Слава решил ехать держать экзамены в Ленинградский университет, на заочное отделение факультета журналистики. В день его отъезда Алимов, как всегда, мотался с одного объекта на другой и вспомнил о Славе только к вечеру, возвратившись в лабораторию. Усталый, запылённый, он вошел в свой кабинет, сел за стол, закрыл глаза и подумал, что надо бы купить на проводы бутылку шампанского.
— Несколько раз звонили от главного инженера, — неслышно войдя в кабинет, сказала Люся и как-то странно отвела глаза.
— Хорошо, — кивнул Алимов. Люся хотела еще что-то сказать, но Алимов уже не смотрел на нее. Он снял телефонную трубку:
— Мне, пожалуйста, «главного». — И стал просматривать лежащие на столе бумаги. Люся обиженно передёрнула плечами и, высоко подняв голову, вышла из кабинета.
— Алло, это Алимов. Он меня вызывал?
— Да. Нужно обязательно прийти, — ответила секретарша «главного», — Сережа, знаешь…
— Ладно, бегу, — прервал ее Алимов и бросил трубку.
По дороге он купил в магазине две бутылки шампанского, небрежно завернул их в газету и, весело посвистывая, направился со свёртком под мышкой к зданию управления строительством. У подъезда стояла голубая «волга» секретаря парткома.
— Привет! — приятельски улыбаясь шофёру, Алимов поднял свободную руку. — Куда собрался?
— Далеко, на аэродром. Улетает.
— Что ты? — удивился Алимов. — Куда?
Шофёр не успел ответить — сам секретарь парткома уже выходил из дверей управления.
— На курорт еду, Алимов! — Дмитрий Иванович просиял всем своим красным лицом. — Вчера ещё и не думал. А сегодня позвонили — путевка горит. Минводы. Жена вытолкала. Ну, бывай! — Он крепко пожал руку Алимова своей широкой мягкой ладонью.
— Очень рад за вас! Счастливо! — Алимов помахал вслед отъезжающей машине, легко вбежал по ступенькам крыльца, вошёл в здание.
— Сережа! — Секретарша встала ему навстречу, но в это время дверь кабинета широко распахнулась и вышел «главный» с какими-то приезжими людьми. Он проводил их за порог приёмной, попращался за руку:
— Отдыхайте, товарищи. Я через часик освобожусь, тогда займёмся.
Возвращаясь в кабинет, «главный» сделал вид, что не замечает Алимова. Сергей Алимович оставил свёрток на стуле в приёмной и вошёл в кабинет без приглашения.
— Здравствуйте! — как можно громче сказал Сергей Алимович, ступая по ковровой дорожке, в затылок «главному». Он сам не понял, откуда взялось в нём это озорство. Но оно возникло неожиданно, при виде коротко остриженного затылка «главного», при виде его крепко прижатых к голове маленьких ушей.
Не оборачиваясь и не вздрогнув, «главный» сделал ещё несколько шагов, сел за свой письменный стол и только тогда медленно поднял глаза на Алимова.
— Садитесь, пожалуйста.
Сергей Алимович сел на стул, положив нога на ногу.
— Очень жаль, Алимов, но нам придется расстаться. Пожалуйста, ознакомьтесь с приказом. — «Главный» вынул из папки листок и подвинул его по полированной поверхности стола к Алимову.
«За халатное отношение к работе, приведшее к браку в блоке № 6 строительного тоннеля, за умышленное списание пригодного для работы мотоцикла и разбазаривание его частей приказываю:
Алимова С. А. — начальника лаборатории строительства освободить от занимаемой должности…»
Буквы прыгали перед глазами Сергея Алимовича, он не верил написанному, не хотел верить.
— Такие дела, — вздохнул «главный», — очень жаль, что вы не оправдали…
— Виктор Алексеевич, но ведь так нельзя… это нечестно… И потом, я ничего не разбазаривал. Этот мотоцикл развалился. Колесо и вилку я отдал бетонщику Мухтару Магомедову, а что касается шестого блока…
— Вы напрасно горячитесь, — прервал «главный», — я это не с неба взял, есть доказательное представление бухгалтерии. И вообще меня не интересует как и кому вы раздаривали казённое добро. У меня все. Вы свободны.
— Виктор Алексеевич, но…
— Алимов, не мешайте работать.
Сергей Алимович не помнил, как очутился в коридоре. Ему хотелось куда-то бежать, доказывать кому-то свою невиновность! Он не знал, куда и к кому надо бежать, где найти защиту от внезапно обрушившейся на него несправедливости, и топтался в тёмном коридоре.
— Сережа, ты забыл, возьми, — секретарша протянула ему сверток с шампанским, — не отчаивайся, Сережа!
Лучше бы она этого не говорила! Он схватил сверток и бросился вниз по лестнице, как будто за ним гнались.
Когда он пришёл домой, у палисадника стоял мотоцикл Мухтара, на котором тот должен был отвезти Славу на станцию. Сеня суетился у стола, нарезал большими кусками помидоры, огурцы, колбасу, хлеб — все гамузом. Мухтар мыл стаканы и чашки. Слава укладывал чемодан.
Они уже сели за стол, когда пришли Сашка с Люсей.
— Принимайте незванного гостя! — крикнул с порога Сашка. — Примете? — О Люсе он не говорил, она словно не шла в счёт.
За столом потеснились.
«Она всё знает, — подумал о Люсе Алимов, — и наверняка рассказала Сашке».
Люся старалась не смотреть в глаза Алимову, и он в этом видел подтверждение своей догадки. Она действительно знала все еще до прихода Алимова в лабораторию, хотела его предупредить, но он оборвал ее.
«Знает ли Дмитрий Иванович о самоуправстве «главного»? — думал Алимов. — Не может быть, чтобы он знал. Не может быть…»
Ещё через четверть часа пришёл Смирнов. Он был под хмельком, широким жестом поставил на стол бутылку «Игристого яблочного». Сочувственно пожал руку Сергею Алимовичу, сел рядом с ним.
— Помолчи, — шепнул ему на ухо Сергей Алимович.
— Понял. Чудак-человек, я не баба, — так же шепотом ответил Смирнов. — Ну, что ж, налейте бокалы, сдвинем их сразу!
Слава смотрел на Смирнова со странным чувством. Сегодня утром, в редакции, он увидел папку «Прометеи, добывающие огонь» на столе у Смирнова и, не в силах превозмочь любопытства, развязал тесемки. В папке лежали три стопы белой бумаги. На титульном листе первой стопки было начертано — «Книга первая»; на титульном листе второй стопки — «Книга вторая»; на титульном листе третьей — «Книга третья», и больше ни строчки…
Слава еще не успел осмыслить своего открытия, он только чувствовал, что это и смешно и страшно.
Смирнову не сиделось за столом, он видел по Славиному лицу, что тот еще ничего не знает об Алимове, и вертелся, как на горячих углях. Под предлогом «покурить и поговорить о делах редакции» он, наконец, вывел Славу в палисадник и сразу зашептал:
— Старик, ты знаешь, Алимова того, по боку!
— Что по боку?
— Сняли. Совсем. Уже приказ есть.
— За что?!
— За всё понемногу. Не справился старик. Но это между нами, это я тебе так, чтоб ты поласковее с ним попращался, обнадёжил, сам понимаешь. — Он блудливо оглянулся — кто-то вышел в коридор вагона — громко добавил:
— Да, старик, такие дела. Мне без тебя трудно будет, горячее время.
— Пора ехать, — раздался голос Мухтара.
— Пойдем, старик, пойдем, — Смирнов обнял Славу за плечи.
— Пойдем, посидим минутку перед дорогой.
Выпили посошок, посидели минутку.
— Ну, в добрый путь, старик! — сказал Смирнов, и все поднялись. «Он держится, как ни в чем ни бывало, — глядя на Алимова, думал Слава, — даже песни пел, пил вино, а ведь ему нельзя, и хохотал громче всех над Сашкиными остротами, и сам острил, как никогда. Почему его сняли с должности? Это какая-то нелепость!»
— Не подкачай, старик! — крикнул на прощанье Смирнов и потряс высоко над головой сложенными ладонями. — Не подкачай, мы — журналисты!
Вечерело. Тени больших мрачных туч бежали по степи, тускло светилась асфальтная лента шоссе, тугая волна встречного ветра ерошила волосы, высекала из глаз слезы — Мухтар любил быструю езду: стрелка спидометра дрожала на цифре «сто». Слава сидел на заднем сиденье, за спиной Мухтара, Алимов — в люльке. Прямо перед глазами Алимова вертелось, сливаясь в сплошной, поблескивающий спицами круг, злосчастное переднее колесо, которое он подарил Мухтару. Оно вертелось неумолимо, и Сергей Алимович, как ни старался, не мог отвлечь свои мысли от обрушившегося на него недоразумения — несчастьем своё увольнение он не считал, потому что все ещё не верил в него.
Ещё издали они увидели на обочине рейсовый автобус «Поселок — город» и пассажиров, томящихся на дороге.
— Что-то случилось! — тревожно крикнул Мухтар и выключил зажигание. Мотоцикл покатился по инерции.
Оказалось: лопнула камера, шофёр автобуса менял колесо.
— Слава! — окликнул женский голос. — А мы к вам, Славочка! — Радостно улыбаясь, к мотоциклу семенила грузная тетя Катя. — Здравствуйте, ребята! А мы к вам на стройку. Вон Оля с Олежкой.
— Фёдора проведать? — спросил Слава.
— Да нет, — старуха поджала губы, — не проведать, думаем, насовсем. Там жить силов у неё нету.
Подошла Оля с ребёнком на руках:
— Добрый вечер. Только заснул, — с привычной нежностью она взглянула на маленького. — А Боря пока там остался. Не захотел с нами ехать. Слава, может быть, ты сможешь на него повлиять, он так тебя любит…
— А я уезжаю в Ленинград на экзамены. — Слава покраснел, словно это было стыдно.
— Да-а?.. — Оля не нашлась, что сказать. Возникла неловкая пауза.
— Мы опаздываем на поезд. — Мухтар взглянул на часы, включил зажигание.
— Товарищи, всё в порядке, поехали! — крикнул шофер автобуса.
— Счастливо, Славик! — тетя Катя вытерла уголком косынки набежавшую слезу. — Скорей приезжай!
Они разъехались в разные стороны, и когда Слава через некоторое время оглянулся, автобуса уже не было видно на дороге.
«Как всё нехорошо получается, — с тяжелым сердцем подумал Слава, — они надеялись на мою помощь, а я уезжаю. И Алимов… что теперь будет с Алимовым?»
Дорога была пустынна, чёрные тучи опускались все ниже. Резко запахло чабрецом, упали первые капли дождя.
В последние дни Мухтар обучал Славу езде на мотоцикле и теперь обернулся к нему:
— Может, хочешь порулить на прощанье?