Все согласились с юным пиррянином. И дальнейший подъем прошел в полном молчании.
Язон вышел на связь с Ресом и попросил подготовить реанимационный комплекс. Подъем длился двадцать минут, но они показались вечностью. Пирряне умели принимать смерть с достоинством, но они вовсе не были черствыми. Они знали цену смерти. И дрались за каждую человеческую жизнь. Им было особенно тяжело думать, что в эти двадцать минут они, возможно, поднимают на поверхность планеты не молодую, красивую и талантливую Миди, а лишь ее мертвое тело. Пирряне уже успели привязаться к ней.
А Язон непрерывно прокручивал в памяти свой последний разговор с Миди там наверху, когда он очень-очень не хотел брать ее в эту экспедицию, и теперь ругал себя на чем свет стоит, за то что не сумел убедить никого в правильности такого решения.
Мета продумывала до мелочей, как с минимальными затратами времени и с наименьшим риском для пострадавшей перегрузить ее в скафандре на супербот, а затем на крейсер.
И наконец, Арчи Стовер не думал ни о чем. Когда он вспоминал после эти кошмарные двадцать минут, ему казалось, что его просто не было в обитаемой вселенной, он был где-то еще, а его место занимал полный кретин, разучившийся думать и безграмотно молившийся одновременно всем богам, в которых не верил и верить не умел. Когда же Арчи, еще на суперботе снял свой скафандр, волосы его оказались не пепельно-серенькими, как обычно, а почти белоснежными, словно ледяная шапка вулкана Гругугужу-фай.
А Миди встретили пиррянские медики со страшным криком: «Тело не распаковывать!» и увезли на пневмокаталке в полное распоряжение Бруччо, к которому уже спешил на помощь вызванный с «Арго» Тека.
Глава третья
Миди осталась жива. Но привести ее в сознание обычными средствами, доступными пиррянской медицине, не удалось. Даже к концу дня. Тека, считавшийся лучшим специалистом планеты, констатировал серьезное и глубокое поражение головного мозга, приведшее к коматозному состоянию. Парадокс заключался в том, что никаких изменений физиологического плана у Миди не произошло, но эффект был почти таким же, как при обширном инсульте.
– К сожалению, – сказал Тека, беседуя с Язоном тет-а-тет, – я не силен в той области современной науки, которая занимается вплотную экстрасенсорикой и телепатической связью, но факт налицо. Миди сделалась жертвой ментального взрыва, возможно, даже направленного ментального удара.
– То есть ты хочешь сказать, что черные шары, живущие под землей агрессивны, и потому опасны и для остальных тоже, – решил уточнить Язон. – Стоит объявить такое всем, и общее однозначное решение не замедлит родиться.
– Я этого не говорил, – осторожно возразил Тека. – Мы слишком мало знаем о существах или устройствах, именуемых высокотемпературными монстрами, а тем более об их черных шарах. Рановато сейчас делать окончательные выводы. Поверь, как истинный пиррянин, я бы не стал жалеть какой-то там природный феномен, угрожай он хоть чуточку жизням моих друзей.
Тека вздохнул и задумчиво поскреб гладко выбритый подбородок.
– Но в том-то и беда, – продолжил он, – что тотальное уничтожение, за которое, вне всяких сомнений, проголосует большинство, вряд ли возможно. Я уже посоветовался об этом с Бруччо и Керком. Пресловутый воздушный пузырь в магме, слишком уж напомнил нам всем Эпицентр Мира Смерти. Думаю, никто еще не забыл, к чему привел взрыв ядерной бомбы в той пещере.
– Это очень мило, – улыбнулся Язон, – что по ходу многолетнего спора мы как бы поменялись позициями. Но именно, что как бы. Я ведь никогда не призывал и сейчас не призываю к уничтожению кого-либо и даже чего-либо неизвестного и нового. Я просто научен горьким опытом истории, суть которого в том, что история ничему не учит. Людям свойственно наступить много раз на одни и те же грабли.
Тека посмотрел на него странно, и Язон, понял, что пиррянский врач никогда в жизни граблей не видел. Одно слово – горожанин.
– Спроси у Реса, он объяснит тебе, что это такое.
– Спрошу, – пообещал Тека. – А сейчас, Язон, подойди, пожалуйста, к Миди. У тебя же был с нею телепатический контакт. Может, сумеешь помочь.
Язон еще ни разу в жизни не пытался вступить в телепатический контакт с человеком, находящимся в коме. Но почему бы и не попытаться? Помочь-то он вряд ли поможет, но вдруг удастся поставить диагноз поточнее…
Миди совсем не изменилась внешне, может быть только стала чуточку бледнее. Глаза закрыты, дышит тихонько – нормальный спокойный сон. Вот только бы еще очнуться от него! Язон тоже опустил веки и попытался сосредоточиться.
Чудно было сравнивать этот почти трагический момент с игрою в кости или в рулетку, но он вспоминал именно те эпизода, когда подкатывал максимум вдохновения и всесильный мозг заставлял остановиться блестящий металлический шарик или маленькие кубики из прозрачного пластика. И… получилось.
Он даже, слегка потеряв равновесие, судорожно вцепился пальцами в спинку кровати. Мир покачнулся и Язон увидел недавний эпизод в недрах планеты не своими глазами, а глазами Миди.
Она была предельно открыта в тот момент для любых сигналов, она чувствовала опасность, страх мешал ей, но предвкушение важного открытия оказалось сильнее. Черные шары были на порядок умнее монстров, и на три порядка активнее телепатически. С ними было интересно общаться. Но шар, который полетел к ним навстречу, сосредотачивал в себе все больше и больше злобы и раздражения. Она изо всех сил посылала в его сторону импульсы доброжелательности, но тот не чувствовал почему-то. Не чувствовал! Словно был настроен на совсем другую волну. Это было обидно, до безумия обидно. А она открывалась все сильнее, расширяя диапазон трансляции и приема сигналов. И кажется, уже зацепила каким-то краешком постоянно растущую сферу восприятия чужака. Однако друзья требовали от нее ответа. Немедленного. И ответ мог быть только честным. Она не могла в тот момент хитрить. Больше того, даже рассуждать логически не могла, она была сплошным сгустком эмоций. И Миди сказала им о ненависти, но не успела сказать о доброте…
Потом Язону вновь стало больно. Даже еще больнее, чем там, под землей. Он снова пережил страшный взрыв в результате которого вся накопившаяся против пиррян злоба ударила в единственное открытое и незащищенное место – в мозг Миди. Привычка ставить ментальную защиту в подобных случаях, спасла Язона от серьезного телепатического удара. Миди либо не владела этим умением, либо просто не успела ничего сделать.
Язон вытер пот со лба и вкратце пересказал Теке все, что сумел понять.
– Я думаю, что ей теперь поможет только очень сильный экстрасенс, – таков был вывод Язона.
– Долли Сейн? – спросил Тека.
– Например, Долли Сейн. Но еще лучше – тот, кого сейчас ищет Долли Сейн.
– Тогда нужно скорее выходить на связь с этой девушкой!
– Почему скорее? – поинтересовался Язон. – Ты можешь сказать мне как врач и честно: мы что, действительно теряем ее?
– Думаю, что пока нет, насколько я могу судить о ее теперешнем состоянии, – взвешивая каждое слово, – начал рассуждать Тека. – Некроза тканей не отмечено, никаких других прогрессирующих негативных явлений тоже…
– Тогда дай мне время хотя бы до утра. Я должен подумать, как и с кем выходить на связь. Видишь ли, Тека, мы не у себя дома, и для начала я должен выйти на связь с Крумелуром. Что-то он надолго пропал.
– Хорошо, Язон, – согласился Тека. – А общий сбор объявим утром?
– Думаю, да. Ночью у меня просто не будет сил проводить совещание.
Он резко развернулся и вышел в кольцевой коридор. У дверей стоял Арчи с безмолвным вопросом на лице.
– Мы ее спасем. Обязательно спасем. Я обещаю. А тебе пока не стоит туда ходить.
Арчи как-то рассеянно покивал, и, не говоря ни слова, зашагал к себе в каюту.
«Вряд ли в ближайшие дни он сможет быть полезен для дела», – с грустью подумал Язон.
Крумелур прилетел лично среди ночи и даже Свампа с собою притащил. В качестве врача. Но от услуг последнего Язон вежливо отказался, не вдаваясь в подробности тяжелого состояния Миди.
Пришлось, разумеется, в мельчайших подробностях изложить фэдерам весь ход живо интересовавшей их операции «Погружение в преисподнюю». Оба совладельца планеты Моналои крепко задумались.
– Что скажите, господа? – поинтересовался Язон, уставший от их глубокомысленного молчания. – Уж не наркотики ли тоже добывают ваши подземные братья на своих раскаленных плантациях? А когда дозы на всех не хватает, и у них начинается ломка, ребята лезут наверх. Ну, и ведут себя здесь несколько неадекватно. Неплохая концепция? А?
При всей легковесности выдвинутых предположений, задуматься стоило и над такой версией. Фэдеры и задумались. Медленно переваривая сказанное, они снова молчали. Потом Свамп произнес:
– Вы дадите нам запись для более детального изучения?
Язон кивнул.
– Спасибо, – поблагодарил Свамп. – А сейчас я бы не стал торопиться с выводами.
Язон уже привык к моналойскому тугодумству. И он не ждал от того же Свампа интересных гипотез или серьезной помощи в исследованиях. Во всем, что касалось науки, Арчи легко и уверенно опережал местных умельцев. Беседуя же сейчас с фэдерами, Язон мечтал лишь об одном: поймать их на вранье и заставить проболтаться, то есть выудить еще хоть кусочек скрываемой информация. Пока не удавалось. Тем более что Свамп вдруг сам перехватил инициативу:
– А вам не удалось выяснить, что именно собирали под землей эти несчастные?
– Ну, – сказал Язон, – образчика породы для испытаний у нас пока нет, а вот по данным спектрального анализа – это сера в чистом виде. То есть, надо полагать, некая не известная нам до сих пор аллотропная модификация серы. При тамошних температурах и давлениях образуются, очевидно, сверхпрочные кристаллы. Ну, вроде как алмаз из графита.
– Серные алмаза, – задумчиво проговорил Свамп.
– Мы предложили термин «алмазная сера», – сказал Язон. – По-моему, красивее.