Но Софья не могла жалеть о появлении Саши, рассуждала она сейчас. В этом случае она не оплачивала бы ему отдельную палату и не думала о доставке одежды или необходимости отдыха после переутомления. Не разбила бы кружку, переживая, что не может быть с ним в его день рождения. Люди, которым все равно, ведут себя иначе. Дело должно было быть в какой-то личной проблеме, в которую она не стала посвящать Элю. Софья не такая, как тетя Ника. Она любит своего сына.
Успокоив себя таким образом, Эля повесила на крючок на двери вешалку с темно-синим платьем и направилась в душ.
– Что это такое? – спросила медсестра после завтрака, взяв у него исписанный листок бумаги и удивленно подняв брови.
– Заявление о т-том, что мне нужен телефон, – ответил Саша. Коллега девушки, стоявшей сейчас над его кроватью, утром напомнила ему о еще одном полезном законе. – Чтобы быть на связи с родственной душой. Это мое право. П-передайте его врачу.
Отчасти это была правда. Если когда-нибудь Эле понадобится помощь, он не станет ее игнорировать. Но сейчас Саша больше не собирался подчиняться капризам матери – как справедливо заметил дядя, он взрослый человек.
– Хорошо. Она скажет вашим родным, чтобы его привезли.
Эти слова немного смягчили горечь, оставленную тем фактом, что писать Саше пришлось левой рукой, до противного медленно. Правая пока что годилась только на то, чтобы держать листок ровно, и он с нетерпением ждал начала реабилитации, чтобы исправить это. Он привык печатать обеими руками еще со школы.
Второй относительной победой стало разрешение на просмотр, а точнее прослушивание телевизора. Саша не помнил, когда смотрел его дома последний раз, и выключил после того, как трижды наткнулся на одну и ту же рекламу какого-то банка. Сопровождающая ее песня была настолько неприятной и навязчивой, что он невольно вспомнил концерт, о котором рассказывал Эле.
За этим последовала неожиданная мысль: что, если телефон ему сейчас привезет не неизвестный курьер, а она сама, во время обеденного перерыва? Саша перевел взгляд на дверной проем, представляя, как его родственная душа заходит в палату – как всегда, стремительно, прижимая к груди края одноразового халата и шурша бахилами по линолеуму. В отличие от первого утра, когда она была одета в мешковатую медицинскую форму, на ней будет костюм или длинное платье из клетчатой ткани, как пару дней назад. До сих пор он не видел в строгом офисном стиле ничего особенного, но от нее не мог отвести глаз.
Она уже улыбается ему сквозь маску, а затем снимает ее, прежде чем он мог бы попросить, и поправляет волосы. Она приносит с собой аромат ванили, который заглушает надоевший ему запах больницы. Ее голос тихий, но в нем звучит смех:
– Сюрприз. Я договорилась, что этот раз не считается. Вечером мы снова увидимся.
Она протягивает руку, и он берет ее, даже зная, что потребность в новых прикосновениях станет лишь сильнее.
Саша поймал себя на том, что улыбается этой фантазии, и со вздохом уставился в потолок. Никто еще не устраивал ему таких эмоциональных качелей, как его собственный разум в последние дни. Но один факт был неоспорим.
– Черт возьми, – пробормотал он вслух, – я скучаю по ней.
«Как щенок по хозяйке».
Он нахмурился, когда в памяти неожиданно зазвучал пренебрежительный голос. Тот определенно принадлежал Колесникову, но по негласному правилу они никогда не обсуждали тему родственных душ или поиск.
Исключение составил один день много лет назад, когда в московском ресторане на их глазах официантка и один из посетителей радостно объявили о пробуждении связи.
– Еще одна пара дураков, – сухо прокомментировал Никита Егорович, когда вежливые аплодисменты вокруг стихли. – Она его обанкротит.
– Почему? – спросил Саша. В ответ раздалось фырканье.
– Не видишь, как они друг на друга смотрят? Она и пошла на эту работу в надежде, что ее родственной душой окажется один из дорогих во всех смыслах гостей. Сейчас он поедет с ней домой, наплевав на все остальное, а в ближайшие недели будет думать только о ее прикосновениях. – Последние пару слов он произнес почти брезгливо, разглядывая фигуру девушки. – Все работу будут делать заместители, пока они развлекаются в спальне и выбирают между «Картье» и «Булгари». Хотя девица скорее первым делом захочет сделать губы и ресницы.
Краем глаза Саша поймал неодобрительный взгляд с другого столика. Колесников отпил еще виски и насмешливо продолжил.
– Потом его заставят вернуться в офис и работать. А он все время будет думать, какое из своих видений они еще не успели обсудить и как скоро он сможет посмотреть в ее изменившие цвет глаза. И вот он больше не бизнесмен, Саша, а человек, подчинившийся инстинкту. Как щенок, скучающий по хозяйке, которая ушла на работу и оставила его одного на целый день. И пусть только кто-то скажет ему, что это неправильно. Он устроит драку прямо на месте. Чудо, если в итоге он не разорится и не потеряет репутацию. Зато больше не в поиске.
Саша работал на Колесникова всего несколько месяцев, но ему уже были известны его взгляды на связь родственных душ. Его поиск остался незавершенным, и ходили слухи, что он не только не предпринял ничего, когда увидел лицо нужного ему человека, но и уволил ассистента, пытавшегося переубедить его. Переговоры о слиянии «Иниго» с крупной поисковой системой «Вертэ» тогда были в самом разгаре. Пробуждение связи, по мнению Колесникова, отвлекало внимание от куда более важных вещей и мешало человеку раскрыть свой истинный потенциал. В своем мнении он был не одинок, однако, согласно федеральной статистике, продолжал оставаться в меньшинстве.
– Говорят, инстинкт стремиться к родственной душе такой же древний, как и самосохранения, – задумчиво протянул Саша. В школе и университете большинство одиночек с нетерпением ждали пробуждения связи. Сам он, несмотря на произошедшее с отцом и матерью, тоже надеялся однажды встретить кудрявую брюнетку из своих видений и стать частью ее жизни. В каком качестве, конечно, будет зависеть от наличия у нее своей семьи. Тогда он еще не составил свой план, но слова начальника заставили его колебаться.
– И тем не менее люди каждый день переходят дорогу на красный и прыгают с парашютом. Инстинкт можно подчинить и не портить себе жизнь. Это, – кивок в сторону счастливой пары, – нужно уметь контролировать точно так же. Уж тебе-то об этом точно известно.
Саша смог сохранить равнодушное выражение лица и поднес к губам стакан, зная, что Колесников обязательно заметит, если заденет его. Обжигающая волна виски прокатилась по горлу, отвлекая внимание от возникшей в груди тяжести.
– Просто представь, как много люди уже могли бы сделать, если бы не тратили свое время на поиски, – продолжал Колесников. – Сколько идей так и осталось на бумаге, потому что их не успели воплотить в жизнь? Взять хотя бы проект связи с расширенным спектром, которые вместо Антейла заканчивали другие люди. Сколько раз целые экспедиции и военные походы откладывались из-за чьей-то хрупкой связи? Я молчу о том, как семейные драмы с участием родственных душ влияли на политику. История вообще могла пойти по совершенно иному пути. Более прогрессивному. Люди теряют фокус и чувство цели, а годы спустя жалеют, что когда-то не нашли в себе силы сказать «нет». И все потому, что не дотерпели до сорока лет, когда видения наконец-то заканчиваются.
Все было не так однозначно, Саша был в этом уверен. История знала достаточно изобретателей, писателей и художников, которые после пробуждения связи добивались значительных успехов. Среди их современников было достаточно успешных бизнесменов, в чьих глазах было два цвета. К тому же, если верить матери, дед Саши после пробуждения связи оставался таким же талантливым инженером, каким был раньше. Он умер еще до рождения внука, не перенеся потери любимой жены.
– Разумеется, по-настоящему сильный человек справится, – вдруг заметил Колесников, словно предчувствуя, что он был готов возразить. Его тон стал почти издевательским, и с каждым словом давление в груди Саши нарастало. – Жаль, что многие не представляют свою жизнь без родственной души. Она кажется единственной надеждой почувствовать себя счастливым, особенно если есть проблемы в отношениях с семьей. Но я скажу вот что: главное не в том, закончен ли твой поиск, а в том, чего ты способен добиться сам. Лучшие идеи приходят в голову тогда, когда слушаешь разум, а не душу. В одиночестве ум становится острее. Это ты тоже прекрасно понимаешь, не так ли?
В настоящем Саша потряс головой, пряча воспоминание как можно глубже, и, чтобы отвлечься, встал налить воду в опустевший накануне резервуар увлажнителя воздуха. Долгие годы он верил тем словам, опасаясь, что пробуждение связи внесет хаос в его работу над Альдой. Затянувшийся поиск легко можно было объяснить знаком свыше: в то время как его коллеги один за другим сообщали о пробуждении связи, он не приблизился к нему ни на шаг, зато «Иниго» добивалась все больших успехов.
Благодаря новой нейросетевой модели Альда не просто запускала поиск информации по голосовой команде; она желала доброго утра и спокойной ночи, читала новости, предлагала рецепты и идеи для свиданий и прогулок и в ответ на вопросы пользователей могла цитировать книги из обширной библиотеки «Вертэ». Не так давно на их основе она научилась писать тексты. А чтобы число ее пользователей постоянно росло, ее возможности расширили до чтения сказок, поиска развивающих игр для детей и напоминаний, что пора делать уроки или ложиться спать. Галлюцинации в этой области ее применения несли наибольшие риски; это была одна из многих задач, над решением которой, как технический директор, думал Саша, отводя три-четыре часа на сон на диване в своем кабинете. У него нечасто оставались силы, чтобы попросить Эсмеральду записать его недавние видения и проверить, не было ли отклика на предыдущие. Ее напоминания заглушались новыми сообщениями от коллег и требованиями Колесникова ускорить работу.