А вот третий поступил не так, как я ожидал. Он резко поднял руки и заорал, громко и истерично, и даже переводчик не нужен, чтобы понять, чего он хочет. Он сдается.
– Пленного берем! – крикнул я в рацию. – Только осторожно, я отсюда страхую.
Встал на ноги, сместился к забору и пошел вперед, ни на секунду не отводя прицела от человека в черной кепке, голосящего в машине. Он, сволочь, не в рацию голосит, часом? И одна здесь машина или больше? Подошли ближе со всех сторон, сдающийся заткнулся, со страхом глядя на нас. Федька рукой ему показал, мол из машины вон и сразу к забору, тот послушался. Я аккуратно выглянул за ворота – никого больше не вижу. Чисто.
Оглянулся – ребята уже уложили пленного мордой в песок и вязали, попутно обыскивая и разоружая.
– Федька, глянь, в каком режиме у этого придурка рация?
Федька понял меня правильно, подобрал с песка пластиковую коробку с антенной, глянул, показал мне большой палец, мол в порядке все, «жми-говори», не от голоса. Руками тот ее не трогал, так что переключить режим по-быстрому не мог.
– И у остальных глянь.
Еще рация в джипе, антенна длинная торчит, но та в принципе не приспособлена под другие режимы, там манипулятор с тангентой, его надо в руку брать. Нет, не должны были хавики тревогу поднять, я этих двоих снял быстро, они и дернуться не успели, а третий тут же запаниковал, и я его видел все время. Не должны.
– Ничего не чистить, оружие с «двухсотых» не брать, – засуетился я. – Ничего с них не брать вообще. Пулемет пусть стоит где стоял. И быстро сваливаем, жмуриков увозим, скинем где-нибудь.
Где? Черт, песок везде, следы останутся, по ним и нас потом найти можно… не годится, надо что-то умное придумывать, я вовсе не хочу ни базу раскрывать, ни машину с убитыми здесь бросать. И это не потому что машина нужна, а потому что свежий реактор здесь за стенкой. Если тут еще хавики есть, то пусть своих где-то в другом месте ищут. Только вот не представляю, как это сделать.
Пленному даже рот замотали лентой, чтобы не разорался в очередной раз в ненужное время. Что со следами делать? Что делать?
А вот знаю что делать. Есть идея. Всем идеям идея. И я схватил нашу носимую рацию и принялся вызывать Настю.
Идея сработала. Мы доехали на захваченном джипе до развилки, от которой он свернул в сторону реакторного блока, и все это время коптер медленно летел за нами на малой высоте, винтами сдувая песок. Колея исчезла. Затем я чуть покатал джип вперед-назад и поехал на нем в город, а коптер полетел вперед. Ориентируясь по нашей домодельной карте, я довел машину до площади с фонтаном, а там ее просто бросили. Трупы остались в машине. Не знаю, насколько это поможет сбить хавийя с толку, но все же озадачить должно. Надеюсь, до трупов гоблины доберутся, тогда, может быть, и не поймешь, что этих расстреляли. Пусть думают, что прохлопали нападение. Двоих съели, а третий куда-то убежал.
Убежал? Следы нужны. На сухом песке четкого оттиска подошвы не останется, поэтому надо показать, как бежал выживший.
В общем, Федька и Аникин залезли в коптер, тот опять сдул следы винтами и поднялся, а я остался в машине. Покатал ее еще кругами, вернувшись к уцелевшим следам, снова выехал на площадь, там тюкнул передним правым колесом в парапет фонтана так, что оно оказалось внутри. Во-от, запаниковали, влетели и застряли.
– Я пошел, ждите команды, – сказал я в рацию и выпрыгнул из машины.
Вот теперь бы и вправду не нарваться на гоблина. Ладно, отстреляюсь. Куда мог побежать выживший? Да вон хотя бы в то здание, там двери открыты. Открытые двери – признак нехороший, но выбора особого нет. К ним я и понесся. Выживший был в панике, поэтому бежал. Я бы бежать не стал, шел бы медленно, но нельзя, правдоподобность нужна. Вот уже подъезд с широкими дверями, язык песка, наметенный внутрь, а на нем следы. Гоблина. Не то чтобы свежие, но есть. Бежать в другое место?
В этом здании всего два этажа, мне на крышу легко подняться, а оттуда меня снимут. В других домах двери закрытыми выглядят, а если найду открытую, то черт знает, что там внутри. Нет, прямо сюда и пойду, только осторожно.
– Ты куда прешься? – послышался возмущенный голос Насти.
– Все нормально, тут следов нет, – соврал я. – Выйду на крышу, и там меня подберете.
Авантюра? Да нет, ни черта подобного. Я в защите, вооружен до зубов, мы к подобному готовились. Плохо, что один, но все равно справлюсь. Уверен. Почти.
Что это было? Похоже на… офис это какой-то. Широкий вестибюль, стойка, за ней на стене таблички с разными названиями и номерами. Да, офисный центр, разные конторы тут сидели. Вестибюль с самого краю, вход с торца, дальше коридор, левую сторону не вижу, должно быть, там двери, а в правой окна, то есть офисы на одну сторону. Лестница вот она, здесь, а наверху как? Так же, я думаю. Офисы должны быть окнами на площадь, именно там самый вид. Логика.
Заглянул за стойку на всякий случай, ничего не нашел кроме двух кресел, одно перевернутое. Шумнуть самому? А что, вполне себе мысль, за стойкой позиция приличная, с разбегу на меня не налетишь, так что если в здании что-то нехорошее есть, то пусть бы оно на меня само выбежало.
– Так, люди, я сейчас немного постреляю, без паники, угрозы нет.
– Придет кто-нибудь, – ответил Федька.
– Вот пусть сам и придет, чем я наткнусь. Место проверю.
– Понял. Толково.
Вскинул автомат, прицелился в большой синий логотип, наклеенный на стену напротив, трижды выстрелил одиночными. И потом, после паузы, еще пару раз. Получилось гулко, эхо загуляло.
Тихо, ничего не слышно… никто пока не кидается рвать меня и грызть. Ну-ка, еще пару выстрелов… Бамм! Бамм! Жду.
Через пару минут Федькин голос в наушнике:
– Гоблин по улице в твою сторону чешет, можем снять!
– Не-не! Пусть чешет! – тут же заорал я. – Здесь приму, позиция нормальная.
Я его увижу, тут витрина во всю стену, а сам присяду. Тварь, как бы ее ни конструировали, все же примитивная, такие на движение наводятся и непонятные предметы. Если прикрыться стойкой и замереть, сразу она меня точно не заметит, не может такого быть. И пара светошумовых у меня есть, вроде бы должны работать.
Вот я и прикрылся, присев, автомат наготове, у плеча.
Гоблина я увидел на площади, метрах в двадцати от витрины. Серая тварь в чуть коричневатых разводах выбежала туда неспешной рысью, остановилась, завертела башкой. Сразу видно, что рептилия, движения как у ящерицы – дернется и замрет совершенно неподвижно, как статуя, даже не дышит вроде бы, и только длинный язык время от времени выскакивает. Нюхает, гадина. А от меня сейчас адреналином прет, наверное. Это я рассуждаю спокойно, а сердце-то колотится, и страх по спине такими холодными когтистыми пальцами перебирает. А как я вдруг фигню придумал? Сам себя перемудрил?
Поймал гоблин запах моих следов, насторожился. Затем медленно пошел к дверям. Ноги тоже как ящерица переставляет, хоть они у него и длинные. Так расслабленно поднимает и шлеп пятерней о землю, шлеп. Тело виляет, голова из стороны в сторону, хвост назад вытянут. Вдруг снова остановился, замер, язык просто заметался. Меня почуял? Нет, развернулся… а-а, вот оно что, он кровь унюхал, от трупов в джипе.
«Давай, давай, шагай туда, ты нам там и нужен», – чуть не молился я про себя. Вот именно так и хотелось бы, прикрой нас, тварюга, сделай полезное дело. Там целых два хавика на закуску, ни в чем себе не отказывай.
Есть! Пошел, причем резвей, чем сюда, затрусил, затем еще прибавил ходу. Снова вдруг остановился, голову поднял – коптер заметил.
– Отойдите в сторону, не отвлекайте его, – прошептал я в микрофон. – Быстрее.
– Хорошо, – откликнулась Настя.
Стрекот винтов быстро удалился. Гоблин довольно долго смотрел вслед, но потом снова побежал к трупам. Сам джип мне отсюда не виден, так что минуту выжду и пойду наверх. Если он жрать начнет, то зачем ему на что-то отвлекаться?
Тихо сижу, как мышка. Просто большая и вооруженная. Ладно, еще минута.
И вдруг звук спустившего колеса рядом, громкий сип, топот, клацанье когтей по полу. С перепугу запаниковал, развернулся на колене, целясь себе за спину, задергался, затем боковым зрением увидел тень с другой стороны, прицелился, потом дошло, что тень за стеклом. И отчаянный сип с улицы.
– Твою же в душу, – прошептал я, чувствуя, как меня холодным потом прошибает.
Гоблин все же был в здании. Не знаю, почему он не выбежал на выстрелы, может быть, старый и осторожный, но появления конкурента на своей территории не стерпел. И он больше второго, и цветом отличается, пятна не коричневые, а светло-серые.
Завизжала вторая тварь. Я не удержался, подкрался к витрине на четвереньках, прикрываясь парапетом, выглянул. Обе рептилии стояли, согнувшись, возле брошенной машины, распахнув пасти и чуть покачиваясь, напружинив задние ноги, и явно выбирали момент для броска.
– Вот и занимайтесь по плану, – пробормотал я и побежал на второй этаж. – Я в порядке, – добавил я в рацию. – Ждите сигнала.
По лестнице птицей взлетел, через две ступеньки, не опасаясь нападения. Если они так друг на друга кидаются, то сомневаюсь, что этот большой мог с еще одним ужиться. Сожрал бы давно.
Второй этаж как первый, все, как я и предполагал, слева двери, справа окна. А лестница на крышу где?
– Где будка на моей крыше, с какой стороны?
– Сейчас, – сказал Настя, но ее перебил Федька: – Там, где вход!
Значит, здесь лестница… вот за этой дверцей. Дверца заперта, но она обычная, не укрепленная. Ногой не вышибу, этот пластик не фанерка, но вот пули замок разнесут. Или рвануть? Рвану. Твари на улице орут, им не до меня, а дальше я смоюсь.
Скинул рюкзак, полез за зарядом. Вот так страшновато, когда автомат не в руках и вокруг себя не смотришь, очень даже страшновато. А вдруг я что-то оценил неправильно? А вдруг тут счастливая семья живет и детки подросли? Даже руки чуть-чуть затряслись, засуетился. Стоп, я со взрывчаткой работаю, этого делать нельзя. Успокоился, быстро!