– В нашем возрасте скучать не положено.
– И носишь его подарки.
– Я похожа на человека, который откажется от Loro Piana или того же Gucci? Мы никогда не будем вместе, – напомнила Софья подруге – но в первую очередь себе, – так что будем довольны тем, что имеем.
Телефон, лежавший рядом с ней на диване, вдруг завибрировал.
– Легок на… Ну почти, – запнулась Эмилия, глянув на экран, и взяла себе еще печенье.
– Алло? – произнесла Софья, запоздало осознав, что не скрыла удивление в голосе.
– Привет. Т-ты еще работаешь?
– Скоро пойду домой.
– Эля рядом?
– Нет, уже ушла, – ответила она, покосившись на темное пятно за стеной кабинета, где обычно горела настольная лампа секретаря.
– Отлично. У меня очень важная просьба, о к-которой она не должна узнать, – сразу приступил к делу Саша. – Пообещай, что не уволишь ее, что бы между нами ни п-произошло.
Она замерла, прижимая телефон к уху.
– А что произошло?
– Ничего. Я говорю о будущем. Уверен, она хороший работник, и не нужно относиться к ней иначе п-потому, что она оказалась моей род… родственной душой.
– Что ты имеешь в виду?
Эмилия, почувствовав напряжение, помахала Софье на прощание и тихо вышла из кабинета, чтобы не мешать разговору.
– Я крайне редко о чем-то прошу т-тебя. Сейчас я хочу, – медленно, почти осторожно произнес Саша, – чтобы вне зависимости от того, прекратим мы с Элей общение или нет, она сохранила свое место и хорошие отношения с руковод-дительницей. На случай, если у тебя были какие-то ожидания, связанные с… ну, нами.
На чашках, принесенных Элей, были черно-белые цветочные узоры: ирисы, колокольчики и пионы. Над верхним лепестком ириса замерла бабочка. Софья отметила все это машинально, пытаясь осмыслить сказанное Сашей. Если бы он хотел оскорбить ее, то выбрал бы другой тон. Все было куда хуже. Ее сын всерьез опасался, что она способна просто так уволить сотрудницу – его родственную душу, – если у них двоих не сложатся отношения. Это было так похоже на него – подозревать в ней самое худшее. В другой ситуации они бы уже кричали друг на друга, но сейчас она была неспособна даже разозлиться. Вместо этого внутри появилось странное чувство опустошенности, поглотившее все остальные. Саша был жив, и в то же время она как будто давно потеряла его.
– О каких ожиданиях ты говоришь? – неожиданно ровно спросила Софья. Саша помедлил, словно тоже удивился такой реакции.
– Об участии в рекламе или интервью.
Софья соврала бы, если бы сказала, что ее не посещали такие мысли. Бренды часто использовали образы родственных душ из ближайшего окружения сотрудников, чтобы обрести «человеческое лицо», как говорила Эмилия. В свое время ее история поиска, закончившегося свадьбой, стала основой одной из самых успешных рекламных кампаний «Мариона». Но, если бы вдруг Саша действительно захотел поучаствовать в чем-то подобном… Скорее всего, она бы решила, что он шутит. Или что они все попали в параллельный мир.
– Я знаю, что ты бы не согласился.
– Верно, – подтвердил он. – Мало кто знает, кем мы друг д-другу приходимся, и я хочу, чтобы так и оставалось. Пообещай мне это.
– Обещаю, – твердо сказала Софья, надеясь, что он ей поверит, – ты можешь не волноваться за Элю. Мне нравится, как она работает, и я не стала бы увольнять ее по личным причинам.
– Хорошо, – после долгого молчания сказал Саша.
– Ты позвонил, только чтобы попросить меня об этом?
– Еще я собираюсь выписаться как можно б-быстрее.
– Из-за карантина? – осторожно уточнила она. – Ты уверен, что это…
– Уверен, – безапелляционно ответил Саша, не дав ей спросить о мнении Михаила Леоновича на этот счет. – Я закончу лечение дома, вызову врача по с-с-страховке. Эле скажу сам.
Ей оставалось лишь попросить его сообщить, если понадобится какая-то помощь. Саша поблагодарил ее и коротко попрощался. Софья сидела неподвижно, глядя в погасший экран телефона, пока не пришло сообщение от водителя, ждавшего внизу.
Если он и забеспокоился, почему всю дорогу до дома она, вопреки обыкновению, смотрела в окно, а не в телефон, то не подал виду.
В последнее время Саша явно был в подавленном настроении. Эля подозревала, что ко всему прочему он нервничал из-за работы – трудоголизм в этой семье явно передавался по наследству, – но понятия не имела, чем может помочь. Спрашивать совета у Софьи в данной ситуации было бы далеко не лучшей идеей. В конце концов, проведя пару часов на сайте интернет-магазина и скорректировав свой бюджет до следующей зарплаты, Эля заказала несколько милых безделушек. Все они были вдохновлены их разговорами с момента знакомства и, как она надеялась, хотя бы немного поднимут ему настроение. Заодно их можно было считать подарком на завершение периода хрупкой связи. Уже сегодня утром, в субботу, она чувствовала себя гораздо бодрее, чем в последние дни.
Эля шла из магазина, неся на плече тяжелую сумку с продуктами, когда телефон в кармане куртки завибрировал. При виде имени на экране ее губы сами растянулись в улыбке. Вопреки всем заверениям, Саша никогда не писал и не звонил первым, будто боялся ее отвлечь.
– Привет. Ты на улице?
– Да… Ой. – Сумка едва не соскользнула, и Эля перехватила ее поудобнее, поморщившись от боли в руке. – Ходила в магазин. Какие у тебя новости?
– Меня выписывают в понедельник.
– Поздравляю! Как себя чувствуешь? Вчера ты не ответил на мое сообщение.
– Извини, – вздохнул Саша. – Уснул и пропустил уведомление. Сегодня мне куда лучше, чем в п-прошлые дни.
– И мне тоже. Наконец-то прошли симптомы, – улыбнулась Эля. – Какие планы по возвращении домой?
– Реабилитация. Потом работа.
Больше он ничего не добавил, и между ними повисло молчание.
– Что ж, – наконец сказала Эля, – ты знаешь, к кому обратиться, если понадобится совет, что послушать или посмотреть в свободное время. И, если что, я сейчас не об Альде. Мы же с тобой друзья.
Саша тихо фыркнул.
– Да, друзья. Но я не знаю, как часто смогу писать или звонить тебе. Мне нужно привести в порядок все д-дела. И врач уже сказал, ч-что в ближайшие недели я буду проклинать всех и вся.
– Конечно, я по…
– Не думай, что ты сделала что-то не так, – чересчур поспешно добавил он. – Я… Я благодарен тебе за эти недели. И за твою настойчивость в п-поисках.
Эля замедлила шаг, растерянно глядя себе под ноги. Неужели он действительно считал, что причинял ей какие-то неудобства? Они были родственными душами, он стал одним из самых дорогих людей в ее жизни еще до того, как она коснулась его руки.
– Все в порядке? Ты будто извиняешься.
«Или прощаешься», – некстати отметил ее разум.
– Да. Я просто хотел сказать, что буду занят.
– Ладно… – Эля вспомнила о заказе, который должен будет приехать в пункт выдачи через несколько дней. – Береги себя, хорошо?
– Я напишу тебе.
Больше всего на свете она хотела спросить, как скоро сможет увидеть его, но боялась надавить. Его голос и без того был слишком мрачен. Если, чтобы поддержать его, она должна была проявить терпение, так тому и быть.
– Договорились. Я тоже благодарна тебе, Саша, – искренне сказала Эля. – Повторю еще раз: я рада, что мы встретились и именно ты – моя родственная душа.
На том конце провода раздался тихий вздох.
– Спасибо, Эля. Пока.
– До встречи.
У себя в палате Саша нажал «отбой» и медленно смахнул по экрану вверх, возвращаясь в чат с Колесниковым. Начальник звонил ему накануне, чтобы посоветоваться насчет ожидаемого процента галлюцинаций, а потом прислал голосовое сообщение.
«По телефону твой голос звучал неуверенно. Я надеюсь, ты не сомневаешься в своем решении? Твое отсутствие задержало нас на несколько недель, и сейчас не время отвлекаться на посторонние вещи. Учитывая, на кого работает твоя родственная душа, она точно попытается повлиять на тебя. Я хочу, чтобы ты помнил тот наш разговор, Саша. Ты не добьешься успеха, если позволишь себе отвлекаться».
Затем Колесников сказал еще кое-что, и к его горлу подступила тошнота, не связанная с сепарацией. Саша заблокировал экран, не желая снова слышать этот презрительный тон, и закрыл глаза.
Две недели прошли. Теперь пора было снова вспомнить о его плане.
Часть 2
Три месяца спустя
Если бы душа и разум человека были одним целым, если бы ему не приходилось выбирать между чувствами и мыслями, наша жизнь стала бы куда легче…
Из сборника классических рассказов «Тьма в мире видений»
Глава 8
…А что будет, если родственная душа решит оставить его? Он уничтожит себя и потянет следом всех, кому не повезло оказаться рядом. Ведь если даже тот, кого выбрала для тебя Вселенная, не принимает тебя, что еще остается? Кто-то скажет «самоубийство»; что ж, это их выбор. У меня нет права решать за других.
Неизвестный автор
Казалось, к ней были прикованы взгляды всех, кто проходил по Пушкинской площади, но она не могла сдвинуться с места. Помимо незнакомцев, мелькали и знакомые лица: ее бывшие одноклассники, однокурсники и даже юрист, постоянно нарушавший правила пользования микроволновкой. Одни смеялись над ней, другие даже показывали пальцем, словно видели в ее одинокой фигуре нечто глупое и нелепое. Она попыталась незаметно вытереть слезы шарфом, который не носила со школьных времен, и шерсть неприятно оцарапала кожу. Он сам назначил ей встречу на этом месте и обещал, что придет. Она звонила ему две минуты назад и еще несколько раз до этого, но ни разу не получила ответа. Она перешагнула через низкую ограду и попыталась спрятаться за позеленевшим памятником Пушкину, но насмешливые голоса доносились до нее и здесь. Ей хотелось прикрыть уши руками, чтобы не слышать их.
«Действительно думала, что он придет?»
Хотя сейчас было тепло и у подножия памятника распустились цветы, на ней все еще было зимнее пальто. Она уже расстегивала молнию, когда поняла, что с другой стороны памятника стояла ее тетя. К горлу подступила желчь, и она наугад метнулась в сторону, но, разумеется, сразу столкнулась с ней лицом к лицу. Женщина выглядела так же, какой она видела ее в последний раз, – в длинном платье, слишком плотно облегавшем фигуру, и с растрепанными темными волосами. В ее глазах горела ненависть.