— Всегда бы ты был такой смелый, а не только с девчонками.
— Ладно-ладно! — Нимрат махнул рукой. Сам-то тоже не герой.
— Хватит вам! — чуть не заорал Лис. Мы в идиотском положении, а вы рассуждаете черт знает о чем!
— Да ладно, ты, по-моему, преувеличиваешь,— покачал головой Эльот.— Нимрат, конечно, идиот, но что нам сделают эти дикари? На крайний случай припугнем их лучеметами — и все будет тихо.
— Да вы, похоже, идиоты оба! — разозлился Лис. Индейцы испугались шаровиков с гравилетом — эта штука им непонятна и странна. Тем более что они видели действие мощных лучеметов. А сейчас мы находимся среди них на равных — они могут накинуться на нас, невзирая ни на какие лучеметы! Так что ведите себя тихо: я попробую уладить дело. А ты вообще не возникай! — добавил Лис, обращаясь персонально к Нимрату.— Молчи, что бы ни случилось! Я постараюсь откупиться, если получится.
За рядами стоящих повозок послышался шум голосов. Шольтеак встал. Вождь потребовал объяснить, о чем они спорят.
— О вождь, приношу заранее свои извинения и готов просить у тебя прощения за бесчестные действия этого человека. Лис показал на Нимрата.— Он поступил не по-мужски по отношению к девушке твоего племени.
Творцы, не понимавшие языка индейцев, напряженно прислушивались к разговору Лиса и вождя.
— Ты там не говори лишнего,— пробормотал Нимрат.
— Заткнись со своими советами! — ответил Лис. Ты уже сделал все, что мог.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Шольтеак, но Лис не успел ответить.
Из-за фургонов и повозок появилась толпа индейцев. У Лиса похолодело в груди, поскольку несколько разъяренных женщин тащили Монру.
Лис, однако, отметил, что Монра не верещала, как можно было бы ожидать от многих представительниц ее пола в подобной ситуации. От ударов и пинков, которыми ее осыпали индейские женщины, она уклонялась молча и профессионально. Позади разъяренных фурий шла толпа мужчин.
Лис понимал, что вряд ли сможет погасить гнев индейцев. Для Нимрата потребуют наказания, и скорее всего самого сурового.
Возможно, Лису удалось бы уговорить индейцев позволить Нимрату взять обесчещенную девушку в жены. Но Лис сильно сомневался, что Нимрат со свойственной Творцам спесью пошел бы на женитьбу, пусть даже и формальную, на индейской девушке.
— Вождь,— сказал Лис как можно более мягко и почтительно,— пусть отпустят нашу женщину. Она ни в чем не виновата. Я уже просил у тебя прощения за Нимрата, и я попытаюсь расплатиться с родителями девушки. Пожалуйста, скажи им, что я очень хорошо заплачу им за поруганную честь дочери.
Лис попытался использовать и этот шанс, хотя у индейцев, несмотря на многолетнее соседство с торговцами-греками, деньги ценились намного меньше, чем, скажем, у жителей Омакса.
— Дело еще и в том, что моему спутнику, очевидно, очень понравилась эта девушка. Он поэтому и взял ее силой: не смог удержаться. Возможно, ты будешь милостив настолько, что назначишь свадебный ритуал, и тогда…
Вождь резко поднял руку, призывая Лиса замолчать. Затем он приказал женщинам отпустить Монру и потребовал,. чтобы свидетели и сама девушка рассказали, что произошло. Одна из женщин, судя по всему мать, заговорила, с гневом указывая на Нимрата.
Шольтеак подал знак, и несколько воинов с ножами и томагавками встали рядом. Нимрат скрестил руки на груди, но глаза его нервно бегали по сторонам.
Монра отошла к Лису и Эльоту, потирая ушибленные места.
— Что случилось, я ничего не понимаю? — шепотом спросила она, и Лису показалось, что она обращается скорее к нему, чем к Эльоту.— Меня вытащили из фургона, как раз когда я проверяла мешок с лучеметами.
— Жаль, ты не прихватила их сюда,— сказал Лис. Мы вляпались: Нимрат изнасиловал индейскую девушку, а законы у них в таких случаях суровые. Оружие бы нам сейчас не повредило.
— Я как раз и смотрела в мешке — маленький лучемет куда-то пропал.
— Индейцы? — удивился Лис. Вообще-то на них не похоже: воровство у них поощряется только по отношению к врагам. Как, впрочем, и насилие.
— Что будем делать? — вполголоса спросил Эльот.
— Если бы было оружие, попытались бы бежать, а так не знаю. Попробую договориться, чего бы это ни стоило.
И Лис рассказал, что он собирается предложить вождю.
Тем временем Шольтеаку подробно доложили, что случилось.
Шольтеак поднял руку, чтобы улегся гомон.
— Чужестранец,— сурово сказал вождь,— твой спутник совершил тяжкое преступление, оскорбившее честь нашего племени. Ты сказал, что в твоих жилах течет индейская кровь, поэтому ты должен это понимать.
Лис поклонился, приложив ладонь к груди, показывая, что он прекрасно все понимает.
— Мы дали вам приют, но теперь эти люди —враги нашего племени. В племя привел их ты. Ты сказал, что ты друг Лиса. Лис — наш друг, значит, и ты мог бы считаться нашим близким другом. Однако у Лиса не могло быть таких друзей, как у тебя. Но я многое видел и могу признать, что на свете происходит всякое такое, чего не увидишь и в страшном сне.
Лис горько усмехнулся: ну прямо местный Шекспир.
— Тебе бы трагедии писать,— пробормотал он. Шольтеак не обратил внимания на бормотание Лиса.
— Мы поступим так,— продолжал вождь. Ты останешься в племени на положении пленника, но получишь право передвигаться свободно, если дашь слово охотника прерий, что не попытаешься бежать. Ты будешь пленником до тех пор, пока мы не встретим Лиса и он не подтвердит, что ты действительно его друг.
«В этом случае я должен буду оставаться вашим пленником вечно»,— подумал Лис. Но это было не так плохо, поскольку никто не покушался на его жизнь и относительную свободу. В его сумке оставались средства для снятия грима, и можно было попытаться все уладить, снова незаметно став Лисом. Это, правда, сделает его узнаваемым для шаровиков, но что поделаешь.
— Эти люди,— вождь кивнул на Монру и Эльота,— будут изгнаны из племени. А его,— Шольтеак гневно протянул перст в сторону Нимрата,— ждет смерть! Его привяжут к столбу,— провозгласил вождь, по-прежнему указывая на Нимрата,— и поскольку он нанес оскорбление женщине, то каждая женщина племени получит право пустить в него стрелу, вонзить копье или бросить томагавк. Мужчины в этом не будут участвовать — он не достоин смерти от рук мужчин!
В толпе раздались одобрительные крики. Шольтеак поднял руку, призывая к тишине.
— Пусть нашего врага возьмут под стражу и приготовят столб позора. Я сказал все!
Лис сделал шаг к вождю.
— О вождь,— поспешно сказал он,— я понимаю гнев, который наполняет твое сердце, но осмелюсь просить о снисхождении для этого человека. Я готов заплатить за его жизнь. Лис достал свои драгоценные камни и показал Шольтеаку.— Пусть его вываляют в дегте и перьях, пусть подвергнут порке, пусть сделают неприличную татуировку, пусть им воспользуются, как это иногда делают с врагами мужчины племени, но пусть сохранят жизнь. Пожалуйста, прими плату за этого недостойного.
Секунду Шольтеак смотрел на Лиса, потом гневно ответил:
— Поруганная честь не может быть восстановлена за деньги. Ты, видимо, слишком долго жил среди торговцев и забыл индейские обычаи. Оскорбление вроде этого смывается только кровью врага. Я так сказал, и так будет! Это все! Кроме того, ты должен сейчас же дать мне слово, что не попытаешься бежать. Иначе ты будешь связан и посажен в колодки.
Сейчас самое главное было выиграть время. Поэтому Лису ничего не оставалось делать, как поклониться и сказать:
— О вождь! Я даю слово и клянусь честью своей индейской матери и своего друга Лиса не делать попыток к бегству.
Он еще раз поклонился и отошел к Творцам.
— Что, что он сказал? — подрагивающим голосом спросил Нимрат, озираясь по сторонам и чувствуя на себе взгляды, полные ненависти.
— В самом деле,— сказала Монра,— ты ничего не переводил нам.
— Вождь принял решение. Вас с Эльотом изгоняют из племени и отпускают на все четыре стороны. Меня оставляют пленником до появления Лиса, то есть меня самого. А вот его,— Лис кивнул на Нимрата,— решено казнить.
— Казнить? — Нимрат впился испуганными, но вместе с тем злыми глазами в Лиса. Это что, твоя работа? Ты его надоумил? Ты же обещал что-то придумать!
— Идиот! Ты сам уже все это придумал,— огрызнулся Лис. Увидев, что несколько воинов направляются к ним, чтобы начать приводить в исполнение приговор, он быстро продолжил: — Сейчас пусть все идет, как идет. Вас,— Лис кивнул на Монру и Эльота,— изгонят из племени, меня оставят пленником, но свободным, его привяжут к столбу позора для казни. Но сразу же приводить приговор в исполнение они не будут: индейцы любят посмаковать такие штучки. В запасе будет пара часов, не меньше. Самое главное, что у меня остается свобода передвижения. Я достану лучеметы, мы отобьем Нимрата и уйдем все вместе. Это будет очень опасно, но это единственный шанс.
— Еще чего! — заорал Нимрат.— Так я и поверю, что вы будете меня освобождать! Вы захватите оружие и сбежите, а меня бросите. Вы только и мечтали, чтобы избавиться от меня. Как бы не так, вы теперь будете делать то, что я скажу!
И Нимрат выхватил из-под одежды маленький лучемет, именно тот, который не могла найти Монра.
— Стой! — закричал Лис. Не делай глупостей! Тебе все равно не хватит зарядов.
Но было уже поздно. Нимрат выстрелил в воинов, которые приближались к нему. В толпе закричали. Женщины побежали врассыпную. Один из оставшихся воинов замахнулся копьем, но Нимрат прожег его лучом прямо в лицо. Мозг закипел, и голова лопнула, как перезрелый помидор.
Шольтеак, стоявший сбоку от Нимрата, взмахнул томагавком, но Творец увидел это движение и уклонился от удара, бросившись на землю.
Одновременно он выстрелил и, хотя не поразил вождя сразу, отсек руку, сжимавшую топорик. Шольтеак упал, обливаясь кровью.
Лис толкнул Монру и Эльота на землю, заставляя их не вмешиваться. Все равно они ничего уже не могли сделать — серьезного оружия не было, а хватать копья или томагавки было бессмысленно.