выживание», раздел седьмой «побег из плена», пункт второй «освобождение от наручников».
— Спасибо, командир, я помню. Я хорошо помню, потому и приказал тебя качественно сковать, а ты все же освободился.
— Вуд, ты пришел сюда выяснить, справился ли я уже с наручниками?
— Издеваешься? — буркнул предводитель мятежников.
— Не самое удобное место для издевательств. Что случилось, лейтенант? У тебя уши горят. Даже в потемках видно.
Вуд Марг скривился так, будто проглотил сколопендру.
— У меня к тебе вопрос.
— Ко мне? Неожиданно.
— Да, массаракш, к тебе. Ты ж у нас аристократ, опять же предок твой, помнится, с Островной империей воевал.
— Было дело, — подтвердил Аттайр.
— Атр, вот растолкуй мне по старой дружбе. Сходит черноголовый с корабля, несет какую-то штуку вроде копья, но только изукрашенного. Затем размахивается и швыряет его едва ли не в толпу встречающих.
— Кто-то пострадал?
— Нет, он не добросил. Попал в камень, потом с трапа сбежал, точно его кнутом по ляжкам стеганули, копье это в землю вонзил, припал к древку, как к родному, и давай ему что-то нашептывать.
Тоот внимательно поглядел на самозванца:
— Не думаю, чтобы тебе понравилось мое объяснение.
— Ну ты уж сделай милость, расскажи, а я сам решу, нравится или не нравится.
— Судя по всему, тебе посчастливилось увидеть знаменитое копье Ниясу. Это одна из коронационных регалий Островной империи. По слухам, оно принадлежало первому государю, соединившему под своей рукой все острова. Сейчас копье олицетворяет победоносную длань императора. Так что, вонзив копье в землю, твой новый знакомец объявил ее полной собственностью повелителя Островной империи. Первый бросок был неудачен, вот твой черноголовый и вымаливал у императора прощение за оплошность. Если ты напомнишь ему о промахе, навек останешься заклятым врагом.
— Так вот оно что?! — Вуд Марг сжал кулаки. — Имперские земли? Да они что там, совсем разум потеряли? Это мое! — он ударил себя кулаком в грудь. — Мое герцогство!
— Вероятно, метатель копья с тобой не согласится.
— Да он вообще какой-то ублюдок! — герцог сплюнул на пол камеры. — Мы ему, как водится, угощение принесли, добро пожаловать, дорогие союзники, а этот сморчок мимо прошел и только переводчику лопочет; «Для циклон-адмирала лучший дом». Я им говорю: «Отличные покои в ратуше, раньше в них только мэры жили», а он: «Нет». И на замок тычет. Представляешь, на мой замок!
— Это не твой замок.
— Да оставь ты, в самом деле! Сейчас не мой. Но все равно, — герцог Белларин зашагал по камере из угла в угол. — Нет, ну какое быдло! Смотрит, кривится, слова цедит, будто счастьем одаривает. Взять бы его головенку, да об угол дома! Тупила черноголовый! Только-то глазки и блеснули, когда мы ему штиль-лейтенанта принесли, которого ты на пляже взял.
— Вы отдали ему пленника?
— Атр, не забывайся. Это тебе он был пленник, а мне союзник.
— Нет, Вуд, мне он был пленник, а тебе он — смертный приговор.
— Ты соображаешь, что говоришь, командир?
— Отлично соображаю. Сам посуди, куда направлялся штиль-лейтенант флота его императорского величества Ниясу, когда его контузило?
— На встречу в Нигом Барой.
— Замечательно. Твоя бутафорская корона еще не выдавила из головы остатки мозгов. Сам по себе Ниг Бара интересовал его не больше любого другого длиннолицего варвара. Ему, а точнее, его командованию, нужен был пакет, который привез твой недоброй памяти дружок. Как ты сам знаешь, мы захватили обоих, и часть пути полковник Бара, как настоящий мул, тащил лейтенанта на себе. Так что тот наверняка запомнил, что гонец жив и вполне здоров. Так что в ближайшее время будь готов к тому, что любезные союзники затребуют у тебя и гонца, и пакет, который им очень нужен, чтобы стереть тебя с лица земли.
— Проклятье! — Вуд Марг ударил кулаком о кулак. — Я скажу, что ты его убил.
— А пакет съел. Вуд, не глупи. Даже если черноголовые поверят, они тебя сбросят в море, вслед за этим проклятым фельдфебелем. Ты, может, еще не понял, может, тешишь себя какими-то глупыми надеждами, но поверь, его светлость герцог Белларин для Островной империи ничто, пустой звук. Ты можешь быть им полезен лишь как глава оккупационного режима. Так сказать, из своих. Но и в этом случае, лишь до того момента, пока их командующий тебе доверяет. А если кодов не будет — не будет и доверия.
— Да, ты прав, — переставая яриться и как-то вдруг сдуваясь, вздохнул Марг.
— Рад, что ты это понял, Вуд. Я тебе больше скажу. Судя по тому, что бумаги некто мне не известный передавал на эскадру в обход тебя, приговор вашей самозваной светлости уже подписан. Белла захвачена, флот островитян уже стоит на рейде. Кому нужен своенравный офицеришка, возомнивший себя правителем? Еще, чего доброго, бунтовать решит.
Вуд Марг уселся на вмурованную в стену лавку и обхватил голову руками.
— Атр, я осел.
— Не без того.
— Послушай, командир, срочно надо что-то делать. Под моим командованием в Белле около трех тысяч штыков. С примкнувшими и все пять будет. Есть танки, правда, немного.
— Вуд, не горячись. Или гибель бригады Лана Данну тебя ничему не научила? Они перемелют твои штыки и танки в течение часа, а то и меньше. Только на этот раз вместе с Беллой.
— Твоя правда, командир. У тебя есть план?
— Вроде того. Только прежде скажи, кто стоит за всем этим? Кто послал полковника Бару? Кто подкинул тебе мысль захватить побережье Беллы?
— Его зовут Нарти Клосс.
— Нарти Клосс? — брови Тоота удивленно поднялись. — Главный инженер завода излучателей?
— Насчет этого не знаю. Хотя он как-то говорил, что не всегда был техником в офицерском пансионате. Я туда на излечение попал. Нервный срыв. Когда Марча, дружка моего, убило, я горькую запил, а потом с пьяных глаз расстрелял из пулемета колонну хонтийских пленных. Почудилось мне, что они захватывать меня идут. В пансионате с Клоссом познакомился. Он там оборудование ремонтировал, а заодно и свой приборчик испытывал.
— Такой небольшой, надеваешь на пояс, и у тебя на душе тишь, благодать…
— Да, — с удивлением подтвердил Вуд Марг. — Он еще другие испытывал. Они на шее защелкивались…
— Не двигаться, лицом в пол! — в коридоре послышалась какая-то возня, звук падающего тела. Дверь камеры распахнулась. — Ты, руки за голову! Господин полковник, штурмовая группа Вала Граса прибыла в ваше распоряжение.
ГЛАВА 16
С верхней галереи замкового донжона открывался прекрасный вид на Беллу, на прибрежные воды, простирающиеся до затянутого туманом горизонта. Вот уже сотню лет наблюдатели час за часом контролировали в смотровые трубы красноватую морскую гладь, чтобы своевременно подать сигнал о приближении недруга. Позеленевший от времени гулкий колокол помнил еще времена Сагрена Верного, но висел здесь больше для виду. Вместо него сигнал тревоги подавал пронзительный ревун, голос которого был слышен и за горизонтом. Кроме ревуна о новой эпохе свидетельствовала высокая решетчатая стрела антенны, вплоть до сегодняшнего полудня обеспечивавшая осажденным связь с большой землей.
Голоса, доносящиеся сквозь шум помех, для гарнизона были как родник в пустыне. Они не давали пасть духом. Командование восхищалось храбростью защитников Беллы, благодарило за верную службу и просило, заклинало продержаться еще пару дней.
— Войска идут.
Эта фраза была последней, долетевшей из динамиков. Дальше шипение и потрескивание в эфире сменил ровный монотонный гул без всякого намека на связную речь.
— Это с кораблей глушат, — в который раз проверив радиостанцию, с грустью объявил седовласый капитан-связист, один из спасенных от расстрела в ходе удачной вылазки. — Нам их не передавить.
Он в который раз за сегодняшний день вытер платком слезящиеся глаза. Выслушав слова бывшего начальника бригадного узла связи, Юна обвела взглядом штаб. Ей вдруг показалось, что все эти офицеры с нашивками и наградами ждут именно от нее четких распоряжений, чтобы начать выполнять приказ быстро и грамотно, каждый на своем посту. Девушка с надеждой поглядела на профессора Кона, ища у него поддержки. Старый ученый неуютно чувствовал себя среди людей в мундирах и потому сутулился и двигался бочком. Одна рука его то и дело нерешительно сжимала другую, словно хранитель музея ежеминутно силился проснуться и наконец с облегчением обнаружить, что все происходящее на самом деле происходит не с ним, а то и вовсе марево, кошмарный сон.