я совокупными сгустками человеческих душ. Иногда десятки, а иногда и тысячи людских индивидуальностей сливаются в один Дух. Самые мощные из Духов способны творить заново или уничтожать целые миры в той или иной реальности. Тени людей тоже сливаются вместе, образуя Тени Алхиноя. Но Тени есть не только у людей, не только у живых существ, а также и у всех неодушевленных предметов. Это означает, что по ту сторону жизни и смерти, в Алхиное, наша реальность дублируется многократно и полностью, до мельчайших деталей. При этом борьба Теней и Духов является стимулом для движения из мира в мир и дальше – в бесконечность. Однако, согласно моналойским взглядам, любое движение обратимо, таким образом даже из Алхиноя можно возвращаться…
Эта довольно мутная философия начала утомлять Язона, но последняя подробность зацепила за живое, и он перебил Троллькара:
– Погоди, Колдун, в целом все это не очень интересно. Скажи мне только, вот лично ты считаешь Алхиной реальностью или выдумкой?
– Конечно, реальностью! – удивился Троллькар нелепости вопроса. – Я же сам бывал в Алхиное, и – видишь? – я снова здесь.
С точки зрения формальной логики рассуждения Колдуна были вполне стройными, но вместе с тем и абсолютно умозрительными, то есть проверить-то все равно ничего нельзя. В общем, и этого персонажа легко было счесть одним из сумасшедших, точнее самым сумасшедшим среди них. Требовался какой-то ключевой вопрос, чтобы развеять, наконец, все подозрения и тревоги. И Язон попробовал зайти с неожиданной стороны:
– А вот монстры, которые вылезают из расщелин во время извержения вулкана, это кто – Духи или Тени Алхиноя?
– Я не могу ответить на твой вопрос, – проговорил Троллькар с совершенно непонятной интонацией.
То ли он действительно не знал, то ли запрещено ему разглашать, то ли вообще Язон брякнул настолько несусветную глупость, что ее даже комментировать немыслимо.
– Ладно, другой вопрос, – смирился Язон. – Ты сам моналоец?
– С некоторых пор – да. А раньше… Я же говорю, меня звали Олаф Вит. Я был штурманом на огромном линкоре. Наверно, происходили в моей жизни события и до того. Ведь был же я кем-то изначально! Но кто, извини меня, способен забредать мыслью так далеко в прошлое? Да на это никакого мяса и никакого таланта не хватит!
Троллькар помолчал. Очевидно, пытался проникнуть мыслью в недоступные глубины прошлого.
– Кстати, – добавил он, – на талантливых, таких, как я, мясо питакки не действует.
«Мясо питахи, – про себя поправил Язон, транскрибируя слово в привычном испанском варианте. – Вот оно что за мясо, оказывается!»
Конечно, теперь он вспомнил и планету Тортуга и тамошних буканьеров, охотников на быстроногих питах. Язон сам никогда не был на Тортуге, но по рассказам знал, что именно оттуда повела свою долгую историю знаменитая пиратская вольница, обосновавшаяся позднее на Джемейке, а в итоге, после исторического сражения, ушедшая под протекторат Пирра. Абсолютно все питахи, если верить рассказам старого буканьера, были в свое время вывезены с Тортуги некими злобными пришельцами, называвшими себя простеньким словом «кетчеры». Ну и конечно, вспомнил Язон, что фантастически дорогое и вкуснейшее мясо питах обладало именно свойством пробуждать в человеке память, причем не только собственную, но и память предков. Вне всяких сомнений, это было именно то самое мясо. И он уже намеревался спросить, где водятся в настоящий момент эти питакки, когда вдруг понял неожиданно для самого себя: разговор становится ему не интересен. Простой человеческий голод берет верх над любопытством. Очевидно, как раз упоминание вслух о мясе и подействовало на него так сильно. Язон резко сменил тему разговора:
– Скажи, а у вас тут принято по утрам завтракать? Или как?
– Хороший вопрос. Я знаю, что ты голоден, Язон. И непременно угощу тебя фруктами. А чтобы посытнее было, приготовлю еще и мяса.
– Мяса питакки? – решил уточнить Язон.
– Конечно, ведь закон запрещает нам кушать местное зверье.
– Годится, – сказал Язон. – Но тогда я предпочел бы одного мяса. Фруктов не надо.
– Наивный, – грустно улыбнулся Троллькар. – Сейчас это уже не важно. Ты выпил чорум. А еще раньше, наверно, пил местную воду. Я правильно догадался? Так что теперь можешь лопать все что угодно: любые фрукты, овощи, орехи, ягоды. И ничего не бойся.
– Да я вообще-то не из пугливых, – заметил Язон без ложной скромности. – Ты мне скажи: в принципе, чего здесь стоит бояться?
– Скажу. В Окаянном Лесу да и в целом На Моналои следует бояться только одного – безумия. Но думаю, что тебе оно не грозит. Успокойся. Другой вопрос – чего бояться за пределами Моналои.
Троллькар продолжал выражаться какими-то загадками и недосказанностями. У Язона возникало из-за этого дурацкое ощущение, будто он ведет беседу с профессионалом на его излюбленную тему, в то время как сам не понимает элементарного смысла основных терминов. И упорно пытается разобраться во всем, но каждая следующая формулировка лишь еще больше запутывает ситуацию. Для объяснения уже введенных понятий возникают зачем-то все новые и новые странные слова…
А меж тем они перешли в другую комнату, где Троллькар, не переставая говорить, приоткрыл маленькую крышку люка в полу. Оттуда повалил пар, пахнуло холодом, затем глазам Язона предстал прозрачный пакет с обернутым в фольгу мясом. Троллькар развернул его, бросил на противень, предварительно разогретый на дымящихся углях, и прикрыл мятым листом фольги.
«Бред какой-то! – подумал Язон, – в полу настоящий холодильник (или это просто ледник?), а пища готовится как у первобытных людей (или это атомная печка, закамуфлированная под древний очаг?)»
Мясо скворчало, распространяя вкуснейший запах, фрукты, доставаемые из стенного шкафчика, постепенно заполняли стол. А по кружкам Троллькар расплескал все тот же чорум из давешнего бочонка. Завтрак обещал быть приятным и под хорошее настроение Язон придумал еще один серьезный вопрос:
– Откуда ты узнал мое имя?
Троллькар призадумался, как лучше ответить.
– У меня есть связь. Телепатическая связь с Томхетом и Комбинатом Караэли-брук. Они боятся меня и никогда не пустят к себе обратно, но я все про них знаю. Про землетрясение, про ваши корабли, про тебя, Язон. Я же уникум, я в Алхиной и обратно хожу, как из комнаты в комнату в этом храме. Понимаешь? Вот поэтому фэдеры меня и боятся. Калхинбаи и стридеры ломятся ко мне, давя друг друга, а жрецы тщательно охраняют.
Вот когда начался серьезный разговор! Наконец-то этот русобородый Тролль поведал нечто содержательное и важное для дальнейшего.
Язон стал раскручивать именно эту линию, факты сыпались один за другим, и он уже почти добрался до главного, если, конечно, оно было главным, когда за стеной внезапно грянули выстрелы.
Троллькар не испугался, только устало поморщился как от привычной и смертельно надоевшей зубной боли. Он открыл еще один люк и полез под пол. Очевидно, те самые калхинбаи и стридеры опять чего-то не поделили. Приходилось принимать меры для самообороны.
Троллькар извлек на поверхность жутковатого вида тяжелую конструкцию, посверкивающую синеватым металлом. Антеннки, трубочки и пружинки торчали во все стороны от широкого чуть загнутого ствола – то ли какое-то чудовищное оружие, то ли просто незнакомый прибор.
Стрельба на улице явно приближалась и становилась гуще. Хорошо, что Язон уже успел поесть.
– Да! А где мое оружие? – вспомнил он вдруг.
– Не знаю, – ответил Троллькар. – Жрецы захватили тебя уже в таком виде, без всякого оружия, они не отняли у тебя ни одной вещи. Жрецы – это же не воры. Но ты не бойся, – решил он добавить для спокойствия, – тебе не понадобится оружие.
Язон позволил себе усомниться в последнем тезисе, о чем и собирался поведать вслух, но тут что-то тяжелое сотрясло все здание деревянного Храма, и уже в следующий момент бревна вспыхнули со всех сторон одновременно, словно политые керосином.
– Наружу! – крикнул Язон, заметив искреннюю растерянность на лице бывалого Троллькара и почувствовав, что теперь настало время командовать именно ему, Язону. – Наружу, Колдун! В два счета сгорит твоя конура вместе со всей этой вашей богодельней, а я еще пожить хочу.
И они оба ринулись к выходу, занавешенному рогожами.
Глава семнадцатая
Они выскочили на поляну и сразу залегли, благо было куда. Оружие по храму Духов и Теней Алхиноя применяли серьезное. Помимо горючей гадости типа напалма, повергшей в адское пламя весь высокий деревянный конус, поляна оказалась обстреляна еще и какими-то снарядами, наделавшими глубоких воронок. В одном месте получилась даже не воронка, а целая траншея с оплавленными и еще слегка дымившимися краями. В нее-то и запрыгнул Язон, увлекая за собой Троллькара, потому что битву с участием непонятно каких сил считать законченной представлялось несколько рановато. Свист, треск, вспышки, разрывы не прекращались ни на минуту, вот только людей почти не было видно. Лишь вдалеке меж деревьев метались иногда зыбкие фигуры, но даже цвет их одежды и этническую принадлежность, то есть степень облысения различить практически не удавалось.
– Кто это? – спросил Язон, когда они оба наконец, почувствовали себя в относительной безопасности.
– Вот чертовщина! – не отвечая на вопрос, проворчал Троллькар. – Такого даже я не припомню.
И пока правой рукой он колдовал над своей загадочной пушкой, левая рефлекторно оглаживала стекловидный валик, образовавшийся по краю глубокого окопа. Троллькар уважительно покачал головой:
– Такие следы оставляет бронебойный аннигилятор третьего поколения. Существуют, конечно, специальные устройства, позволяющие энергозаряду прошивать атмосферу по баллистической кривой, но скорее всего лупили они все-таки сверху, возможно, даже из космоса…
«Э-э! – подумал Язон, – да этот экс-штурман Олаф Вит в какой-то из своих прежних жизней был, вероятно, еще и артиллеристом на звездном крейсере».