Ну, конечно, флибустьер не мог рассуждать иначе. А Язон и не подумал о таком очевидном варианте. Что же теперь ответить? А отвечать надо быстро.
– Генри, но ведь вуду советовал избавиться от ведьмы, чтоб не было беды. Как то нехорошо с такого дела пытаться еще и денег получить…
– Деньги хорошо получать с любого дела, – жестко произнес Морган, и Язон понял, что дальнейшая дискуссия на эту тему бесполезна.
А Моргана уже понесло.
– Девочка, – спрашивал он у Долли, – сколько миллионов кредитов готов будет отвалить за тебя твой папуля? Сколько ты стоишь, девочка?
И надо отдать должное юной зеленоглазой ведьме, она сумела взять себя в руки. Месяц тяжелых испытаний не прошел для нее даром. Она повзрослела и духовно закалилась от общения с людьми, у которых жестокость считалась не пороком, а доблестью.
– Я думаю, что об этом надо говорить с моим отцом. Лично меня устроит любая сумма.
– А вот меня – не любая! – продолжал хохмить Морган. – Этот Рональд Сейн – богатая сволочь. Что ты скажешь, Язон, если мы начнем торговаться с трех миллиардов, а согласимся в итоге на один. Учти, половина – твоя.
Морган откровенно нарывался на скандал, на драку, ждал девичьих слез, криков, безумных поступков. Зачем? Наверно, предполагал Язон, необходимость подчиниться воле неведомых богов или пусть даже собственному внутреннему голосу, была крайне неприятна Моргану. Главарь флибустьеров не привык подчиняться никому. Оттого и сделался раздраженным, оттого и пытался отыграться на мелочах, раз уж не в силах он изменить главного. Язон и Долли сдерживались из последних сил, подпитывая друг друга телепатическими импульсами. Сейчас уже от Язона требовался достойный ответ. Не спорить надо было, а просто осадить зарвавшегося пирата.
– Генри, когда просишь выкуп в обмен на заложников, торговаться нельзя, – начал он спокойно и рассудительно. – Это просто мелко и глупо. В твоих руках жизнь человека, для кого-то бесценная. Поэтому ты сам называешь цену и стоишь на ней до последнего. Увлекаться большими числами тоже нельзя. Чем неподъемнее требование, тем выше вероятность, что с той стороны пришлют не деньги, а бомбу замедленного действия или группу захвата, составленную из роботов невидимок. Рекомендую просить не больше полумиллиарда. Считай, что я отказываюсь от своей доли во имя общего успеха дела.
– Э, Язон, да ты наверно, занимался терроризмом! – с уважением воскликнул Морган.
– Да, Генри, и не таким мелким, на какой ты меня сейчас подбиваешь. Поэтому мое единственное условие будет таким: переговоры веду только я. Надеюсь, ты, наконец, понял, насколько я старше и опытнее.
Морган промолчал. Потом отвернулся к иллюминатору и стал молча смотреть на звезды. А среди них уже отсвечивал матовым блеском пока еще маленький, но стремительно приближавшийся сигараообразный корпус «Конкистадора».
В своей каюте Язон первым делом вынул пробку из бочонка и аккуратно налил в два стакана темного душистого бренди – себе и Мете.
– Выпьем, родная, за нашу девочку. Можешь считать, что она уже спасена. Завтра утром мы будем на орбите Зунбара.
Долли стояла рядом и удивленно хлопала своими зелеными глазищами.
– А как же папа… деньги… а если полиция?.. – она окончательно смешалась и замолчала.
– Переговоры буду вести я, – сказал Язон, кладя руку на ее худенькое плечо. – Какие языки знает твой папа?
– Эсперанто, английский, датский, – начала вспоминать Долли.
– А что-нибудь более редкое?
– Сейчас, сейчас… Во! Польский.
– С польским у меня плоховато, – вздохнул Язон.
– А греческий? – предложила Долли. – Он немножко умеет по-гречески.
– Годится, – улыбнулся Язон, – я тоже немножко. Попробуем конспиративно поговорить по-гречески. Две-три фразы, больше не надо. Больше даже нельзя – подозрения вызовешь. Ну, ладно, не беспокойся, Долли, все будет хорошо.
От Одемиры до Зунбара – один ночной перелет на средней межпланетной скорости. Можно и быстрее долететь, но Морган не торопился. Перед ответственной операцией ему хотелось выспаться, и он даже тяготение на корабле уменьшил с двух с половиной до полутора единиц. И это было замечательно: Долли к концу третьего дня безумно устала от перегрузок, а ей тоже не мешало быть в форме на утро. Робс по молодости лет на сон не жаловался, а истинная королева перегрузок Мета, как казалось Язону, могла спать сном младенца хоть при двадцати g.
И только сам Язон не сомкнул глаз в эту ночь. Он писал длинное и очень подробное письмо Рональду Сейну. Он должен был объяснить все до мелочей и убедить преуспевающего зунбарского бизнесмена в исключительной важности своей просьбы. Оттого, насколько удачным получится это письмо, зависело теперь слишком многое. Да, конечно, Язон искренне радовался, что отец и дочь вновь обретут друг друга, но не это было сейчас главным. В конце концов может девчонка и на Пирр слетать. Глядишь, ей там и понравится. А уж Робс-то точно не заскучает. И папа на Зунбаре легко переживет еще месяц разлуки с любимой Долли. Однако шанс, который предоставлялся Язону сейчас благодаря стечению обстоятельств, был так заманчив, что ради него стоило рискнуть.
Он никому, даже Мете, не рассказал о своей новой идее, зародившейся по дороге на Одемиру и обратно. Пусть все узнают об этом после, когда самые ужасные треволнения останутся позади. Ведь на самом-то деле он вовсе не был уверен в удачном исходе утренней операции.
Рассчитывать на здравомыслие Сейна лишь потому, что его фамилия именно так переводится со староанглийского?[3] Рассчитывать на невмешательство полиции, начальники которой даже на самых цивилизованных планетах оказываются зачастую непроходимо тупыми? Рассчитывать на последовательность и логику в поведении Моргана, становящегося иной раз непредсказуемым, просто бешеным и кровожадным? Ни на что подобное рассчитывать было нельзя. А значит на любом этапе на смену переговорам могла прийти беспорядочная стрельба. Почему же он все-таки решился на это? Интуиция? Наверно, интуиция подсказала что-то. Но главное – неистребимый азарт игрока брал в нем верх над скучными доводами рассудка.
Глава 6
На Зунбар отправили Эдди Хука. У него оказалось самое подходящие для тамошних властей удостоверение личности – чистый, без всяких подозрительных виз галактический паспорт, выданный совсем недавно Лигой Миров на имя Турнуда Мориго. Лазерный идентификатор внешности под прозрачным пластиком документа был перенастроен на страшную рожу Хука лучшим специалистом по фальшивкам, какого только можно было найти на Радоме. А там, разумеется, промышляли и этим. Как уже знал Язон, для радомцев не существовало запретов ни на что.
Но Эдди полетел еще и потому, что был одним из самых смышленых флибустьеров, а ведь задача перед пиратским эмиссаром стояла нетривиальная: разыскать Рональда Сейна, обрисовать ему ситуацию, встретиться один на один, убедить в бессмысленности силовых вариантов и пригласить на личном транспорте посетить «Конкистадор», с тем чтобы совершить обмен по всем правилам. Сложностей могло возникнуть сколько угодно, и хотя Эдди имел возможность в любой момент выйти на связь с кораблем, он все-таки должен был и сам соображать неплохо.
Язон предлагал вообще никого не делегировать на планету, а найти Сейна просто по радио и сразу вступать с ним в переговоры без всяких предварительных угроз и мер предосторожности. Морган этот вариант отверг. Он вполне резонно не хотел верить, что человек способен просто из благодарности отдать полмиллиарда даже за самую любимую дочку. Существовал по его мнению, лишь один серьезный вариант – примитивное вымогательство под страхом убийства. Что ж, наверно, Морган был прав.
Инструктировали Хука вдвоем: Генри выражал мысль, а Язон оттачивал формулировки. Но главным оставалось все то же – шокировать Рональда Сейна признанием, что это именно они порешили всю его семью и держать клиента в постоянном страхе перед смертью единственной оставшейся в живых дочери.
Эдди Хук с этого и начал, когда повстречал бизнесмена на берегу пустынного залива, где из воды торчали странные ржавые остовы брошенных и затонувших рыбацких катеров.
– Имейте ввиду, Рональд, если вы кого-то привели с собою, попытаетесь давить на меня или просто задержать, и соответственно, я не вернусь в обозначенное время на свой корабль, предмет наших с вами переговоров просто перестанет существовать. Мой хозяин очень жесткий человек в этом смысле. Ему, конечно, нужны деньги, очень нужны, но неуважения к себе он не потерпит. И еще учтите: о моей жизни он ни на секунду не задумается. Встречный шантаж бесполезен. В общем, у вас есть только один способ помочь дочери – беспрекословно выполнять наши требования.
Сейн слушал, не комментируя, а если кто и приехал с ним вместе, то эти люди отсиживались в тени.
– В обмен за девчонку мы требуем от вас пятьсот миллионов кредитов. Понимая, что собрать такую сумму наличными непросто, мы даем вам сроку тридцать часов. Кажется, это как раз сутки на Зунбаре. И последнее: вы можете предложить нам вместо денег ценные бумаги на предъявителя – у нас есть человек, который в них разбирается, – а также любые другие ликвидные и достаточно компактные товары: металлы, камни, сильные яды или наркотики… Вы ведь, кажется, фармацевт?
– Я вас понял, господин Мориго, – проговорил Сейн с предельным спокойствием, будто проводил обычную деловую беседу. – Оставьте мне ваши координаты для связи.
– Безусловно, я оставлю их вам, только будет намного лучше, если вы свяжетесь с нами уже из космоса и с деньгами на борту, чтобы мы могли видеть, что вместе с вами не летит целая эскадра. Умоляю вас, отправляйтесь в одиночку, ну в крайнем случае возьмите с собою одного пилота, если положение не позволяет вам садиться за штурвал самому.
– Я вас понял, господин Мориго, – еще раз повторил Сейн, – давайте координаты.
Этот разговор на берегу Язон прослушал потом в записи и не мог не восхититься хладнокровием и житейской мудростью в общем-то довольно молодого человека. Впрочем, какой еще отец мог быть у такой замечательной девчонки?