Сам жиляный, ножки гляняны, голова маслина = Лен. Я, Петров, имею восемь углов, четыре уха и два брюха = Корзина из лыка для хлеба и сена.
Стоит дед с милю длины, с версту толщины = Печь.
Я умышленно расположил загадки по степени возрастания свойства и убывания возможности искать ответ, вспоминая реалии жизни. При этом еще надо учесть, что русские загадки отразили все-таки стадиально довольно поздний этап развития общественного мышления. Среди загадок охотничьих народов запросто можно встретить что-нибудь типа: Белый старик трубку не курит = Луна; и т.п.
Обучение свойству и знанию очевидностей "устройства мира" происходит уже не индивидуально. Ребенок оказывается в игре, а с определенного возраста и в хороводе, где понятие "видеть – узнавать как правильное-неправильное" закреплялось порой даже с жестокостью через насмешку и издевку. Не буду останавливаться на этом слишком подробно, приведу только один текст из второго выпуска журнала "Живая старина" за 1902 год. Это песня "про невозможное", под которую казаки Восточного Забайкалья плясали пляску "Парочка".
Где это виданное,
Да где это слыханное,
Чтобы курочка бычка принесла,
Поросеночек яичко снес,
Тутусеночек за печку унес,
Кобыла цыплят выпарила,
Жеребенок раскудахтался,
Безрукий яйца покрал,
Голопузый за пазуху поклал,
А глухой-то подслушивал,
А слепой-то подглядывал,
А немой караул закричал,
Безногий на побег побежал!
[14]
Именно этот экзамен-посвящение и описывает песня о "Семилетке", в которой появляется старик. Но когда семи-восьмилетняя девочка решает трудные задачи Бабы-Яги или Морозко в сказках типа "Василисы Прекрасной", мы видим задачи другого типа. Это явно экзамен, но в нем появляется кое-что новое, кроме знания "устройства мира". В. Я. Пропп считал, что задача этих испытаний – проверка добродетелей, которые позволяют овладеть магическими силами. Но что такое добродетели? По сути – это всего лишь соответствие личности определенным требованиям общества. С психологической точки зрения, смысл этих испытаний – проверить, знает ли отрок, как поступать правильно. Правильно, значит, в соответствии с Правилами. Знание же правил, правильность поведения и есть основной признак свойства, регламентируемый следующим типом очевидностей – очевидностями поведения или добродетелями. И это, на мой взгляд, следующий этап народной педагогики. Сказка, описывая семи-восьмилетних девочек, просто стянула в один узел два посвящения-экзамена.
Следующий этап в обучении и познании Мира совпадает с подготовкой к браку и идет с семи-восьми до двенадцати-пятнадцати лет. В древности брачный возраст был меньше, чем сейчас, но не надо думать, что наши предки только и мечтали, как бы пораньше оженить свое детище:
Не доноска меня матушка родила,
Да родила, да родила, да родила,
Не дороска меня матушка женила,
Молодая та жена невзлюбила,
Заманила не доростка по малину,
Привязала недоростка ко березке..
.[15, с. 631, № 114].
Это из "Собрания разных песен" Михаила Дмитриевича Чулкова. О другом виде неравного брака – со стариком – напоминать не буду. Важно одно: необходимость подготовки к браку не просто осознавалась народом, а и воплощалась порой на уровне учебы и особого обряда-посвящения. Иногда он воплощался в специальный обряд-празднование совершеннолетия девицы, как это описано Зелениным [2, Обрядовое празднество совершеннолетия девины у русских]. Иногда по результатам негласного "экзамена", который проводило все общество, и в первую очередь, девическое сообщество, девушка-подросток просто допускалась на Беседы или в Хоровод. Так сказать, принималась в число своих остальными девушками-невестами. Я хочу верить, что где-то сохранялось и специальное обучение жреческого типа, следы которого, как мне кажется, и сохраняются в названных сказках.
Во всяком случае, ему тоже посвящен целый комплекс загадок и задач, разбивающиеся на два типа: очевидности правильного поведения и тонкости знания устройства мира.
К способам обучения очевидностям правильного поведения или добродетелям я бы отнес и "корильные песни" типа:
А я где была,
Да что видела!
Сын на матери
Все дрова возил!
А я где была,
Да что видела!
Сын на матери
Все дрова возил!
А также загадки и задачи, которые можно назвать неразрешимыми. Они тоже связаны с очевидностями, но другого типа. Их можно назвать Исключениями из правил. Ничто не ростет без кореньев, кроме камня! Ничто не свищет без голосу, кроме ветру! Все цветы мне надоели, кроме розы!.. Знание исключений – это уже признак изощренности. Знающий исключения не просто
принял решение стать своим, он уже столько вложил в это решение, что стал защитником свойства и готов передавать его дальше. Поэтому ему можно позволить вступить в брак, рожать детей и обучать их свойству. Таков обычай!
Родился, женился, умер! Вот таким видится современному человеку традиционный мир. Скучно и нудно. Мы живем интереснее. Вот только непонятно, почему нам так хочется в сказку? В их сказку! Наши современные сказки, до тех сказок все-таки не дотягивают. Может быть, вся эта предопределенность была зачем-то нужна? Хотя бы затем, чтобы из несвободы тянуло к очищению, свободе, Духу? Или чтобы хотя бы было, откуда сбежать?
Можно ли противостоять свойству и миру очевидностей? Вопрос личный. Петь или не петь? Играть или не играть? Мечтать или не мечтать? Я не взялся бы ответить на этот вопрос.
Во поле поле трава да мурава,
У пана на сенях вдова молодая,
Вдовушка по сеничкам похаживала,
Пялечки в ручках понашивала,
Сватался за вдовушку с Москвы дворянин
Сказывал житье, бытье, богачество,
Сто дворов крестьян, да село в барышах,
Думаю подумаю нейду я за нево,
Разумом раскину не быть делу так,
На войну поедет, покинет меня,
Грамотку напишет то слезы мои,
Во поле поле трава да мурава,
У пана на сенях вдова молодая – L
Вдовушка по сеничкам похаживала,
Пялечки в ручках понашивала,
Сватался за вдовушку гостиной сын с Москвы,
Сказывал житье, бытье насад да корабль,
Думаю подумаю нейду я за нево,
Разумом раскину не быть делу так.
За море поедет, покинет меня,
Грамотку напишет то слезы мои,
Во поле поле трава да мурава,
У пана на сенях вдова молодая,
Вдовушка по сеничкам похаживала,
Пялечки в ручках донашивала,
Сватался за вдовушку с Москвы скоморох,
Сказывал житье, бытье волынка да гудок,
Думаю подумаю пойду за нево,
Разумом раскину быть делу так,
Он не уедет, не кинет меня,
Некуда ехать коль нужды в нем нет,
Буду я жити все вместе с дружком,
Сыталь не сыталь всегда весела,
Пьяналь не пьяна скачи да пляши,
Званаль не званаль всегда во пиру,
Чья су такова скамарохова жена
[15, с. 599-600, №
СТРОЙ ИЛИ СПАС ДЮЖИЙ
Сначала я думал, что рассказ о Тропе будет рассказом о русском язычестве, который я хотел начать с "русской мандалы" – космогонической модели мира, созданной или записанной моим дедом. Естественно, я употребляю выражение "мандала" условно, как ставшее уже общеупотребительным выражение для любых космогонических схем. Записи и зарисовки моего деда Владимира Харлампыча Комарова оказались для меня практически единственным источником. И это, пожалуй, могло бы явиться принципиальным препятствием публикации текста, если бы при общении с его товарищами, которых, в отличие от деда, можно было назвать практиками, я бы постоянно не ощущал, что созданный дедом теоретический образ устройства мира соответствует тому, как видели мир они. Тогда я понял, что это рассказ о народной психологии, потому что она без хорошо разработанного образа мира немыслима. Сам я думаю, что если подобная схема мирового устройства и могла родиться, то только в офенской среде, из которой вышли все мои прадеды. Но даже если все описанное есть лишь фантазии моего деда, я хочу это сохранить, хотя бы потому, что оно передает определенное состояние, в котором жили они все. Я бы назвал его состоянием погруженности в поиск своих корней, поиск путей к себе через понимание мира, человека и Руси. Откуда есть пошла она – Земля Русская?
Их самих очень мало интересовала научность или ненаучность собственного мировоззрения. Состояние их мышления не охарактеризовать лучше, чем словами профессора Маковского, которыми он открывает свой "Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках": "Мифологическое мышление – это особый вид мироощущения, специфическое, образное, чувственное представление о явлениях природы и общественной жизни, самая древняя форма общественного сознания. Оно представляет собой творение в воображении или с помощью воображения иной действительности – субъективной и иллюзорной, служащей не столько для объяснения, сколько для оправдания определенных ("священных") установлений, для санкционирования определенного сознания и поведения" [16, с. 15]. Я бы только добавил к этому: и возможности магического воздействия на мир и природу. Это мировоззрение оправдывало и санкционировало, то есть разрешало, магию. Для меня это тема исследования не исторического, а психологического.
Мандала, известная прежде всего по тантрическому Востоку, представляет собой циклическую по конструкции схему медитирования над божественностью миропорядка и управления космосом и его энергиями. Слова "энергия" не существовало в русском языке. Вместо него следовало бы употребить слово сила, и я ни разу не слышал иначе от стариков, у которых учился. Однако при разговоре о восточной Мандале я предпочитаю пользоваться тем языком, на котором о ней обычно пишут.