же я в основном имел дело совсем с иным контингентом, не прибавляющим во мне романтических чувств, а скорее, наоборот, лишавшим своим меркантилизмом даже малейшей веры в нынешних дам.
Может быть, именно поэтому, еще при нашей с Катей первой встрече, я обратил на эту девушку внимание и все это время периодически возвращался мысленно к ее образу.
Вроде бы кто она мне? Первая встречная в этом новом мире. Какое мне дело до нее? Совершенно никакого, мне лишь бы выбраться, вернуться обратно домой. Как там сказал Гранин: они – люди-тени, все, здесь живущие. Возможно, они лишь наши отражения, и не более того. Сами по себе они существуют в полумраке и не способны ничего решать. Так я думал до этой минуты.
А теперь я видел Катю, видел ее глаза. Она не была тенью. Она – живая, она рядом, здесь, со мной. И когда она вновь поцеловала меня, так ласково и нежно, как еще никто и никогда прежде не целовал, я ответил.
И, отвечая, я четко понимал, что пускаю в свою душу нечто новое, чего у меня в жизни еще не было, названия чему я не знаю, и не факт, что я хочу этого чувства, но оно меня и не спрашивало, оно само решило все за меня, за Катю, за нас…
Потому что права была почти забытая госпожа Иванова, некогда занимавшая важную должность администратора в гостинице «Россия», заявившая во время одного из первых телемостов с Америкой, что в нашей стране секса нет. И я сейчас, утопая в бездонных глазах Кати, полностью был с ней согласен. Секса, в его низком понимании, нет и быть не может. Есть любовь. А все, что происходит в любви, – совершенно не пошло, а очень естественно.
И когда я снимал с закрывшей глаза Кати потрепанную форму, и после, целуя ее веки, губы, шею, я понимал это, как никогда…
Потом мы долго лежали рядом. Катя стыдливо, несмотря на только что произошедшее, прикрылась овчинной шкурой. На меня она не смотрела. Но и уходить не спешила.
– Катюша… – начал я, не зная, собственно, с чего принято начинать в таких случаях. До этого все было проще: заплатил денег или пообещал подарок – и никаких обид ни с одной из сторон. Рыночные отношения, чтоб их!..
– Я хотела, чтобы только после свадьбы, чтобы навсегда. Ты мне ничего не должен, ты не подумай. Я рада, что так получилось. Я тебе никогда навязываться не буду. Спасибо тебе!
Она замолчала, а я подумал, как же случилось, что спустя всего семьдесят лет люди изменились настолько кардинально. Я никогда в жизни прежде не видел таких искренних и честных девушек. Никогда!
Пусть ты лишь тень. Не важно. Для меня ты стала светом!
– Знаешь, навязывайся мне сколько угодно. – У меня в горле стоял ком. Что же это за мир такой, что за время?! Как же тут сложно и интересно жить!.. Говорилось с трудом. – Я вовсе не буду возражать против этого…
– Правда?
– Честное пионерское, – улыбнулся я. – Ты теперь со мной. Навсегда!..
Интересно, куда делось мое обычное: «Все было замечательно, увидимся, детка!»? Впрочем, привычными подобные слова были не только для меня. Девушки сами не хотят продолжения банкета, если только не имеют далеко идущих целей захвата власти над кредитными картами мужчины. Погуляли, разбежались – что может быть нормальнее и естественнее? Тем более наш отдел умел закатывать шикарные вечеринки. Может, с олигархами и их тусовками не сравнить, но для нашего городка это был уровень! Тем более когда подключался майор Шельгин…
Я вспоминал все, словно сон. Грохот дискотек, ряды дорогущих бутылок, стройных, манерных и на все готовых девушек, смеющегося Серегу, на спор сносящего коньячное горлышко ребром ладони. В городе нас знали и уважали. Поэтому никто не пытался к нам цепляться – себе дороже, тем более видя, что мы навеселе. Бывали, конечно, разные ситуации. Конфликты со случайными заезжими гостями или с подвыпившими, забывшими о субординации местными. Но обычно все решалось быстро и в нашу пользу. Проблема? Объясните человеку, кто мы такие. Не понимает? Выйдем, поговорим.
Дальше банально и неинтересно. В итоге провинившийся все осознавал. Потом должен был искупить собственную вину: когда кровью, когда пожертвованиями… конечно, исключительно добровольными…
А девушки! Какие там были девушки! Красавицы, тоненькие, изящные, ухоженные, одетые в наряды, скрывавшие от жадных взглядов лишь самую малость. Да и то немногое снималось в случае необходимости в одну секунду, по первому требованию возбужденной стороны.
Доступные богини.
О таких можно только мечтать или пускать слюни им вслед, если кишка тонка и карман пуст.
А ведь Катя даже внешне совсем иная. Она, бесспорно, красива, но красота ее совсем другого толка. Она идет из ее глаз, пронзительных и всепроникающих, из ее легких жестов, мимолетной улыбки, воздушного разворота, когда юбка на секунду облепляет ее ножки. Она ни разу не была у стилиста, визажиста, мастера маникюра, в фитнес-зале, разве что у районного парикмахера, готовясь к выпускному в средней школе. Но она и без этого чудо как хороша. Ее осиная талия, которую, казалось, можно обхватить одной рукой, ее милые провинциальные манеры, над которыми посмеялись бы девушки из моего настоящего мира, ее детская вера во что-то светлое и бесконечно хорошее.
Я внезапно осознал, что именно такую и искал всю свою жизнь. Мне было комфортно рядом с ней, мне хотелось быть с Катюшей и дальше, разговаривать, просыпаться рядом с ней…
Никогда, никогда прежде я не испытывал в душе подобного. Я даже испугался этой внезапной волны гордости и ответственности за нее.
Да разве ж так бывает? Я – прожженный, циничный мент и вдруг… влюбился?..
Тут в окно негромко постучали, и до нас донесся грубый голос Гранина:
– Одевайтесь, молодожены, у нас небольшие проблемы!..
Катя взвизгнула, Серега за окном захохотал. Я быстро натянул на себя одежду и вышел во двор.
– Ну ты казанова! – Гранин уважительно похлопал меня могучей рукой по спине, да так, что я чуть не потерял равновесие. – И когда только успел девке голову заморочить? Смотри не обижай ее, она девочка хорошая!
– Ничего я никому не морочил. И обижать никого не собираюсь. Ты зачем меня звал?
– Зажигалка эта, которой мы танки взрывали, она пищит!
– Что значит – пищит? – не понял я.
– Ну, в прямом смысле, пищит, почти непрерывно, когда ее наводишь на юго-запад. Недавно началось, с полчаса как… Влад велел тебя кликнуть, да я мешать не хотел. Ждал! – Он хитро ухмыльнулся.
– Пойдем.
Мы двинулись было вперед, но звонкий девичий голос остановил нас:
– Я с вами!
Катя решительно выскочила во двор, отводя взгляд в сторону от лыбящегося Сереги.
Я кивнул. Катя шла на несколько шагов позади, не приближаясь, но и не отставая. Соблюдала дистанцию. Эх, времена, нравы…
– Так вот, – как ни в чем не бывало продолжил капитан Гранин, перестав терроризировать двусмысленными улыбками девушку. – Как я говорил, началось все полчаса назад. Влад показывал приборчик полковнику, объяснял принцип действия, а машинка вдруг запищала. Причем если в произвольную сторону наводить, то пищит с промежутками, а если направить на юго-запад, то непрерывно, словно радар. Ловит что-то, а что, непонятно…
– Где они?
– Здесь, в деревне. Недалеко.
Народу вокруг прибавилось. До сих пор привозили раненых, устроив госпиталь в самой крупной избе, чудом не разрушенной, да еще в двух соседних в придачу. Под штаб Ставрига реквизировал избу поменьше, зато стоявшую в самом центре деревушки.
Нас уже ждали. Молодой и Чиж курили на улице в компании нескольких солдат. Коля замахал руками, увидев нас.
– Скорее!
В единственной комнате домика над столом с картой местности склонились капитан Лурье и полковник Ставрига. Рядом лежал портатор и методично попискивал.
– Наконец-то! – приветствовал нас Влад. – Чего так долго?
– Обстоятельства… – неопределенно хмыкнул Гранин, а Катя стремительно покраснела.
– Ладно, Максимов, что скажешь?
Я взял в руки портатор – он слегка вибрировал. Так, собраться с мыслями. Как там учил Ямберт? Сначала нажать вот здесь и здесь…
Перед моими глазами возникла миниатюрная сфера. Я вспомнил смартфоны, взял ее в руку и резко разжал кулак. Сфера увеличилась раз в десять, оказавшись схематической картой местности. А в дальней ее части пульсировала жирная синяя точка, постепенно перемещаясь к центру, то есть к нам.
– Как ты это сделал? – удивился Влад. – У меня так не получалось!
– Сам не знаю. Смотрите! Портатор сигнализирует о приближении вот этой точки. Что это может быть?
– Странно. – Полковник Ставрига, хоть и изумился появившейся в воздухе карте, виду старался не подавать. – Движется со стороны тыла, значит, это не французы!
– И движется достаточно быстро, – подтвердил Влад. – Если прибор начал пищать минут сорок назад, когда уловил нечто в радиусе действия, и предположить, что дальше видимой сферы он сигнал не ловит, то получается, что точка прошла уже половину расстояния, и минут через тридцать, максимум – час они прибудут сюда, кто бы или что бы к нам ни ехало…
– Мы успеем подготовиться к встрече, – зловеще улыбнулся Серега, который от устройств трогганов ничего хорошего в принципе не ожидал.
– Думаю, ты прав. Устроим засаду! В деревню их пускать не стоит, здесь раненые.
– Я знаю одно местечко, километрах в трех, – задумался Ставрига. – Там узкий проезд, деваться им будет некуда. Вот, смотрите…
Он ткнул пальцем в карту, все склонились над ней.
– Что тут происходит? – тихонько спросила меня Катя.
– Потом расскажу, это сложно…
– Хорошо. – Она кивнула с видимой покорностью, а потом подняла на меня взгляд, в котором смешались очень противоречивые чувства. – Но только обязательно расскажи. Я должна все о тебе знать…
Вот так и происходит в жизни. Еще вчера – чужие люди, а сегодня все изменилось. Я внезапно нашел ее. Честную, искреннюю, верную, надежную. Чтобы вместе – и на всю жизнь, в горе и радости, без всякого ехидства и иронии. По ее глазам я видел, что она – именно та. Судьба.