– О разработках «Иниго» в области упрощения поиска родственных душ вы можете узнать на официальном сайте компании, – вкрадчиво ответил Саша, не дав преподавателю продолжить. В его глазах появился угрожающий блеск, какого Эля еще не видела. – Если же вы хотели обсудить сплетни, то ошиблись в выборе собеседника. Спасибо за внимание.
Последнюю фразу он добавил уже громче и, повернувшись спиной к неуверенным аплодисментам, подошел к столу преподавателей.
– И на что она рассчитывала? Тоже мне, открыла Америку, – проворчала сидевшая рядом с Элей девушка, поднимаясь на ноги и отряхивая штаны. Люди вокруг тоже начали собираться, тихо переговариваясь между собой и оглядываясь на то место, где сидела успевшая сбежать студентка. – Сама не хочешь у него стажироваться, так не мешай другим.
– Нашла кому об этом говорить. Тупая первокурсница, – поддержала ее подруга. – Еще бы про столовую спросила.
Эля тоже встала, разминая затекшие мышцы, и медленно подошла к подиуму. Тимур Александрович и незнакомая ей женщина с пучком на макушке что-то взволнованно объясняли Саше.
– Я поговорю с заведующей учебной частью на ее счет, – донесся до Эли ее голос. – Мы предупреждали, что вопросы должны касаться только темы лекции. Я такого не ожидала, она прекрасно вела себя на моих семинарах. Хочет писать курсовую об ансамблевых методах.
– Ксения, я все же надеюсь, что среди стажеров, желающих проходить у нас практику, нет никого с подобными мыслями. Ради их же блага, – мрачно отвечал Саша.
– Я все понимаю. Нам очень жаль, что так вышло. Мы никогда не поощряли провокации. – Ореховые глаза женщины остановились на Эле, и она кивнула Саше. – Кажется, тебя уже ждут.
Саша не проронил ни слова до того момента, как они вместе вышли из здания университета. От него волнами исходило напряжение, как во вторник после ужина, но на этот раз это было нечто более глубокое и мрачное. В аудитории он сумел придать своему лицу невозмутимое выражение, словно последний вопрос был просто не стоящей внимания глупостью. Но не нужно было быть гением, чтобы понять: ему совсем не так хотелось закончить первую после аварии лекцию на тему Альды. Эле очень хотелось ободрить его, и она взяла бы его за руку на глазах у всех, наплевав на непрошеное внимание, но что-то останавливало ее. Не страх – с Сашей она всегда чувствовала себя в безопасности, – но скорее осторожность.
Тема нейроблокаторов до сих пор была одной из самых спорных в обществе. Они существовали с незапамятных времен в форме травяных отваров и других снадобий, а сейчас – в форме таблеток, доступных только по рецепту. Их покупали люди, не желавшие или не имевшие возможность вести поиски родственных душ и стремившиеся избавиться от видений, в то время как их родственная душа ни о чем не подозревала. Этот конфликт стал основой для многих произведений искусства, и классических, и современных. Лекарства действовали на саму душу – самую таинственную часть тела человека, источник видений. И, несмотря на долгие исследования, ученым так и не удалось до конца изучить ее, а потому ни один из существующих нейроблокаторов не считался совершенным. Одни действовали всего неделю, другие – многие месяцы, но все со временем вызывали неприятные побочные эффекты вроде слабости, озноба и головокружений. От этих симптомов помогали избавиться уже другие лекарства, но вот видения еще долгое время были редкими и неясными – вроде веток деревьев над головой или спины человека, стоявшего впереди на эскалаторе. У некоторых людей, если верить СМИ, это могло продолжаться до года.
В истории было немало случаев, когда те или иные влиятельные люди пытались сделать прием нейроблокаторов их подчиненными обязательным, но сейчас абсолютное большинство людей отрицало эту практику. Ограничивать право на поиск значило нарушить одно из естественных прав – наряду с правом на жизнь и свободу. Эле доводилось слышать, что и сейчас в некоторых крупных компаниях приветствовали использование нейроблокаторов, чтобы не нарушались рабочие процессы. Но всерьез рекомендовать их не осмеливался никто, если желал сохранить хорошую репутацию работодателя. Возможно, кому-то из знакомых той студентки это сказали в шутку, а она зачем-то решила передать ее Саше.
– Какие у тебя планы на остаток дня? – осторожно спросила его Эля. Она последовала за ним обратно на бульвар, и сейчас они медленно шли в сторону ресторана, где он завтракал.
– Отдых и вечером реабилитация, – коротко ответил Саша, не глядя на нее.
– Не хочешь в качестве отдыха выпить кофе, как советовала Альда?
– Собеседник из меня сейчас не очень хороший. Извини.
– Говорить необязательно, – возразила Эля. – Можно просто провести время вместе, как друзья.
Он изогнул бровь.
– Это как же?
Эля мысленно прикинула расстояние до ее любимого кафе. Оно было слишком далеко, чтобы идти пешком, а опять вызывать такси ей не хотелось. Осмотревшись по сторонам, она заметила через дорогу знакомый логотип кофейни, где раньше бывала с Зоей.
– У меня есть идея. Ты не против поехать со мной на трамвае?
– Куда?
– Выйти мы сможем в любой момент. Главное – маршрут. Или, если хочешь, можем попрощаться прямо сейчас, – добавила Эля, хотя все внутри нее протестовало против этой мысли. Нельзя оставлять близкого человека в плохом настроении одного, если только он сам не попросит об этом.
«Ты должна быть рядом с родственной душой».
– Хорошо, – подумав, сказал Саша. Он все еще был мрачен, но голос зазвучал чуть мягче. – Где остановка?
Эля указала ему на знак впереди, и они снова перешли дорогу. В кофейне она заказала два черных кофе и два круассана, запретив Саше платить – в прошлый раз ее угощал он. Ей до сих пор было неловко, что она не сразу предложила заплатить за себя во вторник. Одно дело – ужин с его родителями, когда Софья сразу предупредила, что за всех платит Геннадий. Совсем другое – Саша и неожиданный поход в кафе. Зоя стала бы спорить, но Эля стояла на своем. Она очень много работала, чтобы добиться независимости и не рассчитывать на чужие деньги.
– Забыл сказать: у меня нет проездного, – тихо сказал Саша, когда они уже сели в полупустой трамвай и заметили в другом конце вагона контролеров. – Я давно не езжу на общественном транспорте.
Эля, прикладывавшая свой билет к валидатору, даже не удивилась. Видимо, это была проблема богачей номер два.
– У меня безлимитный на месяц. Попозже заплачу и за тебя.
– Куда делись палатки, где покупали билеты? – проворчал он себе под нос.
Контролер наверняка подумала, что у молодых родственных душ было свидание. Этим Эля объяснила тот факт, что она милостиво позволила Саше проехать одну остановку «зайцем», пока не истекли положенные три минуты и она не оплатила поездку еще раз.
Они сидели на одном из последних рядов рядом друг с другом, глядя через большое окно на проплывающие мимо бульвары, кафе и исторические особняки, превращенные в университеты и офисы. Вишневый круассан и кофе были вкусными, пусть и не настолько, как в любимом кафе Эли.
– Почему-то в трамвае мне становится спокойнее, – сказала она. – Он едет тихо и не так быстро, как поезд в метро, и воздуха в нем куда больше.
– Но не в час пик, – уточнил Саша, прожевав кусок круассана с ветчиной.
– Я и не попадаю в него в час пик. От моего дома до метро можно добраться только пешком или на автобусе, который всегда полон. А вот и мое любимое место!
Они въехали на мост над Москвой-рекой, на темной поверхности которой играли солнечные лучи. Исторические и современные здания сливались в единое полотно, которым хотелось любоваться. Не удержавшись, Эля опустила пакет на колени, достала телефон и сделала снимок возвышающейся на берегу сталинской высотки. У нее было уже много подобных фото на телефоне, но сегодня она впервые проезжала по этому месту с Сашей. В кадр попала его рука, лежавшая на колене.
– Красиво, – подтвердил он, оглядываясь по сторонам. – Не помню, видел ли центр города с этой точки.
– Если трамвай украшен гирляндами, зимой здесь еще красивее, – сообщила Эля и быстро нашла в галерее подходящее фото. – Вот, посмотри.
– Значит, ты приезжаешь сюда круглый год по выходным, чтобы просто кататься на трамваях? – спросил Саша. – Кажется, у меня были похожие видения раз или два.
– Да. Могу читать, могу слушать музыку, могу просто смотреть в окно и любоваться видом в любую погоду, ни о чем не думая. Когда модели трамваев еще были старыми, можно было услышать стук колес, как у поезда.
– То есть это хобби внутри хобби?
– Мне не приходило в голову такое название. Спасибо, – улыбнулась Эля. Впервые за все время с момента окончания лекции уголок его губ дернулся вверх, и она посчитала это маленькой победой.
Остаток пути до остановки, на которой всегда выходила Эля, они не разговаривали, но воцарившееся молчание не было неловким или мрачным. Она наслаждалась вишневым круассаном, кофе и теми же пейзажами, что видела раньше, но теперь в компании родственной души, а Саша позволил мыслям о прошедшей лекции остаться позади, где-то в районе «Централ Сити Тауэр», мимо которого проезжал трамвай. Спрятав опустевшие стаканы в пакеты из-под круассанов, он положил их на пол, чтобы потом выбросить, и взял Элю за руку. Это был привычный для них жест, и все же она почувствовала, как сердце пропустило удар, а затем забилось быстрее, словно опомнилось от шока.
«Все хорошо, – довольно мурлыкал голос, принадлежащий их связи. – Все так, как и должно быть».
Как бы Эле ни нравились трамваи, у новых моделей был один существенный недостаток: они двигались слишком быстро.
– Обычно я выхожу после этого моста и иду к метро, – с сожалением сказала она, кивнув вперед. – Самое красивое мы уже увидели.
– Можно выйти и поехать в обратную сторону, чтобы посмотреть с другой стороны, – предложил Саша. Эля посмотрела на него с удивлением. – Что? Мне понравилось. Когда едешь в машине, редко думаешь о том, красивая улица или нет.