– Правильно сделали, спасибо. Конец связи.
С кем еще поговорить, кого на бдительность проверить? Нет, достаточно, много болтать буду – противник активность может засечь, в режиме сканера эти рации очень даже хорошо работают. Сижу и молчу, каждый солдат уже знает свой маневр, последняя пуговица пришита к последнему мундиру. Мундиров, правда, совсем недостаточно. Что еще мог сделать и не сделал? Что забыл? До чего не додумался? Лучше мысленно по плану опять пройдусь, подробно, по пунктам.
18
Началось все, естественно, не так, как я планировал. Играл сам с собой в угадайку и не угадал, жизнь все же наперсточник профессиональный, таких лохов, как я, разводит запросто. Вот вроде и видишь, под какой стаканчик шарик укатился – а он и не там вовсе. Хорошо хотя бы то, что она со всеми так, не только со мной, а то бы совсем беда.
Через два часа с небольшим после того, как мы выкатили к гребню холмов, в рации послышался напряженный голос Маркина:
– Овраг, Овраг, вызывает Береза, Овраг отзовись.
– Овраг на связи, слушаю, – схватился я за манипулятор.
– Принимаем чужой радиообмен, дальняя связь.
– Понял тебя.
Дальний – это плохой признак. Рации в машинах хавийя отсюда точно не дотянутся до их базы, далеко и препятствий много. Это, скорей, признак того, что сюда двигаются как минимум две группы, а по рации координируют действия. И если так, то они появятся не с одного направления и наша позиция здесь становится бесполезной или даже неправильной.
– Федь, давай обратно, подтягиваемся к нашим. Левей держи, прямо через поле, зайдем между реактором и той огороженной территорией.
– Понял. – Федька рванул броневик с места, а Власов уже занял место за пулеметом.
Если мы не знаем, кто сюда едет и какими силами, лучше всем собраться ближе к реактору, других вариантов нет. Просто укрыться до поры, а дальше действовать по обстоятельствам. Это хавики свои три джипа разделили или их больше? Мне почему-то кажется, что больше, не стали бы они малые силы на группы делить, не стали бы. Это и плохо.
– Всем полная готовность, – объявил я в рацию. – Без команды не начинаем. Фирма, это Овраг, мы на подходе с тыла, без нервов давай.
– Принял, Овраг.
Даже если противник близко, мы все равно ближе, успеем занять позицию, тут пара сотен метров всего осталась. Черт, надо было мне на крыше самому оставаться, хоть наблюдать мог бы. Знал бы прикуп – жил бы в Сочи, что тут еще скажешь… Откуда они, млин, появятся? Никаких сомнений в том, что это сюда.
Броневик вкатился в проезд между двумя заборами, встал за второй машиной.
– Куда? – спросил Федька.
– Дай подумать секунду, – адреналин сейчас не к месту, голова нужна ясная, но что поделать, нервы не веревки, уже натянулись. – Давай за склад, ко входу. Аникин, – крикнул я в рацию, наплевав на позывные, – спускайся вниз, бегом, сменишь Власова на пулемете в машине. Серег, ты слышал? – повернулся я к Власову. – За командира сядешь, я наверх.
– Понял, нормально.
У него голос тоже такой… короче, явно далек Власов от полного спокойствия.
– Здесь пока стойте, будете за мобильный резерв.
– Понял.
Не знаю я пока, куда им выдвигаться, пусть просто под рукой будут. Как эти появятся, так и решу.
Федьке два раза повторять не нужно, он уже рывком объехал «Фирму» и погнал дальше, через пролом в заборе к складу. Я отложил автомат, схватил ручник, от него на крыше чуть больше пользы будет. Вот уже вход, рядом, сейчас, сейчас…
Машина встала резко, даже юзом по песку чуть пошла, одновременно с этим я толкнул увесистую дверь, выпрыгнул наружу и со всех ног бросился в здание. С Аникиным столкнулся на выходе, повторил лишь:
– На пулемет садись, Власов за командира.
– Есть.
Со всех ног вверх по лестнице, подтягивая себя за перила. Гоблин за дверью опять взбесился, визжит, как насос высокого давления, створки дергаются. А хрен тебе, сиди там, скотина злобная. Пластиковый мир – он прочный, оказывается.
Народ на крыше на все стороны распределился, наблюдают. Маркин с фасадной стороны, к рации поближе.
– Обмен их слышишь? – спросил я сразу.
– Заткнулись.
– Понял. Ты так и будь на пулемете. Шутихин! – уже не до «на вы» и церемоний.
– Я! – откликнулся тот согласно моменту.
– За снайпера. Снимать стрелков в первую очередь, не дать давить нас огнем. Но только по моей команде.
– Есть.
Да прямо залюбуешься ученым, гля, как в воинскую дисциплину втягивается.
– Борисова, наблюдаешь за тылом, о любом движении сообщаешь. Фирма, – вызвал я в рацию. – Фирма, в канале?
– Фирма в канале.
– Жди команды, контролируй тыл. Но если кто прямо на тебя выйдет – начинай сам.
– Понял, сделаем.
– Отлично.
Все отлично, «все хорошо, прекрасная маркиза». Черт, и немедленно эта песенка в голове закрутилась, на удивление актуальная, прямо голосом Утесова. Прилипчивая такая, что уже ничем не выбьешь.
Ну и я с ручником присел за бордюром поближе к бойнице. Появится кто-то – залягу, а пока так наблюдаю. Там же выложил в рядок запасные магазины к пулемету, гранатомет и боекомплект к нему. Вот так, мастер-многостаночник.
Противник появился минут через десять, причем с того самого направления, с которого мы их и ждали. Только не три джипа, а джип и два пикапа.
– Наблюдаю противника, идет со стороны ориентира один на плакат, три борта, все с пулеметами, до четырех бойцов в каждом. Подтвердите прием.
– Овраг подтверждает, – откликнулся Власов, теперь это уже не мой позывной, а у меня его и нет теперь.
– Фирма принял.
Мы залегли у бойниц, только Лина, укрытая лестничной надстройкой, осталась сидеть, наблюдая за подступами.
Вроде по плану, нет? Три машины, по дороге, но вот где еще два джипа? И только ли джипы? Хавики все же, в отличие от нас, подкрепления подтянули, а вот сколько тех подкреплений – этого я не знаю. И две ли их группы? Может быть, больше? А в порт не попрут? «Якорь» пока молчит, они тоже настороже должны быть, значит, там пока никто не появился еще.
Где остальные и сколько их?
Колонна из трех машин шла неторопливо, но, как мне кажется, опасливо.
– Шутихин, стрелка второй машины ведешь, Маркин – замыкающей. Я первую беру.
Поерзал, удобней приложился к ручнику. Оптика-полуторократка чуть приблизила картинку. Да, настороже противник, пулеметы в разные сектора смотрят, но все же балбесы и дилетанты, идут опять без головного дозора, сразу кучей. Если это не головной дозор сам по себе, а сзади их целый полк тянется…
У плаката дорога чуть изгибается направо, если с нашей стороны смотреть, ведет к реакторной территории немного, но не по прямой, а вроде как по диагонали. Если проедут плакат, то они пойдут сперва прямо на нас, потом их начнет вбок уводить. Для Шутихина стрелять станет сложней, пулеметчикам проще. Я скосил на секунду глаза на запасные магазины к ручнику, заботливо выставленные рядом, чтобы времени не терять при стрельбе, копаясь в разгрузке. Мне надо плотный огонь выдавать, пока есть возможность накрывать их сверху, пока борта машин с наклеенной броней хавиков не прикрывают. И еще на мне подрывная машинка, вот с ней прощелкать нельзя. Положил на ящик рядом, снял с предохранителя. Кнопка «1» – левый проезд в нашем импровизированном завале, кнопка «2» – правый. Машинки от мин у «Фирмы», с их позиции пространство у забора просматривается лучше. Пока второй броневик наполовину скрыт углом ограды, но пулемет на дорогу смотрит, ему сектора хватает.
Встали. Встали перед плакатом, читают. До них метров двести, видно хорошо. Пулемет с головной машины, пикапа, развернут как раз в нашу сторону, но сам стрелок на плакат уставился, отвлекся.
Ну, что решат? Поедут дальше или повернут? Не повернут, я уверен, но пусть проявят намерения, пусть повод дадут. Палец ласкает гладкую вогнутую поверхность спускового крючка, левая рука поддерживает упертый в плечо приклад. Дышать правильно, успокоиться, не нервничать, сейчас нужна холодная сосредоточенность, все эмоции на потом. «Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо как никогда…» Утесов, ну на кой ты тогда это все спел?
Командир во второй машине, похоже, за манипулятор рации взялся. А в нашей рации, включенной на громкую связь, раздался звук кодированного сигнала. О чем говорят, не знаю, но говорят, один говорит, второй отвечает. «Кобыла ваша умерла-а-а…»
– Лина, внимательней, не отвлекайся ни на что, сейчас начнется, – прошептал я в микрофон короткой связи.
– Все нормально, я смотрю.
«Кобыла что? Пустое дело, она с конюшнею сгорела, а в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо-о-о…»
Нет, не повернули, дальше пошли!
– Валим всех, по моему выстрелу…
«Упавши мертвым у печи, он опрокинул две свечи, упали свечи на ковер, и запылал он как костер, огонь усадьбу охватил…» чего-то там еще дальше, все куплеты не помню, но назойливая мелодия так и крутится в башке, крутится… «конюшня заперта была, а в ней кобыла умерла…»
– Шутихин, цель держишь?
– Держу.
– Жди…
Машины тронулись неторопливо, пулеметы заводили стволами по окнам соседних зданий. Люди в машинах брали оружие на изготовку.
Чуть ближе, еще ближе… так, чтобы верхняя проекция в сектор вошла как можно лучше… и чтобы им захотелось прорваться в нашу мертвую зону, где мы их не достанем…
Вот пошли на изгиб дороги, уже вот-вот… скорость маленькая, это они зря…
Марка прицела на голове стрелка головной машины, у него пулемет со щитком, в грудь не попаду, да и броник там, а вот в голову дотянусь, с этой дистанции точно дотянусь… Так, и чтобы они завал не успели увидеть, вот… вот…
Дыхание, спуск, преодолевая сопротивление пружины, пошел назад…
Тр-р-рах!
Звук короткой очереди разорвал шум ветра, метнулся эхом, придавился активными наушниками. Голова стрелка дернулась, он сразу обмяк. Рядом тут же грохнула винтовка Шутихина, раз, другой, третий, заколотил пулемет Маркина, но мне некогда смотреть на результат, я открыл огонь по машине, уже длинными, запятнал лобовое бронестекло, чтобы заставить водителя запаниковать, перенес огонь на кузов, на засуетивишихся там людей. Одна очередь патронов в десять, вторая, третья. Попадаю, точно попадаю.