Ей хотелось застонать от бессилия, но ее начальница сидела совсем рядом, так что вместо этого пришлось сделать глоток приятно горьковатого кофе.
– Скорее бы, – пробормотала Эля, включая компьютер, – Альда стала умнее всех остальных искусственных интеллектов.
«Еще одна шутка про мое состояние, – думал Саша, – и я убью его».
С разрешения врачей он вернулся в офис неделю назад, только на один день из пяти, и до сих пор ловил на себе любопытные взгляды – словно люди рассчитывали увидеть на его голове имплант, как у Виктора Стоуна[8], или ждали, что после комы он начнет разговаривать на другом языке. До него доходили и такие слухи. Ну а то, что, восстанавливаясь после операции, он умудрился отыскать родственную душу, и вовсе стало главной новостью месяца.
При встрече Перов, разумеется, сделал вид, что рад его видеть, но спустя всего час не смог удержаться от подколок. Кроется ли причина аварии, в которую попал Саша, в том, что он тестировал беспилотную технологию управления автомобилем, о которой никому не рассказал? Или обнаружил новую галлюцинацию у Альды и решил разобраться с ней прямо за рулем? Саша не удостоил его ответом и во время совещаний часто ощущал на себе пристальный взгляд коллеги. В нем не было любопытства – скорее интерес, как скоро Саша почувствует себя плохо и вернется обратно в больницу. Он отрастил волосы, успешно скрыв след от операции, но шрам на его горле никуда не делся, и разница между движениями правой и левой рук была заметна всем, кто видел его работающим раньше. Ему стоило больших усилий привыкнуть к мысли, что прежний навык вряд ли восстановится. По крайней мере, теперь он заикался не чаще раза в день, и только в момент сильного волнения.
И вот сейчас он услышал, что его работу над Альдой во время больничного охарактеризовали как «работу в огороде». Саша хотел убедиться, что Альда не только будет давать правильные советы в области медицины, но и сможет понимать людей с еще более сильными дефектами речи, чем у него. Теперь эта проблема стала для него личной. План обучения был давно одобрен Колесниковым, но никто из них не учел мнение одного всезнающего подхалима. У того в приоритете были развлекательные направления вроде поиска выгодных покупок или информации о музыкальных композициях. Саше этот подход казался ограниченным.
Гадая, следует ли вернуться, зайти в кабинет и дать его клавиатурой ему же по лицу или придумать что-то другое, Саша замер посреди коридора. В груди запылало, руки сами собой сжались в кулаки. Шум офисной жизни в ушах, к которому ему приходилось привыкать заново, стал почти оглушающим. Пока Перов нравился Никите Егоровичу, с ним ничего нельзя было сделать. Но если он когда-нибудь допустит ошибку… Саша не любил ябедничать, но сейчас позаботится, чтобы об этом узнали абсолютно все.
– Саша! – окликнул знакомый голос. Сделав глубокий вдох, мужчина постарался придать лицу нейтральное выражение. Ни к чему было пугать одного из немногих людей, которые его не раздражали.
– Привет, Гриша.
Он обменялся рукопожатием с руководителем команды разработки мобильных приложений. Гриша встретил свою родственную душу двадцать лет назад, еще будучи студентом, и тяжело переживал расставание с ней по истечении двух недель, о чем и рассказывал коллегам. Именно его историю Саша вспоминал во время февральского карантина.
– Ждал, пока ты вернешься в офис. Запоздало поздравляю с окончанием поиска. Когда в отделе кадров сказали, что к ним пришло письмо из Центра регистрации родственных душ, все были в шоке. У тебя самая невероятная история из всех, которые мне доводилось слышать.
– Это точно, – сдержанно ответил Саша. Так как массовые рассылки по случаю окончания сотрудниками поиска в «Иниго» не проводились, все новости передавались через личные чаты сотрудников или разговоры в кафе и местах для курения.
– Расскажи о ней, – с искренним интересом попросил Гриша, разглядывая его разноцветные радужки. – Она врач?
Он был первым из коллег, кто решился затронуть тему поиска Саши. Остальные задерживали взгляд на его лице, но затем, спохватившись, торопились отвернуться. Популярности среди коллег авария ему точно не прибавила. Саша не обсуждал Элю ни с кем, кроме Эсмеральды у себя дома, не желая отвлекаться в рабочее время, но сейчас не захотел уклоняться от ответа. Его родственная душа не должна была казаться каким-то постыдным секретом.
– Она на несколько лет младше меня. Работает секретарем.
– А как зовут?
– Эля, сокращенно от Ангелины.
– Необычно. Я слышал только про Гелю или Лину. Вы продолжаете общаться?
– Иногда. У меня было много дел. Да и у нее тоже.
Гриша улыбнулся, не став настаивать, чтобы Саша поделился подробностями.
– Когда работаешь здесь, бывает сложно возвращаться в реальность. Что бы ни было дальше, не теряйте друг друга. Одно то, что я знаю, что моя Аня есть в этом мире, делает его лучше. Сегодня веду ее в ресторан, так что еще увидимся.
Гриша еще раз пожал ему руку и направился к лифтам. Саша вдруг вспомнил, как Эля в первый раз дала ему послушать сыгранную ей музыку, и ощутил странное покалывание в левой ладони. Хотя с помощью современных программ можно было сочинять и исполнять музыку не хуже настоящих музыкантов, он всегда восхищался теми, кто учился этому самостоятельно. В его детстве пределом мечтаний был телефон с ИК-портом, а лучше еще и с Bluetooth, и азы программирования он постигал сам по бумажным учебникам. Эля, если он правильно помнил, пошла в музыкальную школу несколькими годами позже.
Планирование убийства коллеги было на время отложено. Саша направился в свой кабинет, сжимая и разжимая левый кулак и размышляя о словах Гриши.
Свел ли он риск совершить новую ошибку в отношениях с родственной душой к минимуму? Определенно.
Воплотился ли его план в жизнь? Полностью, если не считать того, что часть его времени все еще занимала реабилитация.
Хотел ли он увидеть Элю? Сильнее, чем был готов признаться самому себе.
Первое время после выписки Саша был занят другими мыслями. Возвращение домой, которого он так ждал, вызывало странные ощущения. Прежде всего он боялся, что не сможет сориентироваться в собственном доме, несмотря на заверения врачей. В свое время он даже не смог сказать Эле, есть ли у него сиропы для кофе. К счастью, эти опасения не подтвердились, но, собираясь ложиться спать после возвращения, Саша обнаружил, что отвык от одиночества и тишины. Днем, а иногда даже ночью из коридора отделения до него доносились голоса врачей и пациентов, а в палату в любой момент могла зайти медсестра, чтобы принести ему таблетки, или взять анализы, или предложить снова встретиться с психологом. От последнего он категорически отказался, не желая слышать новые неприятные вопросы. Его сон был прерывистым и беспокойным: путая время суток и забывая о том, где находится, он открывал глаза в полной темноте с уверенностью, что кто-то только что специально пытался его разбудить. В результате по утрам Саша бывал еще более раздражительным, чем обычно, зато без стеснения мог громко ругаться вслух сколько угодно.
Несколько раз в неделю он ездил в центр реабилитации. Дополнительно к нему домой приезжали врачи, и Саша с удовлетворением думал о том, что не зря устроил в квартире домашний спортзал и поселился в доме с бассейном. Как бы ни ныли отвыкшие от работы мышцы, он решительно отказался делать себе поблажки до тех пор, пока старая одежда не перестанет висеть на нем, как мешок. Лечение полностью оплачивало «Иниго», однако с последствиями аварии ему пришлось разбираться самому. Он полностью признал свою вину, а затем с помощью Альды составил и отправил письмо в страховую компанию. Скоро деньги должны были поступить на счет потерпевшего. Права у него отобрали на полтора года, и вместе с ними исчезло желание возвращаться за руль.
Так как Софья отказалась забрать колонку, которую принесла в больницу, она осталась у персонала отделения, где лежал Саша. Ему было некомфортно работать с ее помощью, словно за чужим компьютером, и по возвращении домой он испытал настоящее облегчение, увидев знакомые белые кубы там, где они всегда и стояли.
– Эсмеральда?
– Добрый день, Александр. – Казалось, что у него дома всем известный голос звучал немного иначе, более мягко и доверительно. – Я рада снова услышать это имя.
– И я тебе рад. Нам п-предстоит много работы.
– Рассказывайте, – предложила она, вызвав у него улыбку. – Я никуда не спешу.
Обработав все важные сообщения, которые он пропустил, лежа в больнице, Эсмеральда составила для него подробные отчеты по текущим проектам, с которыми Саша разбирался в течение последующих дней. Впрочем, так как теперь она строго контролировала распорядок его дня, на работу ему отводилась всего пара часов в день. В свободное время Саша спал, не включая будильник, тренировался и занимался с логопедом. Он не мог появиться в офисе, не решив проблему с заиканием.
Сюрпризом для него стало сообщение от его друга детства, Леши, сына Эмилии, который жил за границей вместе с женой. Он и его сестра-двойняшка узнали о случившемся с Сашей от матери и хотели встретиться с ним, как только закончат перевод общего бизнеса из Испании в Москву. Они пытались связаться с ним и раньше, но, поскольку много лет назад Саша сменил номер телефона и отправил старые чаты в архив, он понятия не имел об этих попытках. К своему удивлению, он понял, что будет не против встретиться в свободное время. Было приятно узнать, что на свете был еще кто-то, кто искренне интересовался его работой, не пытаясь заставить уволиться.
Кто-то, кроме Эли.
В последние годы время для него будто стало идти быстрее, и, занятый адаптацией к новой жизни, Саша не заметил, как с момента их последней встречи прошли месяцы. Прежде он был твердо уверен, что не сможет думать ни о чем, кроме работы, отводя родственной душе всего несколько минут в день. И поначалу так оно и было – словно, получив свои две недели, связь между ними успокоилась. В общении они избегали слишком личных тем, обмениваясь ссылками на новости, над которыми можно было посмеяться, и снова вспоминая то, о чем когда-то говорили в больнице.