– Такие писал только он, – настаивала Эля, кладя руку поверх его. – Ничего, еще узнаешь разницу.
– Кстати, а «С-собачий вальс» случайно не его?
Эля ответила возмущенным взглядом, но ее губы дрогнули в улыбке.
Несмотря на боль, коловшую в районе заживавших ребер после приступа смеха, в этот момент Саша чувствовал себя как никогда хорошо. Было очень легко поверить, что так у них с Элей будет всегда – смех, шутливые споры и тепло внутри. Все, чего до сих пор ему так не хватало.
И, при всем уважении к покойному композитору, в данный момент он хотел слушать совсем не его музыку.
– Расскажи мне об этой сонате. С научной т-точки зрения.
– У нас с тобой нет столько времени, – с сожалением ответила она.
– Хоть что-нибудь. Альда, сделай потише.
Саша с трудом соотносил незнакомые слова вроде «квинта», «арпеджио» и «терции» со звуками музыки, на которые Эля просила обратить внимание, вместо этого наблюдая за оживленным выражением ее лица. Он поймал себя на мысли, что пытается сохранить в памяти каждую его черточку, чтобы вспоминать позже. Они виделись каждый день на протяжении семи дней – всего семи, верилось с трудом, – но он не мог заставить себя остановиться. Когда в последний раз кто-то был так же расслаблен и весел в его присутствии? Или говорил с таким же воодушевлением о чем-то, кроме нейросетей?
Когда Эля ушла, перед этим добившись признания, что Бетховен был гениален, Саша снова остался один на один с Альдой и не смог заставить себя даже улыбнуться. Он вновь вернулся в то угнетающее состояние неопределенности, от которого не могла спасти даже пробудившаяся связь. Скорее она служила вечным напоминанием, в каком положении он оказался. Если бы не эта авария, они с Элей могли бы еще долго не встретиться – все-таки видения были непредсказуемы. Но, если бы кто-то спросил, согласился бы Саша пожертвовать их встречей, чтобы все стало как прежде… Он бы не смог ответить уверенным «да», хотя и понятия не имел, что станет с его жизнью вне стен больницы, по возвращении в «Иниго», к работе без нормальных выходных и перерывов.
Он боялся подумать, что Эля предпочтет разорвать их отношения, узнав о его плане. Боялся, что они останутся друзьями, но в итоге его худшие опасения станут реальностью. Судя по всему, раньше у нее была не самая легкая жизнь, и он не мог позволить себе причинить ей еще больше боли. Чувство страха росло, причиняя почти физические страдания, и все же его разум почему-то отказывался бороться с ним.
На следующее утро, проснувшись после беспокойного сна, полного не сохранившихся в памяти кошмаров, Саша был еще более раздражительным, чем обычно. И дежурный врач это отметил.
– Первая половина срока для хрупкой связи позади… И встречи проходят нормально. Странно. К вам приходил психолог?
– Нет.
– Я бы посоветовал пообщаться с ним. В случае вашей травмы, да еще с учетом внезапного пробуждения связи, это даже рекомендуется. Расскажете обо всем, что вас беспокоит, и уже станет немного легче. Только не говорите, что вы из тех, кто считает, что психологи для психов.
– И для них т-тоже, – проворчал Саша.
– Будем считать, что вы согласны. По выходным тут дежурит аспирант, зайдет в течение дня.
Без особого удовольствия съев очередную порцию безвкусного пюре, Саша провел два часа, прикованный к капельнице и слушая новости, которые пересказывала Альда. Утром, после долгих раздумий и множества удаленных черновиков, он скопировал номер телефона из сообщения Софьи и отправил короткое «Привет, это Саша. Поздравляю с началом выходных». В ответ Эля отправила «Доброе утро, скоро увидимся» с улыбающимся смайликом вместо точки. Саша использовал их редко, так как не видел смысла дополнять рабочие сообщения смеющимися или злыми рожицами. Вспомнив о словах врача, он поспешно написал следом:
Эля
Саша:
Привет. Скажи, во сколько ты приедешь?
Эля:
Привет! В час дня, как только начнут пускать посетителей
Саша, я поняла, что не спрашивала тебя кое о чем
Может быть, тебе привезти что-то из еды? Что тебе можно?
Или тебя все еще кормят внутривенно?
Саша:
Я ем пюре. Уже несколько дней.
Эля:
Как детское питание?
Саша:
Вроде того
Эля:
Как насчет другой еды? Я неплохо готовлю:)
Поколебавшись, Саша написал:
Саша:
Спасибо, но не уверен, что еще мне можно
Эля:
Конечно, я понимаю
Пожалуйста, сообщи, если что-то понадобится!
Саша потянулся нажать на кнопку рядом с кроватью, чтобы подошла медсестра.
– Скажите, во сколько п-придет психолог? – спросил он, едва она переступила порог палаты.
– В течение дня.
– А точнее?
– Сложно сказать. Почему вы спрашиваете? Сегодня суббота, у вас не будет никаких процедур.
– В час дня п-придет моя родственная душа, – нетерпеливо объяснил Саша. – У нас с ней мало времени.
Это была чистая правда. Но еще он не хотел, чтобы Эля узнала о его разговоре с психологом.
– Я попрошу, чтобы она зашла к вам до обеда. Не беспокойтесь.
– Легко сказать, – не сдержавшись, буркнул он ей в спину.
Вскоре после того, как стойку с капельницей увезли, в палату зашла девушка, которую Саша здесь прежде не видел. У нее были такие же иссиня-черные волосы, как у Эли, заплетенные в длинную косу, и ясные голубые глаза. Она все еще была в поиске.
– Я д-должен знать, кто услышит о содержании нашего разговора, – сказал он, когда психолог представилась Еленой Петровной, спросила его о самочувствии и уточнила детали из медицинской карты. Первым, о ком он подумал, был дядя. Хотя тот, похоже, сдержал слово и сохранил в тайне его недавний позорный срыв, – мать точно припомнила бы ему «чушь» и сделанный за него выбор, – Саша хотел, чтобы впредь его личные дела оставались личными.
– Понятие врачебной тайны распространяется и на меня, – невозмутимо ответила Елена Петровна. – За это можете не беспокоиться. Я еще не завершила собственный поиск, но много лет изучаю психологию родственных душ в хрупкой связи. Ради этого и пошла в аспирантуру.
Саша должен был поверить ей на слово. Другого выбора не было. Альда могла многое, но работу психолога ей не удастся освоить еще как минимум пару лет.
– Дежурный врач передал мне, что до сих пор вы отказывались от разговора с психологом. Почему решили изменить свое мнение?
– Он п-посоветовал, – ответил Саша. – У меня бывают перемены настроения.
– Поясните, что вы имеете в виду.
– Мне становится лучше, когда здесь моя родственная д-душа. А когда ее нет рядом… – Он пожал плечами.
– Ее зовут Ангелина, верно?
– Эля.
– Что происходит, когда ее нет рядом? Вы чувствуете тревогу или беспокойство?
Он неопределенно мотнул головой.
– Хорошо, – продолжила она, не дождавшись другого ответа. – Расскажите мне кое-что еще. Вчера у вас была неделя с момента пробуждения связи. Как вы провели этот день?
– Мне давали лекарства и б-брали кровь на анализ. А вечером я увиделся с Элей.
– Что вы делали? Разговаривали?
– Да.
Почувствовав настороженность в его голосе, девушка улыбнулась.
– Я не стану спрашивать вас о содержании разговора. Вы поделитесь тем, чем захотите. Я вижу, у вас здесь есть колонка. Вы слушали музыку?
– Бетховена.
– Хороший выбор. Сейчас я задам вам вопрос, которые многие считают глупым, но, как мне кажется, он важен. Как бы вы описали свои чувства после пробуждения связи, когда она рядом с вами?
Саша поднял брови. Это и правда звучало глупо. Что может ответить на подобный вопрос человек, который еще несколько дней назад лежал в реанимации, а до этого впал в кому?
– А вам известно, к-как она нашла меня?
– Да, и это удивительная история. Но все-таки постарайтесь ответить на этот вопрос. Используйте самые простые слова или сравнения, если так удобнее.
Саша опустил взгляд, разглядывая левую руку, к которой обычно прикасалась Эля. Даже когда из его правой руки вытащили катетер, она продолжала подходить к нему с левой стороны.
– Мне легко, – поразмыслив, признался он. – Хорошо. И это пугает.
– Пугает.
– Т-таких, как я, много, да?
– Подобные ответы мне уже встречались. Это связано с вашими прошлыми видениями?
– Нет.
– С тем, что вы успели узнать друг о друге?
– С тем, что я знаю о себе.
– Что же это?
И с чего бы начать? Он еще ни разу не был на приеме у психолога и понятия не имел, что должен сказать, чтобы быстрее добиться результата. Я настолько одинок, что за все время после аварии со мной хотел связаться только начальник. Отец общается со мной пару раз в год, потому что у него появились другие дети. Нам не о чем говорить с матерью, которая постоянно занята работой, но Эля оказалась ее секретарем, и я боюсь, что мать хочет использовать ее в своих целях. Я живу один почти десять лет и иногда ночую в офисе. Больше всего в этой жизни я доверяю своему искусственному интеллекту.
– Я очень много р-работаю, – сдержанно сказал он вслух.
Не дождавшись продолжения, психолог спросила:
– Вы имеете в виду, что боитесь, что из-за высокой нагрузки не сможете поддерживать желаемые отношения с Элей? Или есть другая причина?
Саше не нравился ее спокойный тон голоса, когда сам он все это время не находил себе места. Но по какой-то причине это работало, и с неожиданной для себя откровенностью он признался:
– Д-дело не только во времени. У меня сложности в общении с людьми вне офиса.
– Вы говорите о дружеских или романтических отношениях?
– Обо всем. И я не хочу испортить все в этот раз, с ней, – тихо добавил он, – когда вернусь на работу. Вот что пугает.
Елена Петровна понимающе кивнула в ответ и что-то записала в блокнот, лежавший на коленях. Наверняка это было «диагноз – трудоголик». И заодно «идиот» – не может просто радоваться тому, что наконец-то завершил поиск.
– Этот страх вы чувствуете, когда ее нет рядом?