В общем, день и час, наконец, настал. И они стартовали. Сорок один человек, вместо ста сорока. Как только выскочили в кривопространство, и пути назад уже не стало, сразу выяснилось много интересных подробностей. Например, оказалось, что команда подчиняется не Томасу, и не капитану Зоннеру, а почему-то штурману Ре, а также его ближайшему другу Паоло Фермо со Скоглио, и еще, что уж было совсем странно, врачу экспедиции Свампу. А самым главным, во всяком случае самым заметным начальником сделался так называемый руководитель службы внутренней безопасности некто Крумелур. Затем Томас попытался понять, какой выбран маршрут и в какой точке предполагается выход из кривопространства. Тут-то и пришлось всем бросать карты на стол.
Корабль летел в режиме случайного поиска с предполагаемым ступенчатым выходом из джамп-режима, иными словами, в режиме отрыва от хвоста. О чужих галактиках и иной вселенной никто и речи не заводил. Изменить программу, заданную компьютеру, оказывалось уже принципиально невозможным.
И осознав это все, Томас наконец попытался выкинуть из головы научно-технические проблемы, чтобы обратить свой взор на социально-бытовые и морально-этические. Тут-то весь ужас произошедшего и обрушился на него, как неподъёмная тяжесть двадцатикратной перегрузки.
Сбывалось-таки предсказание мага Трунскабея. Его обманули. И обманули самым жестоким образом.
Черные деньги с Кассилии были, как выяснилось, запущены в дело специально, чтобы в итоге раздуть скандал и отвлечь внимание полиции и общественности от главных «виновников торжества». А крестным отцом межпланетной мафии и главным наркобароном оказался скромный штурман со Скоглио старый добрый Ре. Вот, собственно, и все.
Конкретных планов вся эта банда пока еще не имела. Да и вообще, в ней находилось пока слишком много случайных людей. Ступенчатый выход из кривопространства в режиме хаотичного поиска – дело не быстрое. На то, чтобы знакомиться друг с другом и намечать дальние цели, у команды из сорока человек было, как минимум, недели две, а возможно, и месяц. Началось все, конечно, с перестрелок. Двое раненых, трое убитых. Потом стало поспокойнее. Особенно после того, как зарезали выявленного почти случайно агента Специального Корпуса, пытавшегося выходить на связь со всеми планетами подряд. Как будто он не знал безумец, что в режиме хаотичного поиска никакая связь не работает, даже остро-направленные пси-сигналы не проходят.
В общем, решил на каком-то этапе Томас, с волками жить – по волчьи выть. Это поняли практически все, и довольно скоро. Мирные парни из экипажа «Сегера» все равно ничего не могли противопоставить профессионально натасканным бандитам с трех планет. Только одна еще, пожалуй, примечательная история произошла. По совершенно непонятной причине умер вдруг старейший из наркобаронов с Сигтуны. И Томас, воспользовавшись случаем, поспешил объявить: «Это я убил». Слухи о его невеселой судьбе уже давно бродили по всей полярной зоне Галактики, а не только по Сигтуне. Бандиты насторожились. Даже напряглись. Суеверия во все времена были свойственны преступной среде. И тогда Томас произнес свою историческую фразу: «Я вас всех убью, всех до единого, ради того, чтоб осчастливить человечество».
Вот тогда его и прозвали Энвисом – за это неистовое стремление к своей безумной цели – все-таки осчастливить человечество, хоть оно и не достойно счастья.
Представители человечества, которых Томасу Кронгирду и его новым друзьям довелось повстречать на Моналои, явно не заслуживали не только всеобъемлющего счастья на ином уровне отношений с природой, но и мало-мальски цивилизованного образа жизни. Убогие наркоманы, живущие от дозы до дозы и радующиеся этому каждый день, как нормальные люди радуются солнцу, дождю и весенней листве на деревьях, повергли Томаса, нет, теперь уже Энвиса в такую тоску, от которой он не сумел избавиться уже никогда. На Моналои он вдруг перестал мечтать о других галактиках и другой вселенной. Зачем это все? Люди останутся людьми где угодно и когда угодно. Абсолютно неисправимый вид животного. А тут еще начался повальный переход бандитов в наркоманы. И сразу несколько трагических смертей подряд…
– Ну, а дальнейшая история уже хорошо известна тебе, – подытожил Олаф.
Было это не совсем так, и Язон только размышлял, о чем бы спросить прежде всего.
– Ну, хорошо. Так люди рядом с Энвисом действительно умирали по непонятным причинам, или?.. – таким получился первый вопрос.
– Я не могу сказать с уверенностью, а вот Свамп, например считает, что Энвис, безусловно, был колдуном. Но Свамп, последнее время сильно подвинулся от науки в сторону мистики. Правда, и предельно трезвомыслящий Крумелур всю жизнь побаивался Энвиса. Не знаю… Факт остается фактом. От первоначального состава команды – сорока человек – как я уже говорил, в живых осталось сегодня лишь восемь. С одной стороны это может говорить о многом, а с другой… У нас ведь и работа такая. На войне, как на войне.
– Но погоди, – не унимался Язон. – Слишком много неясностей. Ведь Энвис действительно попал к кетчерам. Неужели представители высшей расы не сумели разобраться в его странностях?
– Они-то наверняка сумели, – вздохнул Олаф. – Но кто же нам об этом расскажет? Про кетчеров вообще разговор особый.
– Ты что-то знаешь о них? – осторожно поинтересовался Язон.
– Очень мало. Намного меньше, чем хотелось бы, и в основном, со слов Энвиса.
Язон почувствовал какую-то глубоко запрятанную неискренность в этих словах, но не стал допытываться, а просто спросил:
– Ну и как же Энвиса угораздило попасть к кетчерам?
– А очень просто. У нас было правило. На «Сегере» никуда не летать поодиночке. «Сегер» – корабль общий, и только для общих целей предназначен. Но об общих целях чем дальше, тем труднее было договариваться, и все, конечно, мотались в разные части Галактики – кто на чем. Фальк с командой головорезов на огромных крейсерах и линкорах. Олидиг – на гигантских грузовиках, с забитыми доверху товаром не только трюмами, но и каютами – от жадности. Крумелур – на самых быстрых в мире «невидимках» – по своим дипломатическим делам. Свамп – (иногда) на хитрых исследовательских кораблях, разработанных еще Фермо на Скоглио и усовершенствованных тем же Энвисом. А сам Энвис как раз никуда и не летал. Все выжидал какого-то момента. Пока однажды, никого не предупредив, точнее даже наоборот – усыпив общую бдительность, не исчез вместе с «Сегером».
Все были уверены, что он решил наконец-то осуществить свою мечту. Сжалился над нами – убивать не стал, да и упилил в другую вселенную. Если, конечно, «Сегер» был реально способен прорваться туда с одним единственным человеком на борту. В любом случае, никто не ждал возвращения этого чудака. Многие даже радовались. Флот у нас был уже большой к тому времени, прожили бы и без «Сегера». Не столько ведь это было рабочее судно, сколько некий талисман. Да ну и бог с ним – не маленькие уже, в сказки-то верить.
Но Энвис неожиданно вернулся.
Не так уж много и времени прошло. Впрочем, кто его знает, сколько нужно времени для путешествия в другую вселенную? Может, вообще нисколько? Может, еще и тебе в придачу времени дадут, в смысле того, что в прошлое забросит после этого? Энвис ничего не рассказал нам: где был, что видел, с кем познакомился. И раньше-то слыл чудаком, а тут и вовсе стал замкнутым, нелюдимым. Спасибо, хоть не отказывался теперь гонять грузовики к ближайшим звездным системам. В этих походах и выяснилось, что он готов не только водить корабли и торговать. Энвис сделался вдруг необыкновенно жестоким. Охотно участвовал в разборках, самолично расстреливал непокорных, пытал обманщиков, вышибая из них правду о спрятанных деньгах. Авторитет его в уголовном мире стремительно рос, тем более, что злобе Энвиса традиционно приписывали мистическое значение.
А еще существовало у нас правило: когда все фэдеры вдруг одновременно решали разлететься по делам, одного обязательно оставляют. Энвису далеко не сразу доверили роль дежурного – побаивались. И не напрасно.
Кажется, эта была третья по счету дежурная вахта Энвиса после его возвращения на Моналои неизвестно откуда. И оставили-то его меньше чем на сутки, часов на двадцать, но хватило вполне, мало никому не показалось… Случился страшнейший ураган – с перевернутыми машинами, с деревьями, вырванными с корнем, с огромными материальными и людскими потерями. Энвис руководил, конечно, спасателями, затем – восстановительными работами, отдавал какие-то распоряжения военным, но все это вяло, равнодушно, что называется, засыпая на ходу. Ребята потом в записи посмотрели, как он вел себя во время бедствия, и прямо спросили – у нас же ребята простые все, как ядерный реактор, – вот и спросили:
«Ты сам устроил этот ураган?»
Энвис ничего не ответил, просто собрался быстро и улетел, нет, не на «Сегере». На простеньком катере со скромным движком и совсем хилым вооружением. Вот после этого его уж точно никто назад не ждал. Но бедолага опять вернулся. Да еще на диковинном звездолете в форме улитки, все трюмы которого были забиты невольниками с разных планет. Посадил корабль в Томхете, загнал в свободный ремонтный ангар, рабов отгрузил по описи Олидигу, который в то время кадрами заведовал, а потом вышел к народу и объявил:
«Вот это будет только мой звездолет, братишки! Вам он никогда не достанется. „Сегером“ теперь можете подавиться. А я, как только освою полностью корабль кетчеров, сразу стану непобедим. Не будет мне равных во вселенной. Дайте только срок».
Олаф замолчал, вспоминая что-то и давая понять, что добрался до очень важного момента в истории Энвиса. Потом счел нужным пояснить:
– Я в то время уже ушел из фэдеров. Я же не занимался работорговлей, и все это узнал, уже сидя в лесу. Ну, а ребята реагировали по-разному.
То что братишка Энвис с ума сошел, это все сразу поняли, а вот сам звездолет-улитка заинтриговал многих. Неужели и вправду кетчерский? Откуда такой? Давить на Энвиса лишними вопросами бесполезно было. Если и расскажет – так только добровольно. Но некоторые понять этого не хотели, задергались, засуетились. Многие пробовали в «улитку» самостоятельно пробраться. И кое-кому – Свампу, например, или Крумелуру – даже удалось, но об этом скорее стоило пожалеть, чем радоваться. Звездолет оказался абсолютно неуправляем и по-настоящему страшен в своей непознаваемости. Нево