С тех пор как Уолтер Липпман [Lippman W., 1922] ввел в оборот термин «стереотип» (stereotype), исследователи обращали внимание на практичность применения стереотипов в процессе упрощенного формирования наших представлений о сложной социальной среде. (Вначале слово стереотип было типографским термином и означало монолитную копию печатной формы, отлитой с матрицы, полученной с первоначального набора – клише, гравюры.) Липпман использовал это слово для описания характерной для большинства людей привычки думать о ком-то или о чем-то сходным образом, отталкиваясь от некой общей черты, присущей каждому представителю данного множества. По его словам, в голове каждого человека «имеются картинки» внешнего мира, некие символические модели, посредством которых люди пытаются упростить сложную и запутанную информацию о внешнем мире. Липпман весьма точно схватил природу стереотипов: «…мы выделяем, выхватываем то, что наша культура уже определила для нас, и мы проявляем тенденцию воспринимать то, что нами выбрано, в форме, стереотипизированной для нас нашей культурой» [Lippman W., P. 55]. Иными словами, именно стереотипы, по его мнению, подсказывают, какую информацию воспринимать, а какую игнорировать. Стремление подтверждать уже существующие стереотипы, обращая внимание на согласующуюся с ними информацию и игнорируя идущую вразрез с ними, как и отмеченный Липпманом факт принципиальной культурной детерминированности стереотипов, многократно подтверждались научными исследованиями [одной из последних работ является Triandis H. C., 1994].
Однако на протяжении десятилетий стереотипы выступали как негативно маркированное понятие, проявление иррационалистического способа познания, деформирующего восприятие прежде всего социальных групп. Особое значение для негативного отношения к стереотипам имела знаменитая работа Т. Адорно и соавторов «Авторитарная личность» [Adorno T. et al., 1950], в которой именно стереотипы выступали в качестве основы ригидного поведения людей, склонных к фашизму и антисемитизму. И поныне сохраняется отношение к стереотипизации как проявлению морального дефекта личности [Jones J. M., 1997].
Однако основным является все же стремление исследователей изучать процессы стереотипизации как нормальный социально-психологический процесс формирования морально-оценочных критериев, начатое Оллпортом в его пионерской работе «Природа предрассудков» [Allport J. 1954], где он определял стереотип как «преувеличенное убеждение, ассоциированное с определенной категорией» [Ibid. P. 191]. Ныне подавляющее большинство исследователей понимают под стереотипом комплекс представлений, фиксирующих личностные атрибуты группы. В последние десятилетия особое внимание исследователей привлекают вопросы, связанные с процессами социальной категоризации, т. е. процессы выявления социально-индивидуальных особенностей формирования стереотипов и возникающих на их основе комплексов представлений – предубеждений и предрассудков. Учитывая ограниченные возможности человеческого мозга (каждую секунду мы получаем десятки или даже сотни различных стимулов из нашего социального окружения, обработать которые логически человек просто не в состоянии), необходим некий механизм, восполняющий эту недостаточность. Как считается, именно в процессе категоризации происходит упорядочивание потока информации – группировка внешних стимулов на основе общих черт, атрибутов или функций. Когда речь идет о людях, то главное – определить, похожи они на нас или нет, т. е. разделить всех на «мы» и «они». С течением времени в ходе социализации этот процесс становится автоматическим и освобождает сознание для решения инновативных задач. Именно в процессе категоризации происходит формирование и закрепление стереотипов.
В исследовании стереотипов наука, (прежде всего социальная психология и социология) прошла долгий путь – от ранних работ 1930-х гг. до сложных современных теоретических моделей. Со времени «когнитивной революции» (датируемой 11 сентября 1956 г., когда в Массачусетском технологическом институте состоялся симпозиум по теории информации, на котором с докладами выступили Г Саймон, Д. Миллер и Н. Хомский, показавшие возможности использования компьютера как аналога процессов переработки информации человеческим мозгом – идея, весьма скоро ставшая доминирующей во всех областях психологии, и прежде всего в социальной психологии) число статей по стереотипам в научных журналах росло лавинообразно: с 1977 по 1999 г. их было опубликовано около 3000. Столь значительный интерес к этой проблеме обусловлен признанием их сильного влияния на социальную жизнь, особенно в условиях информационного общества, когда массовая коммуникация приобрела ярко выраженные и доминирующие черты визуализации. Не будет преувеличением отметить, что именно визуализация мира усиливает роль стереотипов в обществе. Как показывают исследования, название категории («женщина») автоматически вызывает ассоциированные с данной категорией стереотипы, однако оценка изображения человека требует осуществления категоризации с целью активизации стереотипов как способа занятия определенной позиции по отношению к нему.
Формирование стереотипов и предубеждений происходит с раннего возраста, когда дети наблюдают за поведением родителей. Именно образцы родительского поведения выступают главным (потому что первым) и основным фактором в развитии стереотипов и формировании негативного отношения к чужим группам. По мере усвоения родительских ценностей дети обращают внимание на явные и скрытые сообщения о межгрупповых отношениях, которые они получают из кинофильмов, телевидения, журналов, видеоигр и остальных СМИ.
Вообще роль масс-медиа в процессе усиления стереотипов и соответствующего поведения огромна, поскольку для большинства (а для детей в особенности) СМИ обладают почти непререкаемым авторитетом, что более полувека назад зафиксировал Д. Хафф в виде доминирующего убеждения: «если об этом говорят по радио и телевидению, это должно быть правдой» [Huff D., 1954]. А раз так, то подтверждения согласованности наших (пред)убеждений и установок с приемлемыми и распространенными в обществе, свидетельство чему мы черпаем из сообщений медиа, работают как резонатор, усиливая их.
Человек, ежедневно наблюдающий буквально пронизывающие все СМИ стереотипы, в конце концов может поверить, что именно эти установки представляют собой нормальный, или господствующий, взгляд общества. За примерами далеко ходить не надо: попытайтесь припомнить, когда в последний раз вы видели рекламный ролик, в котором мужчина делал бы уборку, готовил, ухаживал за детьми. И это всего лишь один пример того, как телевидение отображает (и подтверждает) неравноправие социальных ролей мужчин и женщин, на основе которых и вырастает сексизм — один из широко распространенных в современном обществе стереотипов, пренебрежительно маркирующих женщин.
Гендерные различия в поведении и восприятии других людей являются исключительно глубоко укоренными в силу того значения, которое в процессе социализации придается различению особенностей поведения (поступков) и воспитания соответствующих ролевым ожиданиям личностных характеристик у мальчиков и девочек. Теоретически можно предположить, что если бы мы социализировали девочку как мальчика, т. е. научили ее интересоваться традиционными мужскими делами и развивали мужские черты, такие, как агрессивность и дух соперничества, то у нее развились бы интересы и личностные характеристики, приписываемые, согласно теории социальных ролей, мальчику.
Особенно ярко проявляются описанные П. Бурдье как порождение мужской гегемонии особенности изображения женщин в рекламе, которая для современного медийного производства оказывается не только важным экономическим элементом, обеспечивающим выживание тех или иных СМИ в условиях коммодификации процесса производства сообщений, но в некотором смысле и нормативной информацией, ориентированной на конкретную аудиторию данного медиа («Вы тот, на какой машине Вы ездите!»).
Реклама[5] как специфический вид деятельности возникает в США в начале 40-х гг. XIX в. Первое рекламное агентство создал В. Палмер, представлявший газетных издателей, для которых он искал рекламодателей; к 1860 г. в США было уже более 30 агентств такого рода, работавших более чем с 4000 газет.
Это весьма характерная генетическая близость рекламы и масс-медиа только усилилась с ростом рынка товаров и услуг в начале XX в., когда для производителей возникает полномасштабная маркетинговая проблема продажи произведенного все увеличивающейся массе потребителей в условиях усиления конкуренции. (С 1913 г. в США издается первый журнал «Marketing and Communication», посвященный теории и практике использования газет в рекламных целях.) Новые масс-медиа сразу же становятся полем рекламы: так, уже в 20-е гг. начинается радиореклама, в начале 50-х гг. реклама появляется на телевидении. Взаимоотношения СМИ и рекламодателей можно обозначить одной фразой: «Вы даете нам аудиторию, мы дает вам деньги (за рекламу)». Вопрос о том, какова реальная цена рекламы в том или ином СМИ, в то или иное время, стал основой возникновения медиа-измерений аудитории, или рейтингов, в соответствии с которым и определяются расценки на рекламу.
Принципиальная схема рекламной деятельности, успешно работающая до сих пор, хотя и на значительно более глубоком теоретическом фундаменте социально-психологических исследований потребительских мотиваций, довольно проста. Ее создали в начале 40-х гг. XX в. ученики известного социолога П. Лазарсфельда, работавшие в возглавляемом им Бюро прикладных социальных исследований, – выходец из Вены Эрнст Дихтер (Ernst Dichter), создавший впоследствии особое направление исследований – потребительские мотивации, и Герта Герцог (Herta Herzog), основавшая большое рекламное агентство в Нью-Йорке. Эти два человека и поныне считаются гуру рекламной индустрии. Э. Дихтер и Г. Герцог предложили знаменитую AIDA-model, описывающую основные потребности, которые должна пробуждать успешная реклама (название представляет собой их аббревиатуру):